Я зажмуриваю глаза, стыд душит меня. И киваю.

— Слова.

Еще один медленный толчок его бедер, пока он глубоко во мне.

— Да, — стону я. — Пожалуйста, папочка. Заткни мне рот.

— С удовольствием, детка.

Он берется за тряпку для посуды, висящую на ручке духовки, несколько раз поворачивает ее и тихонько шепчет. — Откройся.

Я делаю это, позволяя ему засунуть материал мне в рот. Я думаю, что он собирается завязать оба конца за моей головой, но вместо этого он захватывает их одной рукой и тянет назад, как будто держит поводья.

Я пискнула, когда моя голова приподнялась, и он резко толкнулся в меня. Он использует ткань как рычаг, натягивая ее чуть сильнее при каждом толчке и заставляя меня задыхаться. Каждый толчок — это еще один шаг в ад, который кажется райским, каждый стон, который я сглатываю, — это позор, который я никогда не смогу смыть. Он заставляет меня видеть звезды еще до того, как начинает смещаться так, что касается моей точки G. Он бьет по ней несколько раз, сводя меня с ума.

Я уже даже не могу дышать, когда конвульсивно обхватываю его член, моя влага стекает по верхушкам бедер, и он сдержанно хрипит, стараясь быть незаметным.

Он все еще находится внутри меня, когда таймер духовки подает сигнал, испугав меня.

— Как раз вовремя, — мурлычет он, вынимая салфетку из моего рта и перекидывая ее через плечо.

Я чувствую, как его густая сперма вытекает, и он возвращает мои трусики на место. — Не трогай.

— Крис, — жалуюсь я, но шлепок по заднице заставляет меня зажать рот.

Нежно обнимая меня за талию, он поворачивает меня и поднимает на стойку. Он перемещается по кухне, наполняет стакан водой и протягивает его мне. Я все еще нахожусь на девятом облаке, совершенно не понимая, что есть реальность, а что — мой кайф после оргазма, когда он останавливает таймер, снова берет в руки салфетку и сворачивает ее, чтобы вытащить противень с печеньем из духовки.

Он оставляет их на минуту и поворачивается ко мне, доставая что-то из кармана. Я отставляю стакан в сторону, благодарная за увлажнение, но не знаю, что ему сказать, и продолжаю смотреть на свои бедра.

Я слышу, как возится с пластиковой оберткой, и через секунду он осторожно берет меня за подбородок и заталкивает мне в рот любовное сердечко.

Я позволяю ему остаться на языке, наслаждаясь его сладостью.

— Почему ты продолжаешь давать мне их? — тихо спрашиваю я.

— Потому что я тебя знаю, — фыркает он. — Ты забываешь поесть. Это когда ты не пропускаешь приемы пищи специально, чтобы сохранить желаемую форму тела для балета. Ты плохо заботишься о себе, а я не хочу, чтобы ты упала в обморок или впала в шок после того, как я трахну тебя так, как делаю это я. Немного сахара пойдет тебе только на пользу.

Мое сердце учащенно забилось.

Черт. Ненавижу то, что мне нравится, как он заботится обо мне.

Наши глаза встречаются, когда я поднимаю голову. У меня кружится голова от мощного транса, в котором ему удается держать меня. Он наклоняется, готовый поцеловать меня. Но я отстраняюсь.

— Элла, — рычит он, крепче сжимая мой подбородок. — Прекрати это.

Я вырываюсь из его хватки, хватаю его за предплечье и отталкиваю от себя. Он позволяет мне. Не знаю, почему.

— Я не хочу, чтобы ты меня целовал.

— Почему?

— Потому что это заставляет меня чувствовать, что ты меня любишь.

Это едва слышное предложение, но я знаю, что он его не пропустит.

Обхватив оба моих бедра, он устраивается между моими ногами.

— Неужели ты думаешь, что я подверг бы себя такому риску, если бы не любил тебя? Неужели ты думаешь, что я бросил бы вызов авторитетной Тени в ночь инициации? Рискнул бы сделкой с Меган? Не прикидывайся невеждой только потому, что думаешь, что это поможет тебе выпутаться. Выхода нет.

Мои расширенные глаза не могут оторваться от его лица, и он понимает, что что-то не так, только после нескольких секунд молчания.

— Что?

— Какая сделка? — спрашиваю я.

Он качает головой. — О чем ты говоришь?

