— Босс, отличные новости. Они подписали контракт.

— Как и ожидалось, — отвечаю я. Вариантов у них было немного: либо подписывают, либо развлекают меня танцами с петлей на шее.

Направляюсь к ее гардеробной. Некоторые из нарядов впечатляют. Открываю верхний ящик и не могу удержаться от улыбки. Несколько комплектов кружевного белья. Но тут меня накрывает волна ярости. Для кого она носила это белье? Насколько мне известно, она ни с кем не встречается. А даже если бы и встречалась, я бы уже избавился от них лично, потому что не привык делиться.

— Хочешь, чтобы я вернулся в Нью-Йорк? — С надеждой спрашивает он.

Под всеми этими дьявольскими трусиками и несколькими игрушками моя рука останавливается на гладкой поверхности. Я достаю фотографию. Ара с матерью. Ей тут лет десять, не больше. За их спинами — озеро, а мать крепко обнимает ее сзади. Обе широко улыбаются. В ее квартире больше нет ни одной фотографии семьи или друзей.

— Нет, Иван, оставайся пока в Италии. Я задержусь здесь надолго, — я отключаюсь. Обычно я разрываюсь между делами в Италии и Нью-Йорке. Когда я уезжаю, Иван присматривает за всем здесь. Но сейчас у меня есть кое-что поважнее. Кто-то, кого я собираюсь терроризировать.

Строить империю и разрушать семьи стало уже рутиной. Почти скучной. А теперь, благодаря маленькой сталкерше, угодившей в мою сеть, я нахожу себя заинтригованным. Я мог бы избавиться от нее в любой момент. Но сначала хочу понять, что ей нужно от меня.

Улыбка мелькает на моем лице, когда я вспоминаю выражение лица Александра Бароне вчера вечером. Пугать его через дочь — приятный бонус.

Мои пальцы скользят по ее украшениям. Я останавливаюсь на элегантной золотой цепочке с крестиком. Иронично, на самом деле. Представляю, как он будет выглядеть на ее смуглой коже. Подвеска покачивается у меня в руке, и я решаю положить ее в карман.

Ара, может, пока не понимает, но она моя собственность. Пока я сам не решу, что с ней делать. Я не отпущу ее, пока не разгадаю каждую ее хитрость и не раскрою все ее тайны до последней.

Телефон снова вибрирует. На этот раз сообщение.

Лоренцо: Дмитрий Волков сегодня наведался в офис Арабеллы Бароне.

Интересно. Значит, они все-таки знакомы.

Я иду по коридору и ввожу код, который один из моих хакеров взломал для ее маленькой потайной комнаты. Когда дверь открывается, а свет заливает комнату, я отмечаю, что она не пыталась спрятать ни одной улики. Все осталось на месте, как и в прошлый раз. Значит, она либо не боится быть пойманной полицией, либо уверена, что я не стану ее сдавать. Хотя, скорее всего, у нее есть копии всего этого в других местах. Она слишком умна, чтобы не понимать, что моя власть выше любых официальных лиц. Она осознает, что играет со своей жизнью.

Беру первую фотографию. На ней Иван держит дверь открытой для меня. Нахожу черный маркер и оглядываю настенные коллажи с булавками и нитями. На стене висит и фото моего брата. Я срываю его со стены, вспоминая ту первую ночь, когда встретил ее. Она пошла с ним в его комнату, чтобы принять участие в одной из его оргий. Мои виски начинают пульсировать. Если бы он дотронулся до нее, я сломал бы ему каждую кость.

А если бы он ее трахнул…

Я сажусь на край стола и начинаю рисовать усы на его лице, добавляю кудрявые волосы, пока не ставлю большой крест на его лице. Окидываю взглядом стену и быстро срываю остальные фотографии с другими мужчинами, перечеркивая и их. Только я имею значение. Только со мной она будет иметь дело.

Эта ее тошнотворно-сладкая одержимость не останется без последствий.

15

Моя рука замирает, когда я провожу золотой картой по электронному замку, и в тот момент, когда открывается дверь, слышу, как играет Фрэнк Синатра.

Ублюдок.

Я сразу понимаю, что это он. Вопрос лишь в том, в квартире ли он еще. Никогда не думала, что мои склонности к преследованию раскроются, а уж тем более, что объект моих наблюдений сам начнет играть в ту же игру против меня. Такое даже во сне не приснится.

Выпрямляю плечи, возвращая себе стальную выдержку. Я не позволю ему вывести меня из себя, и, кроме того, уже решила, что сменю тактику и проявлю готовность по отношению к Луке — хотя бы для того, чтобы узнать больше, и в итоге сбежать.

Я кладу пакет с продуктами на кухонный стол, прежде чем осмотреть гостиную. Пока никого. Тунец подходит ко мне, требуя, чтобы его покормили. Я беру его на руки и осматриваю остальную часть своей квартиры. Никого. Кажется, что, кроме музыки, ничего не изменилось.

Так я думала до тех пор, пока не зашла в спальню. Он каким-то образом снова взломал код, даже после того, как я его сменила, и когда я открываю дверь, у меня сводит челюсть.

Этот мудак изрисовал почти все фотографии. Все люди вычеркнуты из списка. Кроме него.

У него мания величия или что?

Телефон вибрирует, я смотрю на экран — сообщение с незнакомого номера.

Неизвестный номер: Не думал, что ты фанатка Фрэнка Синатры.

Теперь я сжимаю зубы так сильно, что боюсь их сломать. Он пробрался в мой дом уже второй раз.

Я вспоминаю предупреждение Дмитрия. По идее, я должна быть напугана. Должна быть в шоке. Но мне надоели эти игры. Я не сломаюсь только потому, что он возомнил себя кем-то вроде бога, у которого есть доступ ко всему, что я делаю или чем владею.

Однако, решимость не уменьшает моей яростной, кипящей ненависти к этому мужчине.

Впервые за все время меня переиграли.

Я, черт возьми, его ненавижу.

Я игнорирую его сообщение, возвращаюсь на кухню и начинаю искать консервы для Тунца. Насыпаю ему еду в миску.

Телефон снова вибрирует.

Неизвестный номер: Мне понравилось твое кружевное белье, но, само собой разумеется, ты не наденешь его для кого-то другого.

У меня руки чешутся разбить телефон о стену. Пока я не осознаю, что он, возможно, увидел фотографию в нижнем ящике комода. Я не хочу, чтобы он прикасался к моим драгоценным воспоминаниям. Он может забрать все, что угодно, но только не их. Когда я лихорадочно открываю ящик, фотография на месте. Это ничего не значит. Он мог буквально все перерыть и, скорее всего, так и сделал.

Блядь.

Я так сильно его ненавижу.

Вдобавок ко всему, он испортил мне жизнь и любовь к Фрэнку Синатре. Беру пластинку, собираясь выбросить ее в мусор. Но, открыв мусорное ведро, замираю, чувствуя, как дергается глаз.

Четыре коробки с «Твинки» валяются на дне.

Мудозвон.

Открываю шкафчик — пусто.

Яростно набираю сообщение и отправляю.

Я: Ты выбросил мои «Твинки»?

Неизвестный номер: Да. Они вредны для твоего здоровья. Я сделал тебе одолжение.

Теперь меня трясет от злости. Вломиться в мой дом, порыться в моих вещах — это еще ладно. Но выбросьте мои «Твинки», и увидите, как психопат внутри меня выйдет наружу.

На экране появляются три прыгающих точки. Он пишет еще одно сообщение. Лучше бы это были гребаные извинения, но не могу даже представить, чтобы Лука знал, как извиняться.

Неизвестный номер: И да, тебе нужна кофемашина получше и кофе более высокого качества. Я ожидал большего от женщины с итальянскими корнями.

Мне нужна пауза. Меня бесит, как много этот ублюдок уже знает обо мне. Моя мать была итальянкой, и, хотя я познакомилась с некоторыми деликатесами и бегло выучила язык, это было пределом моего знакомства с Италией. Никаких семейных поездок, никаких визитов на родину мамы.

И я уверена, что он уже все знает.

Печатаю ответ.

Я: У тебя что, работы нет? Или убийства твоя основная деятельность?

Неизвестный номер: Ну, у всех есть хобби, правда, моя маленькая сталкерша?

Я швыряю телефон на стол.

— Как же я его ненавижу! — Рычу от ярости. Меня тут же охватывает раскаяние по поводу моего бедного телефона, и, когда иду забрать его, я замираю.