Сложив бумаги обратно в папки, Габриэль крепко перевязал их и задумался: у него пока нет оснований вмешивать полицию в расследование дикого прецедента. Каждый вправе сходить с ума на свой собственный лад, пока между всеми сторонами прогрессирующего умопомешательства существуют добровольные договорённости. Ему тоже нет дела до развлечений повелителя эльфов, пока тот не пробует заменить поддельных кукол на оригинал. Скрипнув отросшими клыками, Габриэль признал, что с «нет дела» он погорячился, но мерзкое ощущение от представления процесса эльфийских игрищ он как-нибудь переживёт. Если Форрест предпримет поползновения в сторону Аманды, он порешает все проблемы без привлечения полиции и адвокатов!

К слову, об адвокатах...

Поблагодарив детектива, демон помчался по прежнему адресу: он ещё успевал к записанному времени приёма.

Адвокат Мэнс дамой была черноволосой и зеленоглазой, более хрупкой (стоило уточнить: в первой ипостаси), чем его колдунья, но у демона возникло стойкое ощущение, что девушки чем-то похожи. Уверенностью в твёрдом взгляде? Пытливым умом, светящимся в глазах? Приветливой улыбкой, словно бы говорящей: «Так-то я добрый монстр, но лучше не будить во мне спящую зверушку»? Как бы то ни было, адвокат Габриэлю понравилась, а вот обратная симпатия пока не спешила проявиться.

– Почему вы предложили постоянный контракт с вашей корпорацией именно мне? У Бошана пока меньше клиентов, ему проще будет выкраивать время на постоянные заседания в судах по делам ваших фирм и сородичей, – сказала мисс Мэнс, и демон предпочёл сделать вид, что не заметил сарказма во фразе. Увидев вчера его имя в графике приёма, адвокат гарантированно сходила к судье Кэмпбеллу и полюбовалась на ту же гору судебных исков, которую довелось созерцать и ему.

– Мне подумалось, что раз уж с вашей подачи с родом демонов Атланты стали происходить глобальные изменения, то почему бы не предложить вам место в первом ряду, чтобы наблюдать за ними? – подчёркнуто доброжелательно улыбнулся Габриэль. – Увы, в корпорации нет юристов, способных эффективно отстаивать её интересы в суде.

– Разве? У вас же был целый юридический отдел с вереницей лицензированных адвокатов, – прищурилась мисс Мэнс.

– Теперь осталась только гора Эверест незавершённых дел и дел проигранных, – сухо подытожил Габриэль.

– Вон оно как, – протянула адвокат и глянула на него с лёгким сочувствием. – Кстати, буквально через час у меня слушается дело по рассмотрению претензии к одной из ваших строительных компаний: человек получил травму на производстве.

– Боюсь представить, кто будет защищать интересы моей фирмы, – поморщился Габриэль. Ему надо завести ещё и график судебных заседаний по всем скопившимся делам!

– Их буду защищать я, – рассмеялась мисс Мэнс. – Нет, это не ваши сотрудники обратились ко мне за помощью, меня наняла страховая компания: в случае проигрыша им оплачивать половину присуждённой суммы компенсации.

– Погодите, разве договор страхования не предполагает полного покрытия убытков по страховому случаю? – встряхнулся Габриэль.

– Зависит от типа договора. Ваш юрист решил, что раз договор совместных выплат куда дешевле, то он намного выгоднее.

– Меня скоро начнёт тошнить от «тщательно взвешенных и обдуманных решений», – проворчал Габриэль. – Ладно, выплата за несчастный случай – мелочь, меня куда больше волнуют истёкшие сроки по завершению первого этапа строительства военной базы: казармы не достроены, на полигоне бардак, а правительственные деньги утекли на поддержание других отделений корпорации. Скоро военное министерство должно перевести второй транш, а я не могу отчитаться за первый.

– Ого, растрата государственных денег – серьёзное преступление, – нахмурилась адвокат и решительно протянула руку к папке документов в руках Габриэля. – Уговорили, я посмотрю, что можно сделать. Это не мой профиль, но я впрямь начинаю чувствовать себя виноватой перед демоническим родом. Как ваши сородичи умудрились так запустить дела буквально за месяц отсутствия высшего руководства?!

Обрадовано передав материалы профессионалу, Габриэль не стал объяснять, что бедлам в корпорации начался задолго до ареста её руководителей и не без помощи последних. Они углубились в обсуждение пунктов контракта, и прервало их мирную беседу лишь появление личного помощника адвоката, напомнившего о заседании суда.

– Вас подкинуть? – любезно предложил Габриэль.

– А вы сами не хотите поприсутствовать на заседании? – выдвинула встречное предложение правозащитница. – Как раз сегодня я намерена требовать подключения к разбирательству ещё одного независимого эксперта. Из служащих полицейского департамента. Из отдела токсикологии. Собственно, главу этого самого отдела.

– Вы умеете сделать предложение, от которого невозможно отказаться, адвокат, – рассмеялся Габриэль.

Он с удовольствием посмотрит, как его колдунья разберётся с очередным замысловатым делом, и полюбуются ею из толпы зрителей. Его не просто накрывало всепоглощающим чувством – он реально помешался на своей колдунье и успел страшно соскучиться по ней за несколько часов.

В зале суда Габриэль осознал сразу несколько новых для себя истин.

Все другие девушки, кроме его колдуньи, перестали восприниматься им как объекты личного интереса, даже если явно обозначали их собственный интерес к нему. Прежде он, так сказать, замечал зелёную травку и по другую сторону забора и редко хранил верность своим любовницам, но теперь, зажатый между двумя настойчивыми девицами, он ощущал себя святым монахом. Монахом не только устойчивым к любым видам соблазнов, но даже не считающим соблазн за таковой! Дьявольским искушением для него была лишь голубоглазая колдунья, величаво прошествовавшая к свидетельской скамье и бросившая всего один насмешливый взгляд в его сторону. Колдунья, не выказавшая ни малейшего сочувствия к его доле «героя в осаде» и лишь иронично прищурившаяся на немую мольбу поверить в его полнейшую незаинтересованность в дамочках справа и слева.

Затем он понял, что ревность – чувство, питаемое не только танцами колдуньи на пилоне в стриптиз-клубе. Множество восхищённых мужских взоров, направленных в сторону известного и прекрасного собой токсиколога, вызывало глухое раздражение и рождало предостерегающее рычание в горле демона. Радостное облегчение, испытанное им при виде исчезновения с пальца Аманды кольца эльфа, сменилось настойчивой потребностью натянуть на её пальчик собственное кольцо. Чтобы никому не пришла в голову смертельно опасная мысль, что эта девушка свободна! Да-да, он переживал за сохранность популяции мужчин в Атланте: в последние дни его гражданская сознательность росла, как спекулятивные цены в кризисные времена.

И впервые в жизни Габриэль наступил на горло собственным страстям, доставив свою колдунью в полицейский департамент, а не затащив её в постель, где ему так хотелось оказаться! На сей подвиг его вдохновило логичное соображение, что если он вздумает встать между колдуньей и её обожаемой работой, то третьим лишним в этом треугольнике рискует в итоге оказаться он сам.

«Девочка моя, ты даже не представляешь, как безнадёжно и навсегда влипла в отношения с упрямым и по уши влюблённым демоном, потерявшим из-за тебя всякий покой, – думал Габриэль, провожая взглядом Аманду, легко взбегающую по ступенькам лестницы. – Даже тебе, умница моя, не удастся сотворить зелья и чары, что смогли бы меня изгнать и отвратить! Увы, твоя работа тоже никуда не денется, так что надо как-то с ней подружиться – в смысле, вспомнить о просьбе капитана».

Картина тринадцатого века, стоявшая в хранилище на самом видном месте, действительно очень походила на оригинал, что было весьма странно – во времена Средневековья не было моды изображать сцены из жизни. В те далёкие времена живописцы тратили драгоценные краски исключительно на лики святых и иллюстрации к Священному Писанию. Однако на картине был топорно, но узнаваемо изображён костёр, в котором пылала связанная ведьма с искажённым ненавистью лицом. Вокруг толпились люди, а строго напротив казнённой застыли мужчина в богатом наряде и прижавшаяся к нему девушка.