Девушки хитро переглядываются и набрасываются уже на меня, крепко прижимаясь с обоих боков.

Вот.

Так мне нравится значительно больше.

— Кажется, теперь наши дела тут завершены, — произношу задумчиво после того, как сеанс объятий завершается. — Не пора ли возвращаться?

Дел много.

Нужно проверить, не развалили ли безнадзорные Ястребы общежитие или древнюю базу. Да и кайзеру доложить о текущей обстановке на острове, наверное, будет не лишним.

Эфения согласно кивает, и мы вместе с ней смотрим на Гайлу, ожидая ответа. Нас-то с этим островом почти ничего не связывает — в отличие от неё.

— Возвращаемся, — после мгновенной заминки решительно произносит девушка. — Только сначала к бабушке заглянем.

Бабушка Улу после божественного напутствия не только передумала умирать, но и временно взяла на себя множество забот. Только благодаря её опыту порядок удалось навести так быстро.

А ещё она единственная из островных родичей привечала Гайлу.

Остальные кхелоты, независимо от кровной близости, теперь смотрят на девушку со странной смесью неодобрения и благоговения. Будто она совершила нечто предосудительное, но так виртуозно, что не прикопаешься.

И только Цеад делает вид, что они вообще не знакомы. И не то чтобы это неправда: до отъезда Гайлы в Великую Росию они виделись от силы несколько раз — на официальных мероприятиях, где обязаны были присутствовать все члены семьи.

А ещё Мареона слишком явно отдавала предпочтение дочери, выдворив сына куда подальше.

Обидно, наверное.

И сразу возникает резонный вопрос: а кто же теперь станет следующим Владыкой? Та, о которой привыкли думать как о надежде всего народа, или тот, кого даже на порог Чёрного дворца не пускали?

Даже не знаю, слишком сложный выбор.

Чёрный дворец, к слову, оказался полностью разрушен. Даже прорытые под ним ходы полностью обвалились — теперь на месте роскошных строений глубокие ямы и кучи мусора.

Хорошо, что большую часть работников и даже пленённых нами служителей удалось спасти.

Лишь Небесные покои гордо возвышаются на прежнем месте, куда башня вернулась после падения прикормленной Мареоной твари. Вот только верхний этаж как корова языком слизала. Так что для содержания преступников покои больше не годятся.

Сейчас бабушка Улу руководит разбором завалов на территории дворца. Туда-то мы и отправляемся.

Вот только отпускать нас с острова так просто пожилая женщина не намерена.

— Ещё чего! — фыркает она, выслушав внучку. — Никогда такого не было, чтоб кхелоты в долгу оставались. Пока не отблагодарим — даже не думайте удрать.

Звучит как угроза. Но на деле оказывается совсем не страшно.

Праздник организовывают буквально на следующий день — нам остаётся лишь только на него явиться.

За неимением подходящих размеров здания народные гулянья проходят под открытым небом.

Центральная площадь Зехгала украшена цветочными гирляндами и фонариками, которые явно планируют зажечь после наступления темноты. По периметру установлены многочисленные палатки с едой и напитками, а в подходящем для этого углу заготовлена сцена, на которой что-то установлено.

Толпящиеся вокруг кхелоты и гости острова — прозвище «экстран» теперь под запретом — встречают наше появление громкими криками.

Капец, который вовсю уминает шашлычок возле стойки поблизости, салютует полупустой шпажкой. Он явно собирается взять от этого праздника максимум. Стоящий рядом с ним Рах Шан ограничивается благосклонным кивком.

А навстречу нам уже торопится делегация.

Впереди энергично топает бабушка Улу, за ней вышагивают Цеад, Ешиля и другие кхелоты, среди которых присутствует неизменный Кемид.

Все уже успели позабыть о его работе на Владычицу, зато с удовольствием слушали байки, которые он готов был рассказывать хоть круглые сутки. Про этот день тоже наверняка небылиц понапридумывает.

— Приветствую вас от имени нашего народа, — объявляет Улу, когда мы останавливаемся друг напротив друга. Толпящиеся вокруг люди благоговейно внимают. — Прошу вас подняться на сцену для открытия праздника, — женщина чуть оборачивается к сопровождению. — Проводите наших героев на почётное место.

И тут же меня цапает под руку Ешиля, Гайлу — брат, а Эфению — незнакомый кхелот весьма сурового вида.

— Не вздумай, — шипит Ешиля, когда я дëргаюсь, чтобы освободиться из её хватки. — Не порти праздник.

— Предупредить трудно было? — шиплю в ответ, всë-таки следуя туда, куда она меня тянет. — Я думал, мы просто тут погуляем — и по домам.

Рогатая ехидина шкодливо улыбается:

— Терпи саль-бат, то ли ещё будет.

— У моего терпения есть неприятная особенность, — ворчу. — Оно слишком быстро заканчивается.

— Главное, чтобы до сцены хватило, — хихикает Ешиля.

Бросаю украдкой взгляд назад. Девушки отнеслись к происходящему весьма спокойно. Гайла о чём-то перешёптывается с Цеадом, а Эфения что-то увлечённо рассказывает своему сопровождающему.

Судя по его несчастному виду, раньше всех терпение закончится вовсе не у меня.

Но до сцены мы добираемся без каких-либо происшествий. На ней под цветочной аркой установлены рядком три кресла, на которые нас усаживают. Цеад и Ешиля встают по бокам, будто почётный караул.

А бабушка Улу обращается к собравшимся:

— Жители и гости острова! Ночь длилась долго, но теперь наступил рассвет. Мы собрались здесь, чтобы вспомнить павших, почтить героев и решить, куда будем двигаться дальше. Начнëм!

Праздничная толпа согласно шумит.

— Не буду пересказывать всё от начала до конца, — продолжает женщина, когда выкрики и аплодисменты немного стихают. — Кому интересно, вы всегда можете спросить Кемида.

В толпе раздаётся смех. Бывший служка, стоящий рядом со сценой, церемонно кланяется. Выглядит он до крайности счастливым.

— Важно другое, — голос Улу становится тише и проникновеннее. — Герои, благодаря которым мы сейчас празднуем, совсем скоро нас покидают. Мы не вправе их задерживать, однако вполне можем наградить.

Переглядываемся. Эфения потирает ручки. Гайла выглядит спокойнее, но тоже явно заинтересована.

А я не знаю, что и думать. Есть ощущение какой-то подставы, но вот насколько оно связано с реальностью…

— Поздравляю, герои! — бабушка наконец поворачивается к нам. — На каждого из вас в Банке Великой Росии сегодня открыт счёт, на который перечислено несколько тысяч рубов.

О, вот такая благодарность мне, пожалуй, нравится!

— Кроме того, — продолжает Улу, — вы становитесь почётными гражданами острова Кхь. Теперь вы можете посещать его в любой момент, а также жить столько, сколько захотите.

Киваю. Пока награды меня вполне устраивают.

— И последнее, самое важное, — улыбается Улу. — Титул. Леди Гайла и леди Эфения получают звание мастера Небесных рыцарей. Им удостаивают тех, кто неуклонно следует пути нашего бога.

Так. И она туда же!

— А что насчёт Макса Воскресенского? — интересуюсь с усмешкой.

Улыбка Улу становится шире:

— Мы провозглашаем тебя пресвятым пророком и магистром ордена Азерона. Ведь именно ты был тем, кто провозгласил его волю…

— Нет, спасибо, — встаю с кресла и качаю головой для наглядности. — Обойдёмся без титулов и без орденов. Ваш бог хотел только одного — чтобы вы перестали наконец на него полагаться.

Толпа ропщет, а Улу произносит одними губами: «Подыграй!»

Понимаю. Времена сейчас тяжёлые, обычным людям хочется опереться на что-то большое и доброе. Никому не надо идти за Владыкой, у которого всего только и есть, что вера в прекрасное будущее.

Вот только обещания надо держать. Даже если тот, кому ты их давал, уже умер.

— Вы свободны, — повторяю сказанное самим Азероном несколько дней назад. — Забудьте уже о боге и двигайтесь вперёд.

— Макс прав, — выступает вперёд Цеад и встаёт рядом со мной. — Настали времена, когда нужно взять ответственность в свои руки. Нужно меняться. И я знаю, как запустить эти изменения.