Сколько мой отец задолжал своим инвесторам?

Насколько мы обанкротились?

Каковы реальные последствия?

Не убьют же они всех нас… Иначе кто будет платить?

Большинство людей в «Безмолвном круге» — миллионеры, некоторые — миллиардеры. Неужели все дело в деньгах? Или в том, чтобы преподать нам урок?

У меня есть только одна надежда. Что Люк получит приглашение на инициацию и станет Тенью. Тогда все исправится.

Чувство удушья смешивается с другим напряжением, которое зарождается в моей груди. Крис в Стоунвью. Как долго он там пробудет? Он учится на втором курсе юридического факультета; я уверена, что у него есть дела поважнее, чем оставаться здесь, чтобы поддерживать мою семью. Он может быть лучшим другом Люка, но у него есть своя жизнь.

Он должен вернуться в Йель. Мне нужно, чтобы он уехал.

Я слышу шепот позади себя, когда сажусь в третьем ряду. Я привыкла к шепоту в свой адрес, но не к этому странному ощущению, что я вот-вот застукаю их.

— Хорошо, что она учится в этом классе. Она может узнать, как вытащить свою семью из тюрьмы, — бормочет один из голосов.

Другой хихикает, а потом добавляет, — Ты уверена? Она не самый умный инструмент в этой коробке. Думаю, на следующем отборе ее выкинут из этого класса.

Я поворачиваю голову и сужаю глаза, глядя на этих двух сучек.

— Мой отец умер. Не могли бы вы дать мне минуту на траур, прежде чем я буду иметь дело с вами двумя?

Их лица опускаются. Похоже, они не знали. Это и есть настоящий секрет управления, не так ли? Никогда не делайте этого через страх. Возьмите их за горло. Искривляйте их чувства. Если не получается быть милой, то пока сойдет и жалость.

— О Боже, Элла. Мне так жаль, я понятия не имела.

Инициатор разговора краснеет.

— Чтоб ты сдохла, — фыркаю я. — Разве ты не президент компании Take Care, Be Well?

Ее лицо приобретает новый оттенок красного. Это клуб благополучия, связанный со службой психического здоровья в кампусе. — Ты жалкая лицемерка и не заслуживаешь своей должности.

— Пожалуйста, не говори им, — пролепетала она. — Мне очень жаль.

Я закатываю глаза и снова поворачиваюсь лицом вперед. Я не собираюсь ничего рассказывать ее клубу, но она может провести следующие несколько дней, гадая, расскажу ли я.

Еще слишком рано, но я уже умираю от желания сказать Люку, что хочу снова сменить специальность. Интересно, даст ли мне смерть отца такую возможность? Изначально идея отдать меня на юридический факультет принадлежала моему брату. Как только он сказал об этом отцу, моя судьба была предрешена. Но, в отличие от отца, Люк сделал это не для того, чтобы причинить мне боль или контролировать меня. Он сделал это, потому что слишком боялся, что у меня не будет будущего и я окажусь женой Тени. Он хотел, чтобы у меня была хоть какая-то независимость от Круга, чтобы я была защищена и никогда не зависела от них. Вот почему он так отчаянно пытается найти решение, которое не включало бы в себя женитьбу на мне в обществе.

Когда профессор Ривз входит в небольшую комнату, у меня болезненно сжимается живот.

Это не большой амфитеатр колледжа, принимающий любого студента, желающего попасть на его занятия. Это элитное образование от востребованного профессионала, который ведет два занятия в неделю для самых умных студентов, которые знают, что хотят поступить в юридический колледж. Я должна оставаться в его классе до конца обучения, если хочу набрать нужный балл на LSAT.

Сейчас нас более пятидесяти человек, но вполне возможно, что через две недели их будет не более сорока. И я должна стать их частью, несмотря ни на что.

Не могу поверить, что секс дал мне всего две недели.

— С возвращением, — говорит он, проходя перед классом. — Приятно видеть, что некоторые из вас продержались со мной еще один год. Поздравляю.

Его глаза сканируют класс, и как только он видит меня, уголок его рта приподнимается. Хуже того, когда он видит девушку, сидящую через три места от меня, та же улыбка возвращается. Я отвожу голову в сторону и замечаю, как она краснеет, убирая волосы за уши.

