– Я ничего такого не заметила, – растерялась Аманда, у которой после разговора с ректором сложилось вполне благоприятное впечатление о нём.

– Да, я обратил внимание, что ты хорошо замечаешь только действие зелий и ядов, да ошибки в магических плетениях, – с нежностью улыбнулся ей Габриэль, и ведьма насупилась. – Ты что нашла?

– Ничего, но есть нюансы. Во-первых, зачем искусствоведам и художникам настолько хорошо оснащённая химическая лаборатория? Оборудованием, которое имеется здесь, гордился бы любой научно-исследовательский институт. Не осматривайся так недоверчиво, вон тот неприметный серый кубик с сенсорной панелью стоит миллионы, и я бы с удовольствием перетащила его к себе в отдел, а то на государственное финансирование не шибко развернёшься. Аналог, имеющийся у меня, уступает этому прибору по многим параметрам. Собственно, вот здесь вполне возможно сотворить батрахотоксин. Во-вторых, есть и другие поводы для недоумения. – Указав пальчиком на бутылку из синеватого стекла, Аманда многозначительно приподняла брови, вдумчиво рассуждая: – Зачем держать за бронированной дверцей с кодовым замком пустую бутылку из-под слабого раствора обыкновенного уксуса? Причём обработав её до полной стерильности внутренней поверхности?

– Думаешь, Мария эту жидкость выбрала для протирки рамы картины?

– Практически убеждена в этом. Я осмотрела все рабочие места и готова присягнуть, что регулярно в этом помещении появлялся лишь тот человек, кто работал за ректорским столом – другие места уже долго никто не занимал, это даже по скопившейся пыли видно. И ещё странный объект для сейфа... – Аманда продемонстрировала химически стойкие перчатки, аккуратно подцепив их за самый край. – Знаешь, следы какого вещества я всё-таки нашла на их вымытой поверхности? Нет, не зелья, не яда, не эликсира. Не мучайся, Габриэль, угадать тут просто невозможно. Я нашла какую-то странную органику, с которой ещё не сталкивалась, в своей лаборатории разбираться с ней буду: в походных условиях сложную экспертизу не сделаешь. Однако прежде чем эти перчаточки попадут ко мне в отделение, надо бы изъять их по закону, а вот с вескими основаниями для обыска у нас негусто, одни предположения, с которыми к шефу не пойдёшь.

– В таких случаях есть к кому обратиться помимо полиции, – лукаво подмигнул Габриэль, доставая телефон. – Доброго дня, мистер Шепард, надо кое за кем и кое за чем проследить – возможно устроить это максимально быстро? В Академии художеств. Отлично, пять минут мы подождём. Ну вот, колдунья, без нашего ведома никто сюда не зайдёт и ничего отсюда в неизвестном направлении не вынесет, да и ректор под контролем будет. Глядишь, и найдутся основания для официального вмешательства правоохранительных органов!

С основаниями для вмешательства неожиданно помог капитан Вэнрайт, встретившийся им на крыльце участка и хмуро сообщивший демону, что представитель его рода, Ноа Марал, отпущен под подписку о невыезде и негласное наблюдение полиции.

– Почему не решились предъявить ему обвинение в убийстве феникса?

– Не подходит под описание убийцы, – мрачно буркнул капитан.

– У вас есть его описание?! – подскочила Аманда.

– Само собой, не только гении недаром свой хлеб едят. Простые, замученные чёртовой работёнкой полицейские тоже свои обязанности исполняют. Искомый нами злодей рост имеет сто восемьдесят три сантиметра, размер ноги сорок пять. Он широкоплеч, имеет крепкое телосложение, размер одежды пятьдесят второй. Задержанный нами демон на семь сантиметров ниже, его плечи уже, нога меньше, а размер одежды сорок шестой, так что – не подходит. – Капитан выдержал торжественную паузу, наслаждаясь произведённым эффектом, и снисходительно пояснил: – У нас на руках имеются видеозаписи с тем дезинсектором, что облил Маккони ядом. На первых кадрах выхода из фургона он стоит рядом с двумя садовниками, которые от полиции не бегают, так что сравнительным методом легко определился его рост. Затем мы задались логичным вопросом, куда же двинулся этот «дезинсектор», выйдя с участка Маккони. В своём специфическом наряде он бы привлекал слишком много взглядов, что для убийцы крайне нежелательно, поэтому он должен был быстро и незаметно где-то скинуть костюм. Где, если он без машины, вокруг огороженные частные дома и дорога с постоянно разъезжающими автомобилями? Мы прошлись в обе стороны дороги и нашли небольшую рощу на краю поля. Оборотни прочесали местность, ориентируясь на запахи синтетики и резины, характерные для костюмов химической защиты, – в роще они ощущались отчётливей, чем на обочине загазованной трассы. В общем, костюм мы нашли, а поскольку, по словам свидетелей, он плотно сидел на убийце, то сразу стал ясен размах его плеч и размер одежды. Длину стопы определили по следу на рыхлой почве невдалеке от места обнаружения костюма.

