Я скромно потупилась.

— О-о-о! О-у-у! — затянул «друг» довольно.

— Иди-иди, не до тебя, — оглянулся Матвей от плиты.

— Гоу на турники? Вы ж закончили?

— Я ща тебя закончу. Вали уже, — в гостя полетела тряпка. — Времени мало.

Щербатый лениво потянулся, зевнул:

— Лан, шучу я. А чё вы, куда?

— Да на работу ехать.

— Уже? У тебя же отпуск, — подключилась я к разговору и подскочила, глянув на время: — ой, мне тоже пора! Пять часов!

— Погоди, — поймал меня хозяин в дверях, — без кофейка не отпущу, — и снова усадил. — Десять минут ничего не решат, побудь ещё.

— Хоть бы один разочек МНЕ так сказал, — укорил Юра, посмеиваясь.

— Ты ещё тут?

— Во-во.

— Вали, дай людям посидеть.

— А я знач не человек?

— Нет, — отрезал Матвей, берясь за ручную кофемолку. Она тут же затрещала у него в руках, кончая разговоры. Я улыбнулась — Матвей и с кофе мудрит. Мы дома привыкли к растворимому. Залил и готово. И побежал на учёбу. Хороший кофе я пила только в кафешках.

Юра наконец сдался. Поугорал минутку-другую и всё-таки оставил нас наедине. Матвей зажёг под кофеваркой голубой огонёк и потянул меня к себе обниматься.

— Не хочу отпускать тебя, — признался он тихо, снова становясь «моим» Матвеем. Только моим.

— Я тоже не хочу. А это не опасно, куда ты поедешь?.. — Глупый вопрос. Конечно опасно! — ругалась я на себя. На сердце стало тоскливо. Проклятый ломбард, проклятый шеф на проклятой машине, — прижималась я к обожаемой груди. — Я не переживу ещё раз, Матвей… когда ты уже перестанешь рисковать собой?

— Всё будет хорошо, Даш, я обещаю, — поцеловал он меня в макушку. Но спокойней не стало — откуда ему знать, что всё будет хорошо? Все так говорят в кино, а потом… а потом начинается всякая дичь.

— А что будет после выплаты долга? — задала я волнующий вопрос.

— Ты о чём? — не понял он.

— Когда выплатишь долг, ты найдешь что-то нормальное?

— Нормальное? — Матвей помолчал. Подумал. — А это не нормальное?

— Это?.. — Теперь помолчала я. Подобрала подходящие слова. — Это, нет, это не очень нормальное, Матвей, ну пожалуйста… я буду бояться. Та машина, в которую ты садился, даже она пугает. Он опасный человек, этот твой «шеф», это видно. И он крутится в опасных кругах, ты же сам говорил. Ты же понимаешь…

Матвей отодвинулся, чтобы заглянуть мне в глаза:

— Даш, я просто наличку развожу, — уверил он. — Когда выплачу долги за отца, и начну уже зарабатывать, это будут приличные деньги, на первое время нам хватит. Тебе не обязательно будет работать, спокойно закончишь учёбу и найдёшь себе место в… как ты говорила… в архитектурной студии, или станешь дома хозяйничать. Как захочешь. И не будешь ни в чем нуждаться, кайф же? — он прижал меня крепче и запустил свободную руку «погулять» по мне. Земля поплыла. Пришлось отвлечься на поцелуи. Снова. Увлеклись так, что с трудом услышали закипевшее кофе на плите.

— М-м, м-м! — Матвей потянулся рукой, не отрываясь, и потянул меня с собой. Я засмеялась.

— Сложновато будет так пить…

— Ща-ща, — он прижал меня к столешке, — ещё немного… м-м… — подсадил и наконец отстранился. Оставил меня сидеть сверху, пока разливал кофе по кружкам. Я поправила юбку и вздохнула.

— Не хочу завтра на пары…

— Угу. Тоже никуда не хочу. Неделю бы не вылезал с тобой из постели… м-м-м… м-м! А это идея! Что скажешь? Устроим марафон? — усмехнулся он «по-мафиозьи», а я чуть не задохнулась от неожиданности и смущения, это он так шутит или всерьёз хочет целую неделю?!.

Матвей засмеялся. Шутит! — я цокнула и чуть не хлопнула его по руке.

— Ну у тебя и взгляд был, — угорал он.

— Ну у тебя и шуточки! — возмущалась я, тоже рассмеявшись.

— Кто сказал, что я шучу? — снова посерьёзнел он, приближаясь.

— Матвей! — я упёрлась в него руками, хохоча и уворачиваясь от жадных поцелуев. — Мне домой пора! Что я скажу им?!

— Скажи к марафону готовилась…

— Матвей! Разольём же!

— Плевать, ещё сделаю…

— Кружку уронишь, стой!

— М-м… а вот кружку жалко, — остановился он, — тебе с сахаром? Ты как пьёшь? Молока добавить?

— Эм-м, — я вконец засмущалась. — Тебе лучше не знать, как я пью. А то ещё уважать перестанешь, — хихикнула я.

— Не так? В турке варишь?

— В кружке. Да я вообще его делать не умею. Просто заливаю растворимый, если очень хочется.

— Фу-у, — Матвей снял меня и перенёс на стул, — больше ни слова! Усаживайся поудобнее. Будем из тебя белого человека делать, дикарка. Смотри, вот это, — он показал на плиту, — гейзерная кофеварка. Седьмое чудо света.

Я рассмеялась

— Постой! Их же и так семь. Значит, восьмое!

— Ладно-ладно, поумничай ещё, — Матвей подлил мне взбитого молока. — Вот, так будет мягче