Твою мать… Я не одна такая. Ну и засранец.

Положив сумку на стол, он достает несколько распечатанных документов и держит стопку в руке, прежде чем подойти к столу и прислониться к нему спиной.

— Прежде чем мы начнем, я хотел бы представить вам ассистентов этого года. Да, ассистентов. Вы не ослышались. Хотя я обычно нанимаю одного человека со второго или третьего курса юридического факультета, вы сделаете себе одолжение, узнав, что если вы лучший, то за это платят. Эта первокурсница много работала, и она заслужила свое место в моей команде. Мой второй помощник — переводчик со второго курса, и его очень рекомендовали преподаватели в Йеле. Я рад представить вам Роуз Уайт и Кристофера Мюррея.

На секунду реальность ситуации даже не осознается. Ведь судьба не может быть настолько жестокой… верно?

Но затем я оборачиваюсь одновременно с остальными студентами, потому что, как и они, не заметила двух человек, стоящих сзади у двери. Мое сердце бьется так сильно, что может сломать грудную клетку. Я чувствую, как кровь оттекает от моего лица, когда они проходят мимо меня, и останавливаюсь только тогда, когда они оказываются рядом с Ривзом. Мне приходится моргать несколько раз. Я в таком шоке, что едва чувствую свои конечности.

Он перевелся в университет Сильвер-Фоллс.

— Как вы знаете, мои ассистенты не проводят много времени на моих занятиях. Однако, поскольку в этом году у меня вдвое больше сотрудников, вы можете обратиться к любому из них за помощью в работе. Один из них всегда будет присутствовать в мои рабочие часы, и оба более чем способны помочь вам.

Он продолжает говорить о том, что они будут на сегодняшнем уроке, так как это его первый урок в этом году… что-то еще… я не знаю.

Я хочу убежать. Мне нужно покинуть эту комнату, потому что я едва могу дышать в ней. Но я не могу уйти из класса Ривза. Мне никогда не разрешат вернуться. Думаю, мои ноги все равно не выдержат.

Я не отрываю глаз от тетради на протяжении всей его речи, пока он рассказывает о первом деле, которое хочет, чтобы мы рассмотрели. Я пишу слова, которые едва понимаю. Мне кажется, что все, что я записываю, не имеет смысла. Я пишу неуверенно, моя рука дрожит. Я боюсь, что в любую секунду упаду в обморок. Но ни при каких обстоятельствах я не могу поднять глаза на Криса.

До тех пор, пока не чувствую его присутствие рядом с собой. И я больше не могу его избегать. Я знаю, что это он раздает распечатанные документы и кладет один на мой стол, потому что слишком близко от меня пахнет его восхитительным одеколоном.

Сладкий апельсин и кедровая древесина.

Черт.

Он так хорошо пахнет.

Одна из моих рук так плотно сжата в кулак, что я не уверена, смогу ли я когда-нибудь снова его разжать. Это слишком.

Кажется, я близка к гипервентиляции, когда поднимаю взгляд, лицо немеет, а пульс стучит в ушах.

Он не признает меня так просто. Ни на лице, ни в глазах ничего. Пока он идет к следующему ученику, а бумага лежит на моем столе, его рука задерживается, пока кончики пальцев почти не зацепятся за мои, а потом отпускает. Затем он опускает руку обратно, как будто ничего не произошло.

Конечно, для постороннего глаза ничего не произошло. И все же мои пальцы застряли там, где только что были его пальцы, а сердце грозит разорваться.

Такая ужасающая реакция на деликатный жест.

Весь остаток урока я чувствую на себе его взгляд. Ничего из того, что говорит Ривз, не усваивается, и я, наверное, раз десять перечитала предложение, на котором остановилась, когда почувствовала сильное присутствие перед своей партой, не шевелясь.

— Мисс Бейкер.

Я вскидываю голову, услышав строгий голос Ривза. И тут я понимаю, что все остальные ушли.

— Занятия окончены.

Позади Ривза, стоящего у своего стола, на меня смотрят Роуз и Крис. Роуз наклонила голову в сторону, смущаясь. Я оглядываюсь на Ривза, прежде чем успеваю понять, что означают поджатые брови Криса. Я не хочу знать. Я не хочу ничего знать.