Он не улыбался. Смотрел внимательно. Изучал. От разгорячённого тела, от рисунков, шёл пар. Изо рта тоже. Он шумно дышал после продолжительной тренировки и молча ждал, что я скажу.

Он знал, что я обязательно скажу.

И я сказала.

— Зачем ты проткнул колёса? — спросила прямо, надеясь сбить его с толку и увидеть в глазах ответ. Он это сделал или не он?

Горячее дыхание замедлилось. Он брал контроль над ним. Серые, как Балтийское небо, глаза ничего не сказали мне. Они смотрели с прежним спокойствием, даже с любопытством. Я подумала, вдруг он не расслышал?

И повторила вопрос ещё требовательней:

— Зачем проткнул?

— Захотел.

Он ответил так просто, что я растерялась.

Я ожидала, что он будет игнорировать мои обвинения, или отрицать, но он сразу согласился. Ещё и причину назвал самую честную.

— Я же рассказать могу… — заметила я, дрожа.

— Можешь, — подтвердил он тихо и хрипло.

— И он мне поверит, — добавила я.

— Не сомневаюсь.

— Там камеры были, — предупредила я, надеясь, что хоть это его образумит. — Тебя могли записать. Искать начнут. Зачем тебе эти проблемы?

— Ты же знаешь, кто проткнул, — напомнил он. — Зачем им искать?

— Я не собираюсь рассказывать.

— Почему?

— Не хочу, — ответила я в тон ему. И отвернулась уходить. Наш странный, необычайно короткий разговор окончился.

Но это оказался ещё не конец.

Одно лёгкое движение, один его шаг, и горячая рука, не позволили мне так просто убежать. Рука решила за хозяина, не дав ему как следует обдумать поступок. Она вдруг догнала мою: поймала пальцы в полёте, и я удивлённо оглянулась.

Хозяин руки тоже выглядел обескуражено.

Всего секунду, мои пальцы скользили в его ладони, но эта секунда показалась мне вечностью. По коже рвануло магнитными волнами, поднимая волоски, выворачивая, оголяя меня, перехватывая дыхание.

Я не ожидала. Я не была готова.

Но я уже летела вниз, в чёрную бездну своего «колодца». Я на собственной шкуре испытаю, есть ли у него дно. Мне придётся испытать. Придётся узнать ответ. Хочу я этого или нет. Готова я или нет.

Ответ не заставил себя ждать:

— Матвей, — представился ОН.

Сюрпризы

Нет. Это не похоже на прикосновение Алика, — думала я испуганно. Лёжа без сна. Вспоминая забитые чернилами пальцы, запястья, горячее дыхание из широкой груди.

Матвей.

Я засветила экран.

Уже три часа, а я не могу уснуть. Хорошо, что завтра выходной. Зачем он сделал это? — я чувствовала его кожу, его табачный запах, и хваталась за одеяло крепче. — Зачем он так смотрел? Что он от меня хочет?

Я же сказала, что не расскажу Алику. А почему я не расскажу?

Я устала лежать. Спустила горячие ноги на ковёр. Нет, всё не то. Жарко. Хотелось охладиться, и в горле опять пересохло. Я поднялась и пошла в темноте на кухню. Подушечки пальцев скользили по шершавым обоям. Ватные ноги ступали ощупью, несмело. Вроде бы всё осталось как всегда, те же стены, те же звуки, та же вода в стакане, — думала я, делая желанный глоток. — Но всё другое. Начинаешь присматриваться — всё другое. Всё какое-то не настоящее. Фальшивое. Как декорации в театре. Толкнуть посильнее, и всё развалится. Как макет. И я в нём. Опять эти мысли. Я поморщилась.

Как было хорошо не думать ни о чём.

Как я устала думать!

Я подошла со стаканом к окну, но увидела только горящие под лампами листья. Окна нашей квартиры выходили на другую сторону. На пустынную ночную улицу. Не на двор. А вдруг он всё ещё стоит там? — я вернулась на шесть часов назад и ещё раз оглянулась на его застывшую фигуру вдали.

И снова захлопнула дверь подъезда.

Что за бред.

Вода не освежала. Я налила себе ещё стакан и коснулась лбом чёрного стекла. Матвей. Кто ты такой? Зачем появился в моей жизни? Зачем заговорил со мной? Всё же было хорошо. Всё же было в порядке. Жизнь текла своим чередом: я хорошо училась, помогала родителям, дружила, болтала с подружкой обо всём, без секретов, мечтала встретить свою вторую половинку, собиралась устроиться в архитектурную студию после универа, а ещё хотела снять крохотную уютную мансарду в немецком домике и украшать её стены тёплыми гирляндами, и каждый день печь пироги и печенье.

