— Люк, это просто смешно. Ты хочешь сказать, что если бы не было другого варианта спасти твою сестру, ты бы не позволил ей выйти за меня замуж, чтобы спасти себя? Свою семью?

— Именно это я тебе и говорю. Мое предупреждение остается в силе. Никто из вас, блядь, не тронет ее. Последний вариант или нет.

Я не могу не заметить, что он уже второй Бейкер, который говорит мне это. И это начинает задевать мои чувства. На самом деле, задеть мои чувства — это довольно мало, когда кто-то пытается уничтожить мою надежду вернуть Эллу. Вырвать сердце из груди было бы точнее.

— Я понимаю. — Я и не знал, что простая ложь может быть похожа на разгрызание стекла. — Если ты не возражаешь, мне нужно идти на занятия. Могу ли я сделать для тебя что-нибудь еще?

Я никогда не хотел чувствовать себя далеким от своего лучшего друга. Я никогда не хотел манипулировать им. Все, чего я хотел, — это спокойно любить его сестру.

Никто не дает мне спокойно любить ее.

К сожалению, Элла будет вечно расплачиваться за то, над чем она не властна. Она не может контролировать то, как сильно она мне нужна, чтобы дышать, и не может контролировать то, что я всегда был слишком труслив, чтобы рассказать об этом ее брату. Мое настроение и так было ужасным, когда я вошел в класс Ривза в этот кошмарный понедельник, и единственный человек, который может заставить меня чувствовать себя лучше, — это она. Проблема в том, что я не верю, что она этого хочет.

Когда мне приходится наблюдать, как она прислоняется к парте со своим бывшим — или как она его называет, потому что меня всегда называют бывшим — так близко к ней, что он, вероятно, дышит тем же воздухом, который выходит из ее легких, я знаю, что моей красавице не понравится моя реакция.

Матиас Робертс — случайный игрок в лакросс, похожий на качка, который поцеловал ее на глазах у всех, когда пытался завязать официальные отношения.

Я знаю о нем еще несколько вещей.

Ему двадцать один год, он сломал запястье в семь лет, у него две младшие сестры, он получил два сотрясения мозга после игры в лакросс, учится в колледже, специализируется на биологии… и, очевидно, заходит на занятия, которые не посещает, до их начала. Только для того, чтобы поговорить с женщиной, которая ему не принадлежит.

Интересно, а я думал, что она с ним покончила. Но это ее проблема. Она слишком всепрощающая.

— Кристофер, — раздается голос прямо у меня за спиной. — Привет.

К сожалению, сегодня я не могу притвориться, что мне интересно поговорить с кем-то еще, поэтому я игнорирую их. Есть одна женщина, которую я должен предостеречь от флирта с другими мужчинами. Особенно с теми, с кем она уже спала. Последствия могут быть плачевными. Я иду к столу, за которым сидит Элла, разговаривая с Матиасом, и в моей крови закипает ярость. Я сказала ей, что никаких других мужчин. Сколько раз я могу спокойно повторять это, прежде чем настанет время преподать ей настоящий урок?

Должен ли я отрубить ему руку за тот простой факт, что он только что обхватил пальцами ее бицепс, чтобы дважды сжать? Какое заверение ей нужно, которое я не смог ей дать? Никаких. Я могу дать ей все, что она захочет.

Я не тороплюсь идти, пытаясь уловить часть разговора по мере приближения.

— Я могу попытаться поговорить с ней, Элс, — говорит он ей, как будто пытается успокоить. — Она не может так с тобой поступить.

— Может, и сможет.

Легко понять, когда Элла на долю секунды сбрасывает маску. Ее фразы становятся короче, а улыбка чуть ли не дрожит от напряжения мышц.

— Ты была капитаном, — добавляет Матиас. — Это так несправедливо.

— Занятия вот-вот начнутся, — говорю я ровно, но в кармане играю с жемчужиной, которую всегда ношу с собой. Она помогает мне держаться на ногах.

Матиас едва бросает на меня взгляд и возвращается к своему разговору, но Элла уже не слушает его. Ее взгляд устремлен на меня.

— Тебе стоит уйти. — Заинтриговав меня, ее голос становится тише. Она почесывает горло, когда понимает. — Ривз будет здесь с минуты на минуту.

