Витя сидел на земле, облокотившись на обгоревшую стену разрушенного дома. Вокруг него медленно восстанавливался мир: треск обугленных досок, приглушённые голоса, стук сапог по рассыпанным обломкам. Люди собирались на площади, но для него всё это было словно вдалеке, как если бы он находился в каком-то другом измерении — между прошлым, настоящим и неведомым будущим.

Даже когда к нему подошли родители мальчика, которого он вытащил из пылающего дома, Витя оставался в этом своём отстранённом состоянии. Родители, с лицами, искажёнными пережитыми страхами, переполненные благодарностью, низко поклонились ему. Их слова, полные признательности, были искренни, но долетали до его сознания словно сквозь толщу воды. Он лишь скромно поблагодарил их и кивнул, изображая нечто похожее на улыбку, но не более. Внутри него не было ни облегчения, ни чувства выполненного долга, ни гордости за спасённую жизнь.

Витя чувствовал только одно — страх. Холодный, липкий страх, который глубоко проникал в его разум, словно туман, заполнивший все его мысли. Он не покидал его с того момента, как ощутил вибрацию фатуметра в кармане. Это было не простое чувство тревоги — это был страх перед чем-то неизбежным, перед неизвестной тенью, которая медленно, но неумолимо приближалась.

Когда родители мальчика ушли, он медленно вытащил фатуметр из внутреннего кармана своего сюртука. Стрелки прибора дрожали, как испуганные зверьки, готовые броситься врассыпную. Они словно реагировали на что-то невидимое, невысказанное, но всё же очень реальное. Витя не мог оторвать от них взгляд — в их беспокойном движении было что-то, что вызывало в нём невыносимое напряжение.

Он хмуро смотрел на прибор, чувствуя, как внутри его души с каждым мгновением нарастает тяжесть, словно камень, давящий на грудь. В голове эхом прозвучали слова Бравирона: “Он проклят. На нём лежит Draco Magia, самое страшное проклятие для любого мага. Каждый раз, когда он использует магию, он приближает свою смерть.”

Тюрин многое пережил за последнее время. Оказаться в другом мире, в чужом теле — теле преступника и едва не погибнуть в Межмировом Океане. И всё это время ему было страшно.

Когда он ринулся в пылающий дом, его сердце, конечно, колотилось в груди. Страх поднимался внутри, как горячая волна, но это был знакомый страх, почти привычный. Этот страх был управляемым, он подчинялся его воле, направлял его действия, но не захватывал полностью. Это было как прыжок в ледяную воду — шокирует, но не парализует.

Но сейчас, глядя на хаотично вибрирующие стрелки фатуметра, Витя ощутил нечто совсем иное. Это был настоящий, парализующий страх — страх, который пронизывал его до глубины души.

Стрелки дрожали, готовясь начать отсчет.

Мэр Аргента, полный мужчина лет пятидесяти, развалился за своим массивным дубовым столом, который так прогнулся под его весом, что казалось, ещё немного, и стол тихонько вздохнёт, прежде чем рухнет на пол. Его круглое лицо светилось довольной улыбкой, а хитрые глаза весело поблескивали, несмотря на серьёзность обсуждаемого вопроса.

— Ну что, Борт, — начал мэр, откинувшись на спинку стула, который недовольно заскрипел, — опять всех спас, как всегда?

Борт, стоявший напротив, криво усмехнулся. Он знал мэра уже много лет и каждый раз после очередной катастрофы их разговоры начинались примерно одинаково.

— Пустяки, — буркнул Борт, садясь на стул напротив. — Или ты наконец решился наградить меня за все заслуги перед городом?

Мэр сдавленно хохотнул, его лицо покраснело, а толстые пальцы забарабанили по столу.

— Награда, говоришь? Ну, ты же знаешь, Борт, бюджеты, налоги, казна... — Мэр драматически развёл руками, и стул под ним жалобно заскрипел.

— Знаю-знаю! Ладно, к чему всё это? Меня на ферме ждут дела, и моих оболтусов одних оставлять нельзя. Я уверен, что гоблин опять таскает сыр из кладовой…

— Да уж, держи сыр под замком! Но вот что: парень, который принёс кристалл, выжил и рассказал нечто весьма... занимательное. Прямо как сказка на ночь. Только такая, от которой спишь со светом и мечом под подушкой.

— И что же он тебе поведал? — Борт наклонился вперёд, на его лице появилась тень серьёзности.

Мэр ухмыльнулся, сложив руки на своём внушительном животе.

— Ты не поверишь! Хотя... ты как раз поверишь, — коротко хохотнув, он продолжил. — Зовут его Рулон. Наш дорогой друг отправился со своей командой... скажем так, сомнительных товарищей, искать приключения. Ну, ты знаешь, какие бывают эти искатели приключений. И что же они выбрали? Конечно же, древнюю гробницу, от которой все местные держатся подальше.

— Естественно. Если на ней написано «Смертельная опасность, не входить!», для них это скорее приглашение, — сухо заметил Борт.

— Точно-точно! Ну так вот, они туда полезли, уверенные, что найдут там сокровища и славу. Всё шло как обычно: пыльные коридоры, паутина, странные надписи. Обычный набор древних загадок и ловушек. А потом... — мэр сделал паузу для эффекта и наклонился вперёд, — как думаешь, что они там нашли?

— Мстительного духа или чёрного дракона? — с усмешкой предположил Борт.

— Почти! Древнюю магию, судя по всему. Рулон сказал: «Оно проснулось!»

Борт нахмурился, в его глазах вспыхнули беспокойство и любопытство.

— И что это было, по его словам? — спросил он, подаваясь ближе.

— Вот в том-то и дело! — Мэр хлопнул по столу так, что едва не опрокинул чернильницу. — Он не смог объяснить! После этого всё как в тумане, и он переживает за своих друзей.

Мэр на мгновение замолчал, подбирая слова с такой осторожностью, будто собирался предложить Борту яд под видом чая с мятой.

— Послушай, Бартоломью... кстати, хорошо выглядишь для своих лет! Ни одного седого волоска.

Борт поморщился — такие комплименты всегда настораживали его.

— Не увиливай, — буркнул он. — Если ты снова хочешь отправить меня махать рапирой в очередную гробницу, сразу скажу: я слишком стар для этого. После последнего раза три дня лечил поясницу.

Мэр, игнорируя ворчание, усмехнулся:

— Ты единственный, кто может справиться с этой... э-э... неожиданной проблемой.

— Конечно, давай, пошли меня в эту гробницу. Мне что, жить надоело?

Мэр ухмыльнулся, но тут же принял серьёзный вид:

— Погибать не обязательно, друг мой. Ты уже не раз справлялся с такими вещами. К тому же, можешь взять свою команду. Ну, того паренька, ту рыжую... и как его там?

— Гримзл, — мрачно подсказал Борт. — Ворует сыр, но поймать его на горячем не могу. Ловкий гоблин.

— Отлично! Вот их и возьми! А что до оплаты, — мэр небрежно махнул рукой, будто предлагать золото было делом второстепенным, — город закроет их долг. Они получат свободу. Более того, мы щедро заплатим. Все будут довольны!

Борт бросил на мэра взгляд полнейшего недоверия. Его брови сдвинулись, как два моста, готовые рухнуть под тяжестью сомнений.

— Заплатите? — переспросил он. — В прошлый раз обещали щедрое вознаграждение, а я получил корзину с луком.

Мэр рассмеялся, хлопнув себя по животу:

— Ну знаешь, не все ценят лук! Но на этот раз — никаких корзин! Может, пара мешков муки…

Борт тяжело вздохнул и потёр виски, чувствуя подступающую головную боль.

— Поможешь, Бартоломью?

— Уже придумал эпитафию? — проворчал Борт, не особо сопротивляясь.

Мэр усмехнулся:

— Что-то вроде: «Он был слишком стар для этого, но справился»?

Борт вздохнул и поднялся со стула. Отказаться от этой авантюры было бы проще, чем спорить с дождём, который всё равно льёт, как ему заблагорассудится.

— А как насчёт браслетов? Если они отойдут слишком далеко от города… бум!

— Вот тебе маяк, — мэр вытащил из стола странное устройство, похожее на жезл. — Настраиваешь его на ближайшие браслеты — и всё работает! Стоит им отойти от тебя дальше, чем на пару десятков метров, и… бум! Главное, не выпускай его из рук!