— Какая сделка с Меган?

Он делает шаг назад, проводя рукой по шее. — Я сказал о своих отношениях с Меган.

Чувствуя себя сумасшедшей, я качаю головой. Нет, я знаю, что он сказал. — Ты сказал о своей сделке.

— Ты ослышалась.

Это все, чего он удостаивает меня, когда отходит в сторону, доставая из шкафа тарелку, а из ящика — лопатку.

— Крис, не лги мне.

— Я сказал «отношения», — хрипит он, зачерпывая одно печенье за другим и выкладывая их на тарелку.

— Почему ты врешь? — настаиваю я. — Чем ты рискуешь, нарушая сделку с ней? И что это за сделка?

— Элла, — сурово говорит он. — Ты действуешь мне на нервы.

Покончив с печеньем, он достает из кармана телефон. — Мне нужно идти.

На этот раз он достает из другого кармана маленькую коробочку. Он снова встает передо мной и кладет ее на стойку рядом с моим бедром.

— Это то, за чем я пришел изначально. Это для тебя. Мне жаль, что ты чувствуешь, что не можешь пойти на эту вечеринку, так как не являешься членом команды поддержки. Надеюсь, ты знаешь, что в моих глазах ты умеешь лучше, чем все девушки в этой команде вместе взятые.

Взяв с тарелки печенье, он надкусывает его, и его глаза закрываются.

— Ты действительно делаешь лучшее шоколадное печенье. Я их обожаю. — Он подмигивает мне. — Сегодня у меня вечеринка в доме Стоунвью. Ты можешь прийти, если не чувствуешь себя желанной гостьей на вечеринке университета Сильвер-Фоллс.

— Ты? — фыркнула я. — Мистер Скука устраивает вечеринку у себя дома? Раньше ты устраивала их только на свой день рождения.

Он вздергивает бровь, прежде чем его губы делают то же самое. — Ну, технически Джейк и Роуз устраивают мне вечеринку. Но сегодня 15 сентября, милая.

Черт. Это его день рождения.

— Мне так жаль, что я…

— Ты можешь загладить свою вину, придя на мою вечеринку. Надень ту красивую шелковую голубую юбку, которая у тебя есть, и белый топ. И бледно-розовый блеск к ней. Он выглядит на тебе великолепно.

Мое сердце замирает, воспоминания о наших с ним школьных отношениях сворачивают мне желудок.

— Ты больше не говоришь мне, что надеть. Это… это были старые мы.

Он понимающе улыбается. — Это мы. Точка. Я говорю тебе, что делать, а ты слушаешься, как послушная девочка, потому что тебе нравится, как я тебя хвалю.

— Но…

— Я хочу, чтобы каждый парень на моем дне рождения мечтал трахнуть тебя. И тогда я получу удовольствие, зная, что я единственный, кто сможет погрузить свой член в твою прекрасную киску.

— Ты задница…

— Следи за своим ртом, или я вымою его своей спермой, прежде чем уйду.

Я ухмыляюсь. — Я думала, тебе пора. Разве ты не торопишься?

— Я всегда найду время для моей прекрасной шлюшки.

Его рука нежно запуталась в моих волосах, и он наклонил мою голову в сторону, опустив поцелуй на мою щеку.

— Пожалуйста, приди, — шепчет он мне на ухо.

Все еще находясь в оцепенении, я смотрю, как он выходит из кухни. Я не пойду на его вечеринку, это точно, но я чувствую себя дурой из-за того, что не знала, что это его день рождения.

Я не прикасаюсь к коробке, которую он мне подарил, пока не слышу, как закрывается входная дверь.

Это небесно-голубая бархатная шкатулка для украшений, и когда я открываю ее, у меня открывается рот. Там одна нитка и несколько маленьких жемчужин. Ожерелье, которое я должна сделать сама.

Я хватаю записку и откладываю шкатулку в сторону.

Все по порядку, сладкая.

Боже, я ненавижу этого человека так сильно, что это похоже на любовь.

Я тебя люблю

Это так приятно — ревновать и обладать тобой. Как наркотик, от которого я не могу насытиться. Почему я должен испытывать что-то, кроме гордости, осознавая, что безраздельно одержим одной женщиной? Почему я должен сожалеть или стыдиться того, что хочу уничтожить любого другого мужчину, который приблизится к тебе?