Он неохотно отступает назад. — Увидимся вечером на вечеринке Xi Ep, верно?

— Надеюсь, что да.

Она улыбается ему… и я ненавижу это.

Я смотрю, как он откидывает плечи назад, пытаясь встать выше. Трудно быть выше меня.

— Забавно, что другому парню, с которым ты встречалась, раздробило коленную чашечку, а этот даже не боится флиртовать с тобой на людях.

Она скрещивает руки на груди в той манере, в которой я являюсь правителем этой школы, что у нее так хорошо получается. Мило. Когда она ведет себя по-детски, мне нравится дергать ее за прядь волос, как влюбленному школьнику. Но сегодня я не могу, когда все вокруг нас. Меган здесь всего несколько недель, но она уже везде на виду. В отличие от Эллы, она из тех, кто наводит ужас на окружающих.

— Мы не пойдем туда сегодня, Крис. Ты не можешь выбирать, с кем мне встречаться.

— Еще как выбираю. Ты ни с кем не встречаешься.

Откинув светлые волосы на плечо, она покачала головой. — Сильно бредишь?

Я подхожу к ней ближе, слишком близко для посторонних глаз. Постучав по столу, на который она опирается, я киваю про себя.

— Какого черта ты делаешь?

— Проверяю, насколько прочна твоя парта, поскольку я собираюсь усадить тебя и трахнуть на ней, как только закончится урок. Убедись, что ты помнишь об этом на протяжении всего урока.

У нее открывается рот, и я не спеша наблюдаю за румянцем на ее лице. Как красиво. Произведение искусства.

Я бы с удовольствием продолжал подыгрывать ей. Ходить туда-сюда и позволять ей притворяться, что я не могу принять абсолютно любое решение, когда дело касается ее. Но я замечаю, что ее тушь слегка потекла, а кончик носа покраснел.

— Ты плакала. Что случилось?

Это больше, чем я могу выдержать. Я не контролирую свое тело, когда моя рука ласкает ее щеку. Ту, на которой уже нет следа от удара Меган.

— Ты с ума сошел? — шипит она и оглядывает нас. — Отойди.

Я слушаю, потому что иначе ей будет еще больнее.

— Скажи мне, что случилось. Это из-за вчерашнего?

Моя рука дергается, чтобы снова прикоснуться к ней. Я не могу дышать, когда она нездорова. Это съедает меня изнутри, ползет по шее. Я беспокоюсь.

— Я не хочу говорить о вчерашнем, — огрызается она. — Я хочу запереть это в коробке, убрать на задворки сознания и никогда больше к ней не прикасаться. Ты все мне противен.

Справедливо. Круг — это не совсем джентльменский клуб.

— Я понимаю причины, но это не совсем полезно для здоровья…

— Скажи, что это был ты.

Я чувствую, как мои брови поднимаются так высоко, что мне приходится их ловить.

— Я?

— В той комнате, после инициации. Это было похоже на то, как ты… играешь. Но я не знаю. Он не…

Она отводит взгляд в сторону, и ее щеки краснеют, когда она не решается заговорить.

— Что он не? — мягко спрашиваю я.

— Пахнул, как ты. Черт, я такая дура. У меня в голове бардак после вчерашнего, и я уже не знаю, что говорю.

Мое сердце бешено колотится, надежда подпитывает мою постоянно растущую увлеченность.

— Ты расстроена, потому что хочешь, чтобы я был той Тенью, которая удерживала тебя в храме прошлой ночью? Хочешь узнать, не злюсь ли я из-за этого, раз уж ты знаешь, что я просил тебя не позволять никому прикасаться к себе?

Ее глаза сужаются.

— Нет, — шипит она. — Ты мой бывший, и я тебя чертовски ненавижу.

Она действительно не умеет мне врать, и это даже мило. Это ей идет.

Расправив плечи, она вздергивает подбородок.

— Вчерашний день и все, что с ним связано, не причинит мне боли, потому что я так решила. Властные мужчины издеваются над женщинами? Я к этому привыкла.

— Так в чем же дело?

Неужели она думает, что я оставлю все как есть и не докопаюсь до причины ее слез? Я буду копать до самого центра земли, если понадобится. А что, если кто-то причинил ей боль?