— Куда?.. м-м? — шепнул Матвей, когда я собралась с него слезать. — Понравился план?

— Пойду домой, — засмеялась я тихонько, прихваченная им потуже, — ну Матвей, пусти…

— Уже?

— Заниматься нужно. Может вечерком загляну…

— Давай я их выгоню?

— Э-э! — возмутился Щербатый, — мы вообще-то тут! И всё слышим!

— Не-не, — успокоила я, — мне правда пора, Матвей, ну пусти. Далеко не убегу. Посидите, всё-таки день рождения.

— Во-о-о! Слушай Дашулю! Чётко разложила! — обрадовались парни и подозрительная чертовщинка появилась в их взглядах — тортик закончился, но вечеринка только начиналась. Поднималась на новый «взрослый» уровень. На уровень: «не при дамах». Юра полез в телефон и потянул к себе Косаря для повелений, а Толкач всё-таки засобирался сгонять куда-то.

— Вечером увидимся, — попросила я, — ладно?

— М-м, ладно, как скажешь, — сдался именинник и пошёл меня провожать, а ребята на кухне пошли шуршать по полкам. Заиграла музычка.

— Ну, правда, Матвей, — уговаривала я его в прихожке, когда наше прощание затянулось. Мне хотелось, чтобы он расслабился, побыл с пацанами, отметил это важное событие с теми, кто заменил ему семью. — Не выгонять же их, раз пришли, — смеялась я тихонько в горячие губы.

— Хочу провести этот день только с тобой, — шептали они в ответ.

— Я ещё загляну, обещаю.

— Когда?

— Сестра вернётся к шести. Я быстренько закончу с заданиями, ужин сделаю, встречу её и сбегу к тебе до родителей. Надо изображать бурную деятельность, сам понимаешь…

И я побежала изображать.

Нужно было создать максимальную видимость, что я провела весь день дома, отпахала проектирование, прибралась, мучилась с готовкой, кормила сестрицу, как самая ответственная старшая сестра в мире, чтобы вечером иметь полное право сходить «подышать и проветриться перед сном». Такой был план. И я его придерживалась. Я переоделась в домашнее и побежала прибираться, одновременно поставила стирку и заглянула, что по завтрашним парам. Вполне себе выполнимо, только котлетки поставлю готовиться, пока занимаюсь, чтобы время не терять.

Я включила на кухонном телике музыку и пританцовывала, замешивая фарш: лук, яйца, мазик, мука… и-и-и щепотка соли… надо будет Матвею приготовить. Он любит эти котлетки, — предвкушала я, врубая духовку на разогрев. — Давно не делала, порадовала бы. Хочется готовить только для него, а приходится кормить эту дылду. Ну вот, — я прислушалась — кто-то звонит в дверь, — легка на помине. Что-то рановато. Всего пять.

Пошла открывать.

Совсем оборзела? Лень ключи поискать?! — собираюсь отругать Лизку с порога, но в глазке не сестра.

— Блин… блин… — испуганно закопошилась в замочной скважине. Сейчас же соседи увидят!

— Матвей?! Ты что?!

— Слесаря вызывали? — загремел он здоровенным ящиком — довольный, как удав. Пошлый, как чёрт. У меня аж челюсть отпала от его дерзости! Припереться прямо ко мне домой! И кем — «слесарем»!

— Матвей… — я затянула его во внутрь, чтобы из квартиры напротив не подглядели. — Ты что творишь?! — засмеялась я тупо. Как же это всё глупо и весело! И опасно! — Тебя же увидят…

— Не беспокойтесь, дамочка, — скинул он кроссовки, — я всего лишь слесарь. Какая милая квартирка, — поставил ящик с инструментами на пол и огляделся. — Где чинить будем? Давайте поскорее, у меня ещё заказ… — «слесарь» вешал куртку и смотрел своей манящей серой Балтикой:

— М-м, кажется я вас помню… чего это у вас всё ломается да ломается сегодня, а? — приблизился он медленно. — Или вы специально меня вызываете… приглянулся вам, что ли? М-м? Чего молчите? Стыдно? Не стоит стыдиться своих желаний…

— Мне… надо ужин готовить… — успела пролепетать я трусливо, прежде чем он схватил меня и понёс на кухню.

— Готовьте, не отвлекайтесь, — целовал он. — Я сам разберусь… на кухне, значит? На кухне, так на кухне… Как скажете… М-м… котлетки… оч хорошо…

— Матвей! — засмеялась я, приходя в себя. — С ума сошёл!

— У нас ещё целый час… — он вернул меня к кулинарному процессу, собираясь как следует «помочь» мне сзади.

— Матвей! — голос сам собой приглушился от ласк. «Слесарь» завёлся ещё больше. Он звонко шлёпнул меня и потянул штаны вниз:

— Не переживай, фартук я тебе оставлю, чтобы не испачкалась…

Я закусила губу, гася стоны. Дикарь! Безумец! Мой!

— Мелкая… — он прервался и подсадил меня повыше. Из телика играла какая-то попса. Духовка давно и истошно пищала, что разогрелась до ста восьмидесяти, а половина котлет так и осталась бесформенным фаршем — хозяйка была занята. Крепкие руки «слесаря» не отпускали.

— А как же твои… — дышала блаженно.

— Сами развлекутся. Не могу без тебя, — Матвей оторвался от шеи, и перехватил бедро поудобнее, но вдруг остановился и поморщился, как от пореза. Губы беззвучно выругались. Что-то произошло. Что-то изменилось вокруг. Секунду-две его ресницы поднимались, как занавес. Медленно и необратимо — начинался наш второй акт. Я поглядела и прочитала в глазах страшное: я облажался, прости. А, на заднем плане, прочитала на лице сестры: какого хрена тут происходит?!

Я задохнулась. Стены разом рухнули, и потащили меня вниз вместе с моими внутренностями. Глубже. Глубже! В тёмный провал! Лицо обожгло:

— Лиза…

— Ой… — только и произнесла та, одупляя, и наконец испуганно и смущённо развернулась. Вертанулась на месте, туда-сюда, не решаясь бежать до своего угла — на диване ведь не спасёшься! И — БАМС! — захлопнулась в ванной. Я за секунду натянула штаны и переглянулась с Матвеем, холодея, как мертвец: что теперь делать?! Что делать?! Он оценил обстановку.

— Надо поговорить с ней, — подсказал он шёпотом.

— Как?! — я спряталась в ладони. Матвей осторожно взял их:

— Даш, тщ-щ… спокойно… просто поговорим, — внушал он. — Лиза большая девочка, поймёт…

— Нет, я сама…

— Точно?

— Да… иди… пожалуйста, пока родителей нет… иди, Матвей, пожалуйста… — меня начинало трясти от ужаса. Что будет? Как я объясню сестре? Я не знала! Я не знала, как в таких ситуациях вести себя, что говорить! Как оправдать своё поведение? Матвея? Как преподнести ЭТО?! Как упросить сестру не рассказывать родителям? — голова шумела. Я дотянулась до пульта и вырубила тупую музыку. Выключила истошную духовку. Стало чуть получше, но всё равно отвратительно! До тошноты страшно!

— Даш, — Матвей притянул меня и обнял. Он тоже ощущал неизбежность. Мы стояли так долгую-предолгую минуту, как декабристы на заснеженном перроне, расставаясь перед неизвестностью. Перед нашим страшным будущим. Если оно вообще у нас будет после всего, что мы натворили тут. Матвей пошевелился. Сжал крепче.

— Прости, я идиот, всё испортил.

— Ты не виноват, — отстранилась я немного, заглядывая в серьёзные глаза. В мои обожаемые глаза. — Рано или поздно, они всё равно узнали бы.

— Не хочу, — шепнул он, снова притягивая меня, и целуя в волосы. И я поняла о чём он.

— Я тоже, — отозвалась я испуганно.

Пора было расставаться.

Последний гудок взвыл протяжно и жалостливо. И поезд тронулся. Матвей обернулся в дверях и нежно поцеловал меня напоследок — оставил имя на моих губах.

— Напиши.

Я кивнула и закрыла за ним.

Теперь всё зависело от Лизки.

Контроль

Я схватилась за голову и глубоко вдохнула. И заставила себя медленно-медленно выдохнуть. Как Матвей, когда брал над эмоциями контроль. Вдох. Вы-ы-ыдох. Вдох. Вы-ы-ыдох. Но дурацкий контроль никак не появлялся. А эмоции хлестали через край. Я вдохнула и выдохнула снова — без результата! Плюнула и пошла стучаться к сестре так:

— Лиз, — голос дрожал. — Лиз, слышишь? Можем поговорить?

Молчание.

— Слушай, мы не хотели тебя напугать. Я всё объясню. Открой.

Молчание.

— Лиз, всё очень сложно, понимаешь? Я не хотела, чтобы ты узнала о нас вот так, правда. Это ужасно, я понимаю, как это выглядело! Я бы и сама была в шоке, на твоём месте… — несла я первое, что приходило на ум. — Мне очень стыдно! Лиз, открой. Я всё объясню. Неудобно так говорить, через дверь. Лиза!