— Ладно-ладно, просто кофейком напою…

Чудом, я вырвалась из его волшебного мира на холодную улицу. Вернулась домой, как-то объяснилась родителям, кое-как повторила материал, собрала сумку не глядя, что-то поужинала и сладко уснула, насладившись долгой и не очень приличной перепиской с Матвеем.

А утром нагло сошла с обыденного маршрута, чтобы выпить с ним кофейка. И нам это почти удалось. Кофе в кружках остыл, но мы и без него прекрасно взбодрились. На кухне, потом в ванной, пытаясь успокоиться и привестись в порядок, и всё равно закончили на простынях. Заколдованная квартира.

Я забегала в неё каждый день, чтобы увидеть мои любимые глаза, цвета зимнего тумана, и несколько раз чуть не попалась соседям. А Матвей везде возил меня, чтобы я всё успевала «успевать». Я так расслабилась, или, скорее, так оборзела, что стала выскакивать из его легендарной эмки всё ближе ко входу в универ, чтобы не бегать по всей стоянке на каблуках, и один раз даже на глазах у однокурсников. И гордо прошагала по утреннему инею мимо них: привет, привет. А Матвей обнаглел так, что, высадив меня, поддавал по газам, на прощанье. И машина покидала двор, рыча спортивным мотором, и привлекая пристальное внимание ребят.

Доигрались. Попались Ленке.

Я всё тянула с объяснением про Матвея. Что она о нём скажет? И тянула со своей просьбой. Боялась её реакции — обидится она или нет, если я не поеду на вечеринку? С одной стороны, мы так давно с ней мечтали потусить всю ночь напролёт, а с другой — у неё же теперь есть Славик. И Ленке точно не будет скучно, если я сольюсь… — предполагала я с надеждой. Но существовал лишь один способ узнать её настоящее мнение — спросить. И в пятницу мне пришлось это сделать.

Я попалась, как ребёнок попадается родителям с запретными сладостями. Мои «сладости» покинули машину, чтобы передать мне забытую на заднем сидении папку, и надолго попали ко мне в рот, прощаясь во второй раз. Мы расслабились: студентов на крыльце не было — я снова опаздывала, но и Ленка, оказывается, ещё бежала. И добежала в самый «подходящий» момент, когда я вкушала запретную сладость Матвеевых губ, а он лапал меня своими хозяйственными ладонями ниже пояса.

Подруга даже не сразу узнала меня:

— Э-эм… Привет… Даш?!

Открытка

— Привет! — я неловко отпрыгнула от Матвея. — Тоже опаздываешь? — брякнула первую попавшуюся глупость. Ленка залилась краской. Что это?! — поразилась я. — Моя Ленка заволновалась перед Матвеем?! — Я глянула туда же: да! Конечно, он ничуть не смутился. Фирменная улыбочка «мафиози» была на месте. Ему забавно!

— Привет, Лен, — поздоровался он, а ля вежливый мальчик, и снова притянул меня для поцелуя, — пока, Даш…

Ленка шокировано затопала дальше. Я догнала её уже на крыльце под звуки рычащего на прощание мотора.

— Дашка, блин! — качала она головой, нервно посмеиваясь. — Ты как… это же! Это же тот! Это же тот?!

— Тот, — призналась я, кусая губы.

Ленка оглянулась.

— Как?! Когда?! — мы зашли в тёмный вестибюль, сдали пальто, и побежали по лестнице, размахивая для устойчивости папками. — Кто он вообще?!

— Ну, сосед… ты же знаешь.

— Сколько ему?

— Девятнадцать…

— А как зовут?

— Матвей.

— Давно вы?

— Ну-у… Лен, это сложно сказать…

— Эм-м, как это?

— Ну, в общем, да, давно…

— И молчала?! Серьёзно у вас?

— Очень.

— О боги, Даш! Ты чего?

— Чего?

— Это так странно!

— Что странного? — я нахмурилась. Этот «допрос впопыхах» стал напрягать.

— С чего ты вдруг?

— Вдруг ЧТО? Лен, ну говори яснее! — попросила я. Мозги уже плавились, а впереди ещё три пары и зачёт.

— Вдруг с НИМ! — выпалила подруга, забегая на этаж. Я торопилась следом:

— А что с ним не так? — начинала я сердиться.

Ленка почувствовала, что перегибает и припомнила мне мои же слова:

— Ты ж говорила, «бандит какой-то», — шипела она, семеня по пустынному коридору. Тихо торопиться не получалось — нас выдавали мои каблуки.