– А запах? Запах его законсервировали? Потожировые следы с изнанки костюма сняли? – зачастила Аманда, но капитан досадливо крякнул и покачал головой:

– Ты ж сама многократно напоминала, что не дурака ловим. Перчаток, с изнанки которых мы могли бы много чего почерпнуть, не нашлось, а костюм... Отгадай, куда он его запрятал, мигом перебив все запахи на нём и добавив столько жировых следов, что исходные безнадёжно потерялись? Фантазии не хватает, госпожа горожанка? В кучу навоза на поле он его сунул!

Звонко хлопнув себя по лбу, ведьма ахнула:

– Чтоб мне с метлы свалиться! Вот же она – загадочная органика! Если бы я проявляла больше интереса к агрокомплексам деда, сразу бы её узнала. Капитан, ты мне пробу навоза привёз? Что глаза распахнул? Сам же намекал, что в городе такого добра днём с огнём не сыщешь. Вы перчатки в той куче не нашли, а вот мы, похоже, как раз их и отыскали.

____________________________________________________

* Цитата из статьи Льва Андреевича Арцимовича.

**ЕАФИ – Единый Американский Фонд Иных, созданный для компенсации убытков, вызванных действиями Иных.

Расхаживая по кабинету, капитан, под согласные кивки и реплики своих детективов, популярно объяснял, что идти за санкцией на обыск и впрямь пока не с чем. Да, ректор Академии художеств хорошо подходил под комплекцию убийцы, но мужчин с такими же параметрами фигуры в одной Атланте пруд пруди!

– Ты сможешь доказать, что микроскопические следы органики, найденные тобой на перчатках в сейфе, взялись именно из той кучи навоза, в которой мы нашли костюм, а не из другой? – сурово вопрошал Вэнрайт, и Аманда сокрушённо давала отрицательный ответ. – То-то и оно! Будем глупо выглядеть, если профессор заявит, что в этих перчатках цветки по горшкам рассаживал. И потом, если он действительно облил Маккони ядом, будучи в этих перчатках, зачем притащил их в сейф? Почему не выкинул в первый попавшийся мусорный ящик?

Аманда пожала плечами, а ведущий дело феникса детектив задумчиво сказал:

– Маньяки имеют обыкновение хранить вещицы, напоминающие им о совершённых «подвигах». Бутылка из-под зелья связана для него с убийством студентки, перчатки – с убийством Маккони. Отмыл он их начисто, вещественных доказательств из них уже не сделаешь, вот и хранит их без страха в своём сейфе.

– Хороша версия, достоверна! Только на чёртова ректора у нас ничего нет, а когда ещё удастся за руку его поймать? – взлохматил шевелюру Вэнрайт и недовольно пробурчал, покосившись на высшего демона: – Надо было втайне следить за преподавательской лабораторией, а не трезвонить о вашем любопытстве всем подряд – наверняка до ректора уже докатились сведения, что вы наведались куда не следует, и он теперь поостережётся что-то там делать или прятать.

– С чего бы им до него докатиться? Художница-феникс осталась в убеждении, что мы только картину осмотрели и ничего подозрительного в ней не нашли, а любезно рассказавший нам о пользователях лаборатории профессор уверен, что целый час мирно проспал в своей студии, – лениво возразил Габриэль. – Если я не желаю, чтобы кто-то помнил о моих вопросах и передвижениях, то о них забывают. Аманда тоже не оставила следов своей ревизии, и у ректора нет оснований для излишних тревог, следите за ним сколько вам вздумается, только людям Шепарда не мешайте.