В общем, отправил всё это почтой и приготовился ждать ответа. Но Маринка, как всегда, снова внесла свои коррективы. Наша новая обитательница богадельни, «царица Марина» — это прозвище крепко приклеилось к ней, — оказалась вовсе не такой уж и сумасшедшей, как представили в суде её заботливые и добрые родственнички. Роман её, конечно, в свете последних событий пропал, она даже думает, что «этот плуп и прощелыжник, называющий себя моим племянником, стопил им печь», но вот восстановить его по памяти надежды она вовсе не теряет.

Но самое главное было не это. «Царица» высказала весьма интересную идею.

— Зачем обращаться со своими рукописями к чужим издательствам, когда можно открыть собственное?

Моя Маришка даже села, открыв рот при этих словах. Просто удивительно, что замечательная мысль пришла в голову не моей вездесущей цыганочке! Со свойственной девчонке экзальтацией Маришка бросилась обнимать Царицу!

— Вы умница! Эта идея… просто супер! — смутившись вырвавшимся словечком, она быстро поправилась. — Прекрасная идея, Марина Афанасьевна! Пойдёмте скорее к графу, он наверняка поддержит её!

Но идти сразу ко мне «царица Марина» отказалась, предложив «просто Марине» сначала самой переговорить с графом, а если он решит, что её предложение достойно внимания, то уже тогда пригласить на аудиенцию уже Марину Афанасьевну.

Когда Маришка закончила свой рассказ и уставилась на меня вопрошающим взглядом, я даже рассмеялся. Никогда раньше девчонка не была столь встревоженной и взволнованной. Она что, действительно думает, что я смогу ей отказать в чём-то? Хотя, наверное, всё-таки смогу. Если её предложение покажется мне не совсем безопасным для неё.

— Ну? Приглашать к тебе Марину Афанасьевну или как?

— Конечно же! Зови её скорее. Мне даже самому дико интересно с ней поговорить.

Маринка ускакала за «царицей» горной козочкой, и минут через десять они уже обе вошли в мой кабинет. Маришка снова стала сбивчиво пересказывать произошедшее, вставляя кучу ненужных деталей, а «царица», как и подобает венценосной особе, снисходительно улыбалась, наблюдая за ней. Затем она величаво подняла вверх ладонь, останавливая поток эмоций девушки, и произнесла в полной тишине:

— В Петербурге у меня остались кое-какие связи. Думаю, я смогу с их помощью собрать некоторый материал для первых публикаций. Только вот мне потребуются кое-какие финансы и… подобающий случаю наряд.

— Идея замечательная. Наряд девушки для вас сработают в самое ближайшее время, денег я выделю. Да и экипаж можно будет для этого выделить, — резюмировал я.

Девушки мои тут же занялись разработкой платья Царицы. Не хухры-мухры какие-то — мадам Батвиньева должна будет выйти в свет! И уж никак не опозорить нас. В связи с этим Маришка настояла на том, чтобы «царицу Марину» переселили из богадельни в графский дом, выделив одну из гостевых комнат: теперь же будут регулярные примерки, обсуждение самых разных вопросов, возникающих в ходе создания наряда и всякое такое. Мне такой поворот не особо понравился, но я не нашёл причин для отказа.

Первые три дня всё шло более или менее сносно. Меня, конечно, коробили излишне светские манеры Батвиньевой, поскольку девчонки настояли на том, чтобы она трапезничала с нами за одним столом. Эта снобка так кичилась своим воспитанием и происхождением, что даже просто находиться рядом с ней мне лично было неприятно. Этот отогнутый в сторону мизинчик, поджатые в презрении губки, пока она разбрасывала вилкой еду в тарелке — ну, точно курица, копошащаяся во дворе!

А уж брошенные через плечо замечания по поводу вкусовых качеств блюд вовсе выводили меня из себя. Забыла, выпендрёжница дешёвая, как капустные листья руками жра… кушала? «Тварь неблагодарная!» — так и вертелось на моём языке, но я, с огромным трудом, всё-таки сдерживался.

Однако на третий день её пребывания в нашем доме случилось… ЭТО! После обеда я решил немного отдохнуть — утренний обход строительных площадок и ревизии на птицефабрике несколько утомили меня. Маришка же поскакала контролировать работу садовника — ей хотелось научить того подкармливать картофельные кусты навозом. Глафира решила посвятить время перепечаткам. Что запланировала «царица», я не спрашивал. И вот, если честно, по фиг мне было на неё! А зря…

В своей спальне я решил принять расслабляющую ванну перед отдыхом. Звать слуг, чтобы они налили мне воды, не стал — Афоня давно сделал все процессы механическими. Правда, греть воду надо было котлом, но я решил обойтись чуть тёпленькой: она прогревалась солнечными лучами, находясь в резервуаре на крыше. Отвар ромашки и ноготков у меня уже был заранее припасён, я просто выплеснул его в воду и с удовольствием погрузил своё тело в ванну…

Лёгкий скрип я услышал сразу же, хотя и находился в самом расслабленном состоянии. Решив, что это Маришка забежала ко мне поделиться своими новостями, крикнул из ванной:

— Мариночка, я здесь принимаю ванну! Подожди немного.

Но девчонка вместо обычного: «Ага! Ладно!» как-то странно хмыкнула и… вроде бы стала на цыпочках приближаться к ванной… Господи! Неужели??? Но я ещё не был готов к такому повороту! Вернее, как «не был готов»… Я, конечно, мечтал о близости, рисовал её в своих фантазиях — куда ж от этого деваться-то? Но всё время оттягивал, откладывал… Всё-таки я был человеком женатым, хотя ещё ни разу и не видел своей супруги. В этой своей ипостаси не видел, имею в виду.

Схватив мочалку, я прикрыл ею под водой то… ну, вы понимаете, что! Не маленькие же, в конце концов, не мне вам всё пояснять по буковкам!!! Волна раздражения просто накрыла меня с головой! Ох уж, эти женщины: сначала сами лезут в твою жизнь, выказывают инициативу, а потом плачутся и всяко обвиняют мужчин… Их соблазнили, их обманули… Ну да, я ещё ни разу не сталкивался с подобным, но ведь много читал!

Судорожно пытаясь в мыслях подобрать слова отказа так, чтобы не сильно ранить девичью душу, я даже весь покрылся мурашками. И тут дверь тихохонько приоткрылась и ванную просочилась… «царица Марина»! С хитрой улыбочкой на устах, дама развязала пояс халата, обнажив тело… Затем она величаво повела плечами, и халат мягко соскользнул к её ногам. Марина Афанасьевна перешагнула через него, рукой вскинула поток волос за спиной и приблизилась к ванной, в которой я забился, словно испуганный мокрый мышонок перед злобным и голодным котом.

Если честно, я даже не успел придумать, как поступить дальше. В голове прям вот воцарилась такая пустота, что ударь кто-то по ней — звук был бы не хуже, чем из церковного колокола. Спасла меня Маришка.

Она вихрем ворвалась следом за «царицей», с визгом «Падла распутная!» вцепилась ей сзади в волосы и поволокла на выход. «Царица» же не хотела сдавать свои позиции и вцепилась в край ванны. В результате я вместе с ванной проехал сантиметров десять и наткнулся одним краем в трубу. Ах, если б не эта труба! Меня, голого и покрытого мурашками, выволокли бы напрочь из ванной и неизвестно ещё, где была бы конечная остановка моего маршрута.

На крики сцепившихся Марин прибежала Глафира. В руках у неё была большая глиняная кружка с горячим чаем — девушка любила работать, время от времени прихлёбывая какой-либо напиток. Мельком оценив расстановку сил, она, словно главный полководец, приняла важное решение: пора и ей вступить в неравную схватку. Выяснять, кто прав, а кто виноват, Глафира посчитала делом ненужным — за чью сторону выступать, ей думать было не нужно. Поэтому девушка, от всей души шандарахнув кружкой «Царицу» по маковке и распахнула объятия рыдающей подружке. «Царица» же плюхнулась на пол, прямо на свой халат, залитый чаем и засыпанный глиняными черепками.

После того, как «захватчица» была повержена, Глафира увела из моих апартаментов всё ещё плачущую Маришку. Я тоже выскочил из ванны, оделся и… решил прогуляться в лесу. «Царица» осталась валяться в ванной в гордом одиночестве. Собственно, за её здоровье никто не опасался: пока мы ретировались с поля боя, она усела прийти в себя и приоткрыла глаза. Потом, правда, тут же их снова закрыла. Но уже стало понятно: жива. Оказывать ей «первую помощь» никто не собирался.