— Оказалось не бандит, — отрезала я, открывая дверь. Заползли в аудиторию на цыпочках. Разговор пришлось отложить до перерыва. Еле досидели пару и снова сошлись в закутке коридора:

— А родители знают? — сразу задала резонный вопрос Ленка. Я поморщилась.

— Нет?! — ахнула она с круглыми глазами. — Даша! Что они скажут?! Ты вообще представляешь на что подписалась?!

— Не представляю… — ответила я серьёзно, глядя на бурлящую в коридоре толпу.

— Боги… — подружка схватилась за щёки. — Серьги, татушки, мотик, ещё и курящий!

— Уже не курит. Бросил. И мотика больше нет, — вздохнула я. Передо мной уже пыхтели свирепые папины усы и мамино молчание заполонило всё пространство до скончания веков. Без Ленки было так просто. Я просто не думала о будущем. А теперь, живот скрутило так, будто я им уже во всём призналась. Про нас с Матвеем знал только Юра Щербатый, а теперь и Ленка. И, рано или поздно, узнают все. Потому что всё тайное всегда становится явным, как в том рассказе про кашу.

Подружка сжалилась.

— Когда будешь их знакомить? — осторожно поинтересовалась она, уже заранее морщась от моего ответа.

— Не знаю, Лен, — снова вздохнула я. — Наверное, в следующей жизни.

Положение казалось критическим.

— Даша-а, — Ленка тоже сочувствующе выдохнула. Она вникла в самую суть без слов, как истинная подруга. Если даже ей мой выбор показался отчаянным, то какая же реакция будет у родителей?! — У вас правда всё серьёзно? — безнадёжно уточнила она.

— Ага.

— А…это?

— М-м?

— Было уже?

— Было, — постыдно заулыбалась я, и тут же совладала с собой. Какой ужас.

— Да-а-ш, так быстро?! — выпучилась Ленка возмущённо, но любопытные огоньки выдали её с потрохами — она хотела подробностей. Очень хотела. Всех-всех подробностей. Даже подошедшего к нам Славика отправила восвояси, мол, девчачий разговор, иди-иди. И Славик скромно ретировался.

А глаза у моей Ленки горели совсем не скромно — у них-то со Славиком ЭТОГО ещё не было — Ленка подводила к близости плавно, со всей ответственностью, с расстановкой. Готовилась. Для всего был свой час и своя минута. Свой порядок. Сначала «за ручки», потом милые обнимашки, потом поцелуи «без языка», потом «с», потом обнимашки покрепче и посмелее… ну, в общем, по нарастающей, а не то что у нас с Матвеем — в омут с головой. В колодец с наслаждением — ёжилась я.

— Ты его домой что ли приводила?! — удивлялась на фоне подружка. — Да? Тайно? Нет? Что прям в машине? — гадала она. — Нет? А где?

— У него в квартире.

— А родители?

— Нет родителей, живёт один.

— А родственники есть?

— Не знаю, Лен, ещё не спрашивала…

— А что так? Заняты были кое-чем? — растянулась она как лиса. И у меня, как назло, тоже поползла довольная усмешечка. Зараза! — ругалась я про себя. Не могла сдержаться. — Как подумаю о Матвее, сразу улыбаться хочется. Дурная. Ну!

— Ну-ну, и как он?

Опять лыблюсь.

— Лен, ну что за вопросы…

— Ну Даш, блин, понравилось?

— Угу.

— Очень? Ты… да? Он всё делал как надо?

— Он знает, как надо, да, Лен, — отрезала я настойчивым шёпотом. Кругом ходили уши.

— Ох, опытный, значит. Повезло тебе. Интересно, сколько у него было девочек… да?

— В смысле? — не поняла я к чему она клонит.

— Ты как будто его не видела, — выпучилась подруга невинно. — А вот у Славика была только одна. И я переживаю, вдруг у него никогда не было… понимаешь? Ну, по серьёзному не было. А как про это спросишь. Он такой осторожный. Нежный. Внимательный.

— Так это же хорошо, — поддержала я. — И ваш первый раз будет романтичным и нежным… ты чего? Ты же так и мечтала. Всё же замечательно. Он тебя любит, ты — его. Что ещё нужно? Ты слишком много переживаешь.

— Кто бы говорил, мисс «порядочность». Боги, Дашка-а, — она снова схватилась за щёчки. — Я как представлю вас вместе… он же просто машина…