Я хочу встряхнуть ее, чтобы вернуть в нее жизнь, но сейчас она слишком хрупка, и слишком резкое движение может сломать ее снова.

— Наверное, тогда же, когда ты решила сжечь «Amor». Если ты готова была зайти так далеко ради своей матери, я понял, что была какая-то другая причина, кроме договора. Твой поджог был отчаянным шагом, и тогда я осознал, что та фигура, которую ты пыталась устранить, уже давно покинула доску. Ты охотилась на него с самого начала.

Она не смотрит в мою сторону. Время и давление сломали мою маленькую гадюку. Но, по крайней мере, она была готова умереть за то, во что верила.

— Я не жалею о содеянном, но жаль, что это еще больше отдалило тебя от брата, — тихо говорит она.

Я сжимаю челюсть. Я отреагировал именно так, как она и предполагала. Для Ары я стал предсказуем. Но искренность ее извинения застает меня врасплох. Даже если бы она пожелала мне умереть, я все равно держался бы за свое предложение. Не было никого более подходящего для того, чтобы стать моим партнером по преступлению. Это было даже для меня удивительно. Я никогда не хотел жену или семью.

Я не смог бы жить без нее. Это свело бы меня с ума.

— Месть оказалась такой, как ты себе представляла, милая?

Я полагаю, что она отведет взгляд в знак стыда, но она спокойно смотрит на меня, прежде чем ответить:

— Нет. Она оказалась более опустошающей, чем я думала. Но я не хотела бы ничего менять.

Ара сползает с моих колен и снимает пальто.

— Зачем ты попросил меня надеть черное? — Спрашивает она хриплым от слез голосом.

— На нем кровь не так заметна, — сухо отвечаю я.

— Я должна была догадаться, — она садится рядом со мной. Она подавлена и выглядит немного потерянной. — Что теперь?

— Все, что хочешь. Все твое, — честно отвечаю я.

Она бросает на меня многозначительный взгляд.

— Без фокусов, Лука. Я больше не выдержу этих игр.

Я высокомерно улыбаюсь.

— Никаких игр, милая. Я не шутил тогда, в комнате. Если ты согласишься, я хочу, чтобы ты стала моей женой.

— А как же моя свобода? — Ее голос дрожит. Меня удивляет, как быстро она смирилась с этой мыслью. Я ожидал больше сопротивления, но она сражалась слишком долго. Я не сомневаюсь, что ее острый язык вернется быстрее, чем она сама поймет.

— Я постараюсь вести себя прилично.

53

У Луки нет ни одной доброй косточки в теле. По крайней мере, я всегда так думала. Я не питала иллюзий, не считала его героем. Однако в моем личном аду он оказался единственным, кто услышал и увидел меня. Я измотана, и не могу выразить словами то, что он пробудил во мне. Пока нет, не тогда, когда я сама еще этого не осознаю. Но я могу показать, что чувствую, через прикосновения. Напомнить себе, что я жива, что я не призрак. Лука каким-то образом стал тем, кто удерживает меня в этом мире.

Я подвинулась ближе к нему, коснулась рукой его челюсти, и провела большим пальцем по щетине.

Выстрел.

Звук и воспоминание о том, что я совершила этой ночью, эхом отдаются в голове. Весь год я чувствовала, что медленно схожу с ума. Теперь все прошло. Жизнь Ивана оказалась такой же мимолетной, как и жизнь моей матери.

— Думаешь, мама была бы разочарована во мне? — Неожиданно спрашиваю я. Я так долго хотела мести, но чувство удовлетворения и гордости так и не пришло. Возможно, однажды оно появится.

— Думаю, она хотела бы, чтобы ты была счастлива, Ара. И чтобы ты оседлала самого завидного жениха Нью-Йорка.

Я фыркаю и смеюсь. Конечно, Лука умудряется вставить свои извращенные шутки даже сейчас. И так уж ли это плохо? Он не был хорошим мужчиной. Но, возможно, он идеально подходил мне.

Он видел мою темную сторону и все равно влюбился в нее.

Не так ли?

— Ты любишь меня, Лука?

Странно спрашивать вслух. Никогда бы не подумала, что задам ему такой вопрос. И уж тем более, что буду нервничать в ожидании ответа. Глубоко внутри я знаю. Так же, как знаю, что чувствую к нему.

