— Ты хочешь рассказать мне, что причиняло тебе боль? Почему ты хотела сделать это физически?

— Я не делала этого уже несколько месяцев, — слабо отвечаю я. — У меня все было хорошо.

— Все в порядке. Сосредоточься на том прогрессе, которого ты добилась до сих пор. Ты должна простить себя, когда в голову закрадываются мрачные мысли. Я так горжусь тобой за то, что ты не думала об этом до сегодняшнего дня.

Перед могилой его отца мои проблемы становятся незначительными. По крайней мере, я жива. Я делаю глубокий вдох, чувствуя, как кислород оживляет мое тело, когда я наконец рассказываю ему всю правду о том, почему я позвонила.

— Я здесь. Я вернулась к тебе. Потому что я этого хочу, а не потому, что ты меня заставил. Потому что неважно, насколько полноценной может быть моя жизнь без тебя, она совершенно бессмысленна. Я вернулась, а тебя там не было. Я думала, что потеряла тебя навсегда. Это больно.

— Я здесь.

Я вздрагиваю, оглядываясь назад с того места, где я сижу на траве.

Он стоит прямо здесь, майское солнце отражается в его карамельных волосах, широкие плечи обтягивает белая рубашка на пуговицах. В руках у него рюкзак, с которым он путешествовал. Боже мой… неужели мы проговорили по телефону целых пять часов?

Его янтарные глаза загораются радостью, когда он видит меня.

— Элла, — выдыхает он, словно задерживал дыхание последние шесть месяцев.

Он заключает меня в объятия, как только я встаю. Это можно было бы расценить как дружеское объятие, но теперь, когда я прикасаюсь к нему, я вспоминаю, что между мной и Крисом никогда не было дружбы. Мы — влюбленные, и для нас не существует другой истории, кроме той, в которой мы любим друг друга вечно.

Вопрос только в том, вместе или порознь?

Он смотрит на цветы, которые я принесла на могилу, и благодарит меня, стоя в шаге от меня. Я все еще чувствую, как от него исходит волнение. Ему отчаянно хочется прикоснуться ко мне, обнять меня… может быть, даже поцеловать.

Я чувствую себя как влюбленный подросток. Такой же, какой я была в школе, когда он заговаривал со мной или оказывал мне знаки внимания. Это сменяет тревогу, смешанную со страстью, которую мы испытывали друг к другу.

— Мне нравится ожерелье, — говорит он почти застенчиво.

Моя рука автоматически летит к нему. — Спасибо.

И пока я накручиваю жемчужину на нитку, мой взгляд переходит на его руку в кармане. Он тоже это делает, играет с жемчужиной, пытаясь сохранить спокойствие.

Я облизываю губы, мне не нравится, что, пройдя через столько всего вместе, мы почти боимся пересечь последнюю черту. Поэтому я без колебаний обхватываю его за шею и притягиваю к себе, пока его голова не ложится мне на плечо.

— Вот, — говорю я, пытаясь сдержать слезы. — У тебя всегда будет мое плечо, на котором можно поплакать.

Притянув меня к себе, он крепко обнимает, и я не слышу от него ни звука, но чувствую влагу на своей коже, и поэтому молчу, лаская его голову, а затем спину.

В таком положении объятия становятся болезненными, его огромное тело поглощает меня целиком. Но я позволяю ему. Когда он наконец отстраняется, то вытирает рукой лицо.

Он достает что-то из кармана и подносит к моим губам. Конфета в виде сердечка. Я беру ее, улыбаясь как идиотка, а он наблюдает за мной, приблизив лицо к моему.

— Скажи это, — прохрипела я, волнение смешалось с тоской.

— Я собираюсь поцеловать тебя.

— Сделай это.

Его губы захватывают мои в глубоком поцелуе. Как будто мы никогда раньше не целовались. Как будто мы ждали этого целую вечность. Конфеты в виде сердечек танцуют на наших языках, а мои руки обвивают его шею.

Я никогда не хочу, чтобы это заканчивалось. Не поцелуй, а чувство принадлежности к кому-то настолько совершенному. Ощущение, когда знаешь, что нашел именно то, что тебе нужно. Забота, защита, лучший друг… любовь.

Когда мы отстраняемся, он улыбается мне так, словно держать меня в своих объятиях — это все, чего он когда-либо хотел.

— Ты — мой мир, сладкая.

— А ты — мой. Я знала об этом еще со школы. Я знала, когда ты вернулся. И я знала, когда ты решил дать мне время. Это тебе нужно было преподать урок. Я уже знала.

— Шесть месяцев, — хрипит он, но улыбка тянется к уголку его рта. — Ты мучила меня шесть месяцев, да?

— Ты заслужил это. — Я оглядываю нас, зная, что ничего не продлится долго, если я не затрону эту тему. — Так что. Теперь я буду твоей Гера?

Он проводит рукой по шее. — Если мы хотим быть вместе… у нас нет выбора. Я — часть Круга. У меня должна быть Гера, и я не хочу никого другого.

Когда я не отвечаю, он берет обе мои руки в свои.

— Мы будем действовать очень медленно. Никакого брака, ничего, пока ты не будешь готова. Ты получишь ожерелье, я — новое кольцо с печаткой, и после этого тебе больше никогда не придется ходить в храм. Тебе никогда не придется иметь с ними дело. Я обещаю тебе.

Странное чувство проникает в мое существо. Чего-то такого я не ожидала. Я не… волнуюсь. Я не волнуюсь по этому поводу. Крис — часть Круга. А я — его часть. Все так просто.

— Лишь бы мне не пришлось больше видеть никого из них после церемонии.

— Не придется, — успокаивает он меня.

— И у тебя не будет Афродиты…

— О, сладкая. — Покачав головой, он проводит рукой по моей шее. — Ты заслуживаешь наказания даже за такие мысли.

Он кусает меня за челюсть, до самого уха, и стон проникает в мое горло. — Какого наказания, по-твоему, ты заслуживаешь?

— Ничего слишком плохого, я уверена.

Когда я хихикаю, клянусь, его глаза светятся, когда он смотрит на меня. Тоска в них исцеляет постоянную боль в моей груди.

— Не знаю. Посмотрим, как ты будешь вести себя сегодня, когда я приглашу тебя на ужин. Если ты придешь вовремя…

Он хватает меня за бедра, притягивая к себе.

— Зависит ли это от того, хорошо ли я слушаюсь? — мурлычу я. — Если я оденусь в одежду, которую выбрал папочка?

— Хм, Элла, — рычит он. — Ты будешь такой хорошей девочкой для меня, не так ли?

Он приподнимает меня, и его губы налетают на мои, поглощая меня.

— Самой лучшей девочкой, — шепчу я между поцелуями.

К тому времени, как мы добираемся до моего дома в колледже, он успевает завести меня настолько, что я готова умолять всеми силами, чтобы он прикоснулся ко мне.

Но этого не произойдет, потому что четыре моих лучших друга ждут в гостиной, когда мы проходим мимо, и называют наши имена.

Ахиллес, Пич, Рен и Алекс выглядят серьезнее, чем я когда-либо их видела.

— Что случилось? — спрашиваю я, машинально почесывая грудь рукой.

Крис молча смотрит на меня, отдергивая руку и крепко сжимая ее в своей.

— Ты не проверяла почту в колледже? — спрашивает Алекс, и от ее обеспокоенного взгляда мне становится не по себе.

Я молча качаю головой.

«В кампусе нашли мертвое тело. Это Аня Ливингстон».

У меня замирает сердце. Аня была нашей близкой подругой в подготовительной школе Стоунвью.

Наши телефоны звонят одновременно. Звук крыльев, проносящихся по воздуху. Вытащив свой аппарат, я разблокирую уведомление Гермеса. Это скриншот письма от службы безопасности кампуса, в котором говорится, что сегодня утром в кампусе было найдено тело Ани.

Мы вернулись, малышки.

И у меня есть секреты. Секреты, которые погубят одну из вас…

Я знаю, кто убил Аню Ливингстон.

Кто с нетерпением ждет начала следующего года? Я увижу вас в сентябре.

И помните…

Ваши секреты в безопасности со мной.

До тех пор, пока это не так.

Конец.

Notes

[

←1

]

Пируэ́т, или же тур, — термин классического танца, обозначающий поворот, оборот вокруг себя. Различают однократный, двукратный, а также многократные повороты, осуществляемые с помощью различных приёмов, придающих телу вращательное движение как на земле, так и в воздухе, в прыжке.