Ты не вписываешься в моё красивое будущее, Матвей. Не вижу тебя на своей открытке. Ты из другой истории. Из другой, тёмной Вселенной, неизвестной. Зачем ты пришёл в мою?

Откуда ты пришёл?

Почему я не могу перестать думать о тебе?

Я упала на диван и ещё с час промучилась на своей горячей подушке. Снились жуткие сны с мотоциклом и Ленкой, чёрным двором, бешенными собаками по пятам, и Аликом. Утром встала разбитая.

Вылезла на завтрак позже всех.

Квартира пропахла блинами так, что кислорода не осталось.

— О, Дашуля! — обрадовался папа. — Ты к нам обедать или завтракать?

— Ужинать, — буркнула я, — а ты чего такой весёлый?

— Они с мамкой к Савиным уезжают гульбанить! — сдала родителей Лизка. Она дулась в уголке с телефоном. — А меня с Веркой не отпускают!

— Ай-яй-яй, пап, — подыграла я на полном серьёзе. — Какой пример вы детям подаёте! Как не стыдно!

— Ух, занозы, — папа прищурился на нас и пригладил усы. — Да мы в первый раз за… Лер… за сколько?

— М-м? — мама повернулась от плиты.

— Когда мы с тобой гульбанили-то, а?

Мама наморщила лоб, вспоминая. А я пока огляделась в поисках чего-нибудь съедобного: схватила с тарелки блинчик, пока она не видела.

Включила чайник.

— Где-то с рождения Даши и не гульбанили, — воскликнула мама удивлённо, проведя нехитрые рассчёты в уме. — Ну-у, может, даже больше, лет двадцать будет…

— Во-о! — довольно забасил папа. — Вот через двадцать лет, Лизок, можешь гульбанить, пока ноги не отвалятся, все ночи напролёт! — он захохотал от своей шуточки.

— А можно я сегодня погульбаню разочек, а потом двадцать лет не буду? — выпучила наша Лисичка невинные глазки в ресничках. Хлоп-хлоп!

Папа чуть чаем не подавился. Они уже второй пили. По выходным мы всегда пили второй чай перед обедом и радовались, что не надо никуда спешить. Смотрели видосы в телефонах, обсуждали планы на следующую неделю, составляли список покупок. Папа в субботу мотался на ярмарку за свежим мясом и овощами, и периодически прихватывал нас с Лизкой — за компанию. Но мы старались не попадаться или делали вид, что заняты учёбой — что там делать на этом рынке?! Скукота. Иногда ездила мама, но чаще всего, и она уезжала к подружке на маникюр и прочие непотребства.

А сегодня был особенный день. Родители собирались на юбилей к дяде Серёже. За город. Это означало полную свободу до самой ночи! Я планировала позвать в гости Ленку и оторваться с киношкой и морожкой. Но подружка отписалась, что идёт гулять со Славиком. Я кусала губы. Точно, Славик. Теперь между нами будет Славик. Как непривычно.

«Даш, бери Алика, пойдёмте вместе?» — предложила она, сжалившись.

Но я не хотела им мешать.

Или не хотела Алика?

Надо было бы написать ему для приличия, спросить, нашёл ли преступника… но я боялась спрашивать. Боялась, что найдёт. Пусть думает, что это его лысый сосед. От Матвея можно всего ожидать. Не нужно Алику связываться с этим бандюганом.

Никому не нужно.

Проколоть ножом все шины! Сколько же злости в этом ненормальном! Сердце невольно заколотилось. Нет, я не хочу снова думать, — разогнала я таинственный силуэт. Непонятный. Тёмный. Инородный образ Матвея.

— Дашуль, — крикнула мама из прихожки. — Мы поехали, ты за старшую! Супчик в холодильнике, и развесь бельё, когда машинка закончит!

— Хорошо!

— На ночь закройтесь. Ключ в двери не оставляйте, мы поздно вернёмся, сами откроем, а вы спать ложитесь, поняла?

— Да!

— Не забудь бельё, а то завоняется!

— Ага! Не забуду!

«Привет, Даш) ты тут?» — написал Алик первым.

Я не открывала. Минуты две пялилась на уведомление, решалась.