Он берет мою руку и целует мои пальцы.

— Я бы не просил разделить с тобой остаток своих дней, Ара, если бы не любил. Я не знаю точно, как любить, но постараюсь для тебя.

Я смотрю на этого красивого, жестокого мужчину. Он не раз защищал меня, и, хотя он сводит меня с ума, возможно, он единственный, кто может вернуть мне здравый смысл. Он, возможно, единственный, кто видит и понимает меня.

Я наклоняюсь и целую его, медленно и страстно, позволяя всем чувствам к нему вырваться наружу. Да, мы могли использовать друг друга в прошлом. Может, и в будущем будем. Но правда в том, что нас будет тянуть друг к другу снова и снова.

— Кажется, я тоже тебя люблю, Лука.

— Кажется? — Усмехается он, переворачивая меня на спину.

Я смеюсь, когда он утыкается носом мне в шею. Этот брутальный мужчина вернул меня к жизни, питая ту часть моей души, которая, как я и не подозревала, жаждала внимания. Я покорно поднимаю руки над головой, и в моем сердце зарождается жаркий трепет.

— Почему бы тебе не связать меня ремнем и не убедить в этом окончательно?

В его голубых глазах бушует буря, и через несколько секунд одежда летит в разные стороны. Мы отчаянно пытаемся доказать друг другу что-то важное. Лука смотрит на свой ремень и ухмыляется.

— Даже не знаю, стоит ли использовать его, чтобы заткнуть тебя или лучше привязать к кровати.

Я лежу перед ним обнаженная, готовая на все, что он пожелает. Я готова к наказанию. Теперь я убийца. Часть меня хочет забыть, но другая часть меня хочет смириться с грехом, который я совершила. Я всегда старалась закрывать глаза на темную сторону Луки, но, честно говоря, она была и во мне. Просто я не была готова ее принять.

Лука был могуществом. Силой, с которой приходилось считаться. Богом на своем пьедестале.

Он связывает мои запястья ремнем.

— Начинаю понимать, насколько универсальным может быть ремень, — говорю я, вздрагивая под его уверенными движениями.

— Думаю, стоит оборудовать твою квартиру как следует, с нормальными креплениями. Чтобы ты могла узнать кое-что не только о ремнях, милая.

— В моей квартире? — Пискнула я, когда он уютно устроился между моих бедер.

— Конечно. Ты все еще должна мне ключ.

Его палец скользит в мою киску, и я шиплю от такого вторжения. Лука внимательно следит за моим лицом, за каждой реакцией, за каждым движением. Другой рукой он лениво сжимает свой член, словно специально медлит, потому что я выгляжу такой хрупкой перед ним. Но сейчас мне нужно совсем не это. Я хочу, чтобы он предал меня забвению. Только по-другому — так, чтобы потом собрать нас заново, частичка за частичкой.

— Лука, я хочу, чтобы ты трахнул меня так, как делал это всегда.

Греховная улыбка расплывается на его лице, когда он нависает надо мной, прижимая мои связанные запястья.

— Ты готова для меня, милая? — Спрашивает он, прижимаясь кончиком члена к моему входу.

Всегда.

Не успеваю я ответить, как он врезается в меня до конца, отбросив остатки сдержанности. Он трахает меня до самозабвения, и я не понимаю, то ли он наказывает меня за все, через что я его заставила пройти, то ли награждает. Он заполняет меня целиком, растягивая до такой степени, что становится больно, но я не могу насытиться.

Я дергаюсь, натягивая ремень, снова чувствуя, как распадаюсь на части. Я хочу отдать ему весь контроль. Только в спальне, конечно.

— Блядь, ты прекрасна. — Он приподнимает мою задницу, обводя большим пальцем мой анус. — Скажи, что ты моя, Ара.

Эта опасная игра, в которую мы с ним играли, раскрыла в нас что-то совершенно новое.

В этот момент мы оба уязвимы, признаем тот факт, что можем быть слабыми. Только перед друг другом.

Мы единственные исключения друг для друга.

— Я люблю тебя, Лука, — выдыхаю я вместо ответа.

Его палец медленно проникает в мой анус, и я заполнена буквально до предела. Мое тело извивается от его толчков, и по телу прокатывается волна удовольствия.