Я посмотрел на пистолет, все еще направленный мне в лицо, потом снова на лучшего друга.

— Я не на стороне Круга, Люк.

— Нет, — фыркает он. — Ты на своей собственной стороне, не так ли? Ты лжешь, ты манипулируешь. Когда я пришел к тебе по поводу проблемы с отцом, ты увидел лишь возможность взять мою семью под контроль.

На долю секунды гнев исчезает, сменяясь болью.

— Ты можешь разрушить все, что я тебе доверил. Мне все равно, что будет со мной, и мне все равно, если мне придется самому взять на себя Круг. Но моя сестра, Крис? Я доверил тебе ее безопасность.

— Я помог твоему отцу, потому что так она была бы в безопасности. Я посвятил ее в Круг, потому что ты знаешь, что твоя мама в любом случае выдала бы ее замуж за кого-то из них. Таков был и план твоего отца. Если бы я держал ее рядом, то смог бы ее защитить. Я учусь в этом колледже, помогаю ей на занятиях, потому что не могу дышать, когда не нахожусь рядом с ней. Люди, которые причиняли ей боль, ушли. Люди, которые встали на ее пути, пожалели об этом. Моя единственная цель — это она. И если это разрушит нашу дружбу… — Я качаю головой. Я не хочу терять его, но я умру, если потеряю ее. — Тогда так тому и быть.

— Ты готов пожертвовать всем, чтобы заполучить ее, да? Пожертвовать всем ради нее?

— Я знаю, что ей нужно, Люк. Я знаю, как она счастлива, когда она со мной.

— У меня к тебе только один вопрос.

Он опускает пистолет, потому что знает, что это не то, что ему нужно, чтобы контролировать меня. Шагнув вперед, он впивается своими голубыми глазами в мои. Они безжизненные, противоположные глазам Эллы, несмотря на идентичный цвет.

Его лицо — маска ледяной пустоты. Люк может быть безжалостным человеком. То, что ему это не нравится, не означает, что он на это не способен. Он учился бизнесу у бессердечных людей, и для него любая сделка может быть легко улажена. Ему нужно лишь немного времени, чтобы понять чью-то слабость. И теперь он знает мою.

И решает уничтожить меня с его помощью.

— По-твоему, она выглядит счастливой?

Время останавливается, и я чувствую, что меня тянет назад сила, более мощная, чем все, что я когда-либо чувствовал. Я не могу ответить на его вопрос, чувствуя, что проваливаюсь в черную дыру.

Она выглядит счастливой для тебя?

Слова резонируют, отражаясь от стенок моего черепа. Я слишком долго не могу ответить, да это было бы и бесполезно. Мы оба только что стали свидетелями бойни, которую она устроила сама с собой. Это не похоже на человека, который счастлив. И это сделал я.

— Я так и думал, — наконец говорит он. — Держись подальше от моей сестры. Это мое последнее предупреждение.

Он разворачивается, собираясь уходить. Я знаю, что буду жалеть об этих словах, но если я не могу прислушаться к его предупреждению, я могу хотя бы сказать ему правду.

— Я не остановлюсь ни перед чем, чтобы заполучить ее, Люк.

Его челюсть крепко сжимается, когда он снова смотрит мне в лицо.

— Мне кажется, ты меня не понимаешь. Ты мой лучший друг. Ты был мне братом. Но ты не выше ее. Она на первом месте. И всегда была. Если ты еще раз приблизишься к ней, я убью тебя.

— Ты не убьешь меня.

Я не хочу, чтобы это звучало как угроза, но я знаю, что говорю. Я знаю этого человека. Он не убьет.

Он хихикает.

— Нет, убью.

Затем он пожимает плечами. — Я тебя убью. Так же, как я поступил с отцом. Я хотел, чтобы его убрали, и нашел кого-то, кто сделал за меня грязную работу. Я могу сделать то же самое для тебя.

Теперь это звучит гораздо более правдоподобно. На секунду я задумалась, не манипулировал ли я Люком, чтобы он избавился от отца, и не использовал ли он меня, чтобы его руки остались чистыми.

Его угроза очень реальна. Я уверен, что должен бояться за свою жизнь. Но моя жизнь не имеет смысла, если она без Эллы.

— У меня к тебе тоже есть вопрос, — говорю я. — Если ты тонешь и только один человек держит тебя на плаву, зачем тебе отпускать свой спасательный круг?

Сделав шаг к нему, я пытаюсь удержать его внимание еще на одну секунду.

— Элла — мой спасательный круг.

Он все еще уходит, оставляя за собой подвешенную угрозу.

Но я предупредил его. Я сказал ему, что не остановлюсь ни перед чем, и надеюсь, что он воспринял это всерьез и готовится к защите, потому что я уже знаю, на что нападу.

Я достаю телефон, прокручиваю фотографии, которые хранил именно для этого. Мне бы очень хотелось не делать этого, но Люк не оставил мне выбора.

Если раньше Элла думала, что я буду вмешиваться в ее жизнь… то теперь она узнает, как далеко я зайду, чтобы заполучить ее. Чтобы удержать ее.

Глава 37

Элла

Daylight — David Kushner

Я люблю тебя. Вот что важно. Я люблю тебя, Николь.

Я беру пульт и выключаю телевизор.

— Зачем ты это сделала? — спрашивает мой брат, забирая пульт из моих рук.

Я лежу на диване, положив голову на подушку, которую я положила ему на колени.

— Потому что меня тошнит от романтических фильмов.

— Ты любишь эти дурацкие праздничные фильмы. Он собирался помешать ей вернуться в Нью-Йорк. — Он снова включает телевизор. — Мне нужно знать, останется ли она в их родном городе.

Я выхватываю пульт обратно. — Останется. Такие концовки нереальны. Мы должны прекратить их смотреть.

— Ты смотришь их, — бормочет он. — Ты их любишь.

— Заткнись.

Я сижу, а он возится с моими волосами. Его взгляд падает на бинты на моем правом бедре, и я стягиваю с себя шорты для сна. — Перестань смотреть на них, Люк. Я в порядке.

— Это самое худшее, что когда-либо было.

Я опускаю взгляд. — Я знаю. Но такого больше никогда не будет. Я чувствую себя лучше.

— Это было вчера. Ничего страшного, если тебе не станет лучше, но ты должна дать мне знать.

Я откидываю голову назад, глядя в потолок театральной комнаты в нашем семейном доме, и решаю сменить тему.

— Когда мама вернется из Франции?

— Не знаю, но еще неделя здесь, по крайней мере, пройдет нормально.

Мой брат действительно умеет читать меня, не так ли?

— Я должна вернуться в кампус. Я не могу пропускать занятия.

— Ты нездорова. Ты вернешься, когда тебе станет лучше.

— Пич и Алекс волнуются.

Кто бы не волновался после того, как они увидели, какую бойню я устроил.

— Тогда напиши им, что здесь, со мной, ты в безопасности. Я говорю тебе отдыхать, Элла, и я говорю тебе, что ты не пойдешь никуда, где я не смогу за тобой присматривать. Если Крис подойдет к тебе. Я хочу знать.

По моим щекам поползли мурашки, выдавая нарастающий во мне гнев. — Не говори мне, что делать. Я большая девочка, а не глупый пятилетний ребенок, каким ты меня считаешь.

— Я должен был сказать тебе, что делать, давным-давно, — огрызается он, вставая с дивана. — Я должен был четко объяснить тебе, что нельзя встречаться с моим лучшим другом. Если бы у тебя была хоть капля честности по отношению ко мне, я мог бы сказать тебе, что он контролирующий засранец с красивым лицом. Как ты думаешь, почему я сказал всем своим друзьям держаться от тебя подальше? Я знаю, что они недостаточно хороши для тебя. Думаешь, ты знаешь его лучше, чем я? Ты повелась на его глупости, как и все остальные девчонки, и теперь мне приходится исправлять то, с чем я никогда не был готов иметь дело. Так что, черт возьми, дай мне немного слабины.

Я опускаю взгляд на свои руки, лежащие на коленях, и стыд сжимает мою грудь. — Мы учились в старших классах. Я понятия не имела, что делаю.

— Он знал, что делает. Он именно тот человек, от которого я хотел тебя защитить, Элс.

Его голос стал спокойнее, но я все еще слышу в нем предательство.

— На этот раз я не виновата, — прохрипела я. — Я… Он…

Мне так страшно произносить эти слова вслух. — Он не хочет меня отпускать. Даже с Меган.

— Он отпустит тебя, черт возьми, или умрет.

Мое сердце замирает, прежде чем упасть к моим ногам, и волна головокружения захлестывает меня. — Что?