— Нет! — вскидывается малолетка. И тут же сникает. — То есть, да… Но я не знал! Я вообще только недавно на работу устроился.

Ухмыляюсь:

— Ещё скажи, что сегодня первый день, а до этого ни сном, ни духом.

Мальчишка старательно кивает, но я ему откровенно не верю. Несмотря на испуганный и жалостный вид, прекращать заниматься своим «богоугодным» делом он явно не собирался. А значит, принял правила игры и с удовольствием получал от этого выгоду.

Таких приспособленцев я ненавижу даже сильнее, чем идейных сволочей. Наверное, из-за того, что слишком долго приходилось одним из них притворяться.

— Макс! — отвлекает моё внимание тонкий голосок фейри. Мгновение спустя она зависает на уровне глаз. — Я всё сделала!

— Ты! — Капец укоризненно тычет в Эфению поскуливающим кхелотом. — Пролезла всё-таки!

Фейри даже бровью не ведёт. Отчитывается:

— Гайла сейчас находится в Небесных покоях — в другой стороне от этого места.

— Я знаю, куда идти, — кивает Рах Шан. — Она в порядке?

На личике Эфении отражается борьба. Наконец она произносит:

— Что-то вроде. Только у неё совсем крыша съехала. Чушь несёт.

— Ты о чём?

Фейри бросает на меня настороженный взгляд исподлобья:

— Она сказала, что сама должна тут разобраться. И что это только её дело. Ну бред же!

Понятия не имею, о чём думает Гайла. Но если она считает, что мы, услышав от неё подобное, спокойно вернёмся восвояси, то глубоко ошибается. Тем более, мне уже самому интересно, что за тайна сокрыта на этом острове.

И это не считая даже поручения кайзера и просьбы аж самого Эолоса Разрушителя. А значит…

— Плохое ты выбрала время, чтобы покапризничать, — бормочу еле слышно. Ух, и устрою я ей, когда встретимся! Главное, чтобы до тех пор ничего плохого не случилось.

Эфения всё это время с тревогой смотрит на меня.

— Выглядит она неплохо, — продолжает после паузы. — Так что ты не волнуйся, Макс. Ладно?

— Ладно, — отзываюсь машинально.

Да не волновался я!

Хотя новость и правда сбросила с моих плеч значительное бремя. Почему-то кажется, что чем дальше Гайла от святилища, тем лучше.

— И? — Капец в очередной раз встряхивает пленника. — Теперь идём все вместе выручать прекрасную даму?

Переглядываемся с советником. Качаю головой:

— Раз уж мы здесь, надо пользоваться. Ведь непосредственной угрозы для Гайлы нет.

— Нам нужно в святилище, чтобы докопаться до сути, — кивает Рах Шан. — Таким образом мы выручим не только даму, но всех этих бедолаг.

И указывает на разложенных вокруг служителей. У меня на языке вертится совсем другое слово, которым можно назвать этих уродов, но я лишь покрепче стискиваю зубы. Судить и рядить будем потом, когда ухватим Владычицу и её подручных за хвосты.

— А чтобы «бедолаги» не подняли шум, — потираю руки, — нужно их обездвижить. Капец, оставь пацана мне и займись уборкой.

Тролль послушно разжимает ладонь. Молодой кхелот шлёпается задом о покрытие дорожки и коротко охает.

— Поговорим? — спрашиваю проникновенно, слегка к нему наклоняясь. — Сдаётся мне, что поведать ты можешь о-о-очень много.

Юнец испуганно следит за тем, как деловитый Капец извлекает из своего инвентаря незнакомые мне приспособления, которые прилаживает к запястьям и щиколоткам бесчувственных служителей. Затем хватает старшего и оттаскивает его куда-то в глубь кустов.

Парень судорожно сглатывает, слишком отчётливо понимая, что совсем не хочет оказаться на месте своего начальника.

— Я всё-всё расскажу, — заверяет он. — И проведу, куда надо. Только не бейте, ладно?

Да, людей (и кхелотов!) подобного склада я не люблю. Вот только есть у них одна прекрасная черта — полное отсутствие принципов. Поэтому с ними, в отличие от идейных, договариваться не в пример проще.

— Рассказывай по порядку, — разрешаю. — Что случилось с этой женщиной?

Юнец бросает взгляд на бездыханное тело и уточняет:

— Вам с самого начала рассказывать?

— Конечно.

— Раз в полгода мы проводим сватовство, — тяжело вздыхает служитель. — Бог указывает на подходящую невесту. А потом она входит в храм.

— Зачем? — глаза Рах Шана светятся в темноте. Он словно ищейка, которая принюхивается к оставленному неведомой тварью следу.

Парень снова вздыхает:

— Известно, зачем. Вороньему богу нужно что-то кушать.

«Враньё! — ревёт Корви так громко, что у меня чуть не взрывается голова. — Бог такое жрать не станет!»

— Тем более, мёртвый, — киваю. — То есть, он принимает пищу раз в полгода?

Служитель торопливо мотает головой:

— Сначала так оно и было. Теперь еда нужна каждый день. Пробуждение совсем скоро…

— Работниками храма он тоже питается? — припоминаю свои недавние подозрения.

— Да, — тут же отзывается пленный. — Ещё преступниками и… экстранами. Иногда.

— Сколько в храме осталось служителей? — вступает Рах Шан, на мгновение опережая мой вопрос на ту же тему. Надо ведь знать, с кем и в каком количестве придётся иметь дело.

— Во внешней службе нас всего семеро, — охотно делится служитель. — По двое в три смены и начальник. Сколько во внутренней — не знаю. Нам запрещено входить дальше зала молений. Только начальник мог.

Теперь вздыхаю уже я. Говорю Рах Шану, кивая в сторону кустов:

— Придётся, видно, того старикана на ноги ставить. Этот нам не помощник.

— Помощник, помощник! — тут же вскидывается служка. — Я план хорошо знаю, богом клянусь! Меня ж сперва хотели во внутреннюю службу поставить.

— Первый день тут работаешь, да? — поддеваю я.

Но кхелот не обращает внимания на насмешку. Он полон желания убедить нас в своей полезности.

— Да мне самому это всё поперёк горла встало! — горячо выговаривает он. — Я ж богу служить пришёл, а не с невестами этими…

— Однако слова против ты не сказал, — не могу сдержать упрёка. — Значит, всё устраивало.

Глаза кхелота становятся круглыми от возмущения:

— Ага, скажешь им! Чтобы меня потом вот так же выносили? Я себе не враг.

Да, понимаю. Своя рубашка ближе к телу, а хата всегда с краю. Но вот принять это и простить такое гадство — не получается.

— Так ты утверждаешь, что можешь проводить нас в сердце святилища? — возвращается Рах Шан к главной теме. — Сам я там был всего один раз и дороги уже не помню.

— Да, да! — с заметным облегчением улыбается служитель. Советник явно кажется ему намного более приятным собеседником, чем наглые экстраны.

Как по мне — совершенно напрасно. Даже не представляю, какие мысли сейчас скрываются за его внешним спокойствием. Врагу не пожелаешь вот так вернуться в родные пенаты.

— Ладно, — соглашается советник. — Будь по-твоему. Веди.

Служитель аж подскакивает от радости. Кланяется, бормочет какие-то слова благодарности.

Тем временем Капец возвращается из кустов — последней он относил туда злосчастную божью невесту.

— Порядок, — гудит он, символически отряхивая ладони. — Пока не отпустим, они оттуда не дёрнутся.

— Значит, идём внутрь, — подвожу итог. — Только стоит, наверное, нашего провожатого стреножить. А то вдруг прытким окажется.

Служитель отчего-то бледнеет. Как будто я ногу ему предлагаю отпилить! Видно, неправильно истолковал мои слова.

— Не надо, — качает головой Рах Шан. — Он уже под моим контролем, даже дёрнуться не успеет.

Широко улыбаюсь вконец струхнувшему юнцу:

— Слышал? Господин советник тебе доверяет и надеется на твоё благоразумие. Не подведёшь?

— Нет, нет! — соглашается тот с готовностью. — В смысле, да, не подведу! Спасибо, господин!

Наконец мы отправляемся. Служитель идёт первым и распахивает перед нами дверь. За неё оказывается тускло освещённое небольшое помещение, что-то вроде тамбура или прихожей. Здесь пусто, лишь у стен стоят несколько скамей.

— Проходите в молельный зал, — не оборачиваясь, говорит провожатый. — Оттуда проследуем во внутренние покои. Тут у нас, правда, небольшой беспорядок…