Сначала Гримзл не узнал её — мысли его были поглощены единственным вопросом: как выбраться отсюда живым и невредимым. Но огненные волосы, выделенные резкими тенями тусклого света таверны, и сверкающий глаз, смотрящий на него с подозрением и... осознанием, постепенно вытащили из глубин памяти знакомое лицо.

«Чёрт возьми, я ведь видел её раньше...» — подумал гоблин, прищурив свои жёлтые глаза и стараясь вспомнить, откуда ему знакома эта девушка. Она стояла среди арестантов на злополучном корабле Гильдии Героев. Да-да, именно она. Та самая, кто не был склонен к излишним разговорам, но одним своим взглядом мог заставить тебя захотеть скрыться под землёй. И теперь она стояла перед ним, перекрывая единственный путь к спасению.

Гримзл уже готовился действовать по проверенной схеме — резкий разворот, прыжок через ближайшее окно, и оставшаяся жизнь вновь обретёт привычный порядок. Но не тут-то было. Рыжеволосая, загораживавшая его единственный выход, явно не собиралась давать ему шанс продемонстрировать свои «мастерские навыки побега». Если быть честным, она вовсе не выглядела тем, кто поощряет побег, особенно если беглец — тот, кого она может легко прижать к стене, если захочет.

— Ты был на том корабле, не так ли? — её голос прозвучал низко и хрипловато, словно она не просто говорила, а бросала вызов самой судьбе. Гримзл почувствовал, как его сердце сжалось, как крошечная гоблинская горошина.

— К-корабле? — пробормотал он, пытаясь потянуть время и, возможно, одновременно придумать, как обернуть ситуацию в свою пользу. — Э-э-э, корабль... корабли... Знаете, сколько их на свете? Много. Очень много кораблей. Я-то что, я всего лишь пассажир... Да и кто вспомнит, где я был, а где не был?

Но к его несчастью, подвыпившие игроки, похоже, восприняли девушку как «подельницу» хитрого гоблина.

— Ага, всё ясно! — загудел старик, его взгляд метался между Гримзлом и девушкой, как у кота, поймавшего мышь в мешке. — Это что же, ты решил, что с сообщницей сможешь обчистить нас до нитки?

— Сообщница? — переспросил Гримзл, пока его мозг уже лихорадочно придумывал новый план побега. Если этот старик что-то и имел, так это талант придавать смысл тому, что не имеет никакого отношения к реальности.

— Точно! Я слышал о таком! — вмешался ещё один подвыпивший игрок с красным, как кипящий помидор, лицом. — Она на подхвате!

Рыжая в этот момент, возможно, впервые в жизни выглядела слегка озадаченной. Но это длилось не более секунды. Видимо, ей было абсолютно всё равно, с кем её путают, потому что через мгновение её лицо вновь приняло выражение полного равнодушия к этим инсинуациям.

— Ладно, ребята, — сказала она, начиная медленно закатывать рукава, и каждый её жест звучал как обещание драки. — Я не собираюсь ничего объяснять. Но если кто-то решит, что я должна что-то объяснять, он выбрал не ту ночь и не ту компанию.

Её единственный глаз сверкнул так, что любой нормальный человек в этой таверне при малейшем проблеске здравого смысла моментально свернулся бы калачиком и пополз к выходу. Но здравого смысла в этот вечер было явно меньше, чем выпитого эля.

Гримзл, напротив, лихорадочно соображал, как использовать этот момент для побега. Девушка, похоже, готовилась устроить грандиозный хаос, а гоблин был большим фанатом сбегать во время таких событий.

Но тут произошло нечто неожиданное. Хитрый гоблин уже собирался проскользнуть мимо ближайшего стола, как вдруг в воздухе, словно за кадром какого-то абсурдного театра, прозвучал знакомый голос:

— Рюмка водки на столе, ветром плачет в тишине…

Гоблин остановился как вкопанный. Рыжая тоже замерла, а игроки на мгновение перестали обсуждать, как они будут мстить за потерянные монеты. Из угла таверны, откуда доносился голос, вышел Тюрин, медленно направляясь к компании. В руках у него была кружка, и он явно был в состоянии, где любые суждения о реальности теряли всякий смысл.

— А что это у нас тут за шум? — пробасил Виктор, продолжая напевать мотив «Рюмки водки», но с таким выражением, словно это была трагедия, написанная специально для этого момента. Он остановился перед рыжеволосой девушкой и посмотрел на неё, как на старую знакомую, которую не встретил бы даже на другом конце галактики.

— О, так это же ты! — радостно воскликнул он, умудрившись пролить немного эля себе на ботинки. — Я тебя помню! Ты та… ну, с корабля! Мы чуть не свалились в этот... Межмировой Океан! Вот это история, а? Или свалились? Впрочем, какая разница!

Рыжая, слегка озадаченная, смотрела на Тюрина, не понимая, почему Изворот здесь и как ему пришла в голову идея пить эльфийский эль. Виктор, сделав ещё один глоток и пролив на себя ещё больше эля, стоял рядом, пытаясь выглядеть серьёзно. Это была та серьёзность, которая приходит к человеку после трёх-четырёх кружек крепкого пива, когда он уверен, что знает все тайны вселенной и готов спасти мир.

— Я вам так скажу, — медленно произнёс Виктор, продолжая свою пафосную речь, — женщин бить нельзя. Вообще никого нельзя бить, но женщин особенно! Понимаете?

Недовольные игроки переглянулись, их взгляды выражали неуверенность. Один из них, крепкий мужчина с физиономией, как у разъярённого кабана, совершил роковую ошибку — решил схватить сообщницу гоблина за руку.

Всё произошло за долю секунды. Рыжая моментально обернулась, и её зелёный глаз сверкнул, как маяк перед штормом. Виктор уже собирался шагнуть вперёд, чтобы разрядить ситуацию каким-нибудь благородным жестом (например, предложить всем ещё по кружке эльфийского эля), но успел лишь крикнуть:

— Эй!

Девушка ответила на грубость решительно. Она крутанулась на месте, и прежде чем мужчина с физиономией кабана успел понять, что произошло, его рука была заломлена за спину, а сам он лежал на полу. Стулья, не выдержавшие удара его тела, разлетелись в стороны, осыпая пол щепками.

Однако это не впечатлило остальных недовольных. Их решение «проучить гоблина» всё ещё висело в воздухе, и вскоре оно переросло в коллективное бессознательное желание «проучить всех подряд».

— Так это они с ним заодно! — выкрикнул кто-то, и вскоре руки и кулаки замелькали в воздухе, как взбешённые чайники.

Дальше всё пошло по классическому сценарию таверных драк, когда самый разумный поступок — это схватить кружку и спрятаться под ближайший стол, дожидаясь конца этого веселья. Но Тюрин был настолько пьян, что открыл в себе талант артиста. Кивнув сам себе, он внезапно рванул к музыкальной сцене, где музыканты пытались найти укрытие. Но, движимый не только алкоголем, но и обострённым чувством справедливости, он ухватил одного из музыкантов за плечо.

— Эй, братец, — обратился он к дрожащему трубачу, — ты знаешь, что делать. Задай нам ритм!

Трубач, видимо решивший, что спорить с пьяным героем бесполезно, прижал трубу к губам и... заиграл. Низкие, ритмичные звуки трубы разнеслись по таверне, словно объявляя начало нового акта безумия.

В этот момент один из посетителей схватил Виктора за плечо, решив, что тот — самая безопасная мишень для всех претензий этого вечера. Однако у Виктора был план, придуманный на месте. С ленивой улыбкой он повернулся и слегка качнулся, словно оценивая расстояние до противника.

— О! — сказал он, заметив его.

Прежде чем противник успел понять, что произошло, Тюрин наклонился, метко наступил ему на ногу и толкнул прямо в объятия массивного бармена, который уже размахивал кулаками, не особо разбирая, кого бить. Вслед за этим раздался треск — новый участник драки врезался в стойку, перевернув полдюжины кружек.

Драка продолжала набирать обороты, превращая таверну в хаос из летающих стульев, разбитых кружек и поломанных носов. Виктор, между тем, уселся за ближайший стол и, притянув ещё одну кружку эльфийского эля, с лёгким интересом наблюдал за происходящим, словно смотрел захватывающее представление.

Рейна медленно пришла в себя, словно человек, который, проснувшись утром, обнаруживает, что его кровать стала намного жёстче, чем должна быть. Вместо мягкой перины её окружала холодная земля — слегка влажная и невыносимо твёрдая. Первое, что она сделала осознанно, — пошевелила пальцами. «Жива», — подумала она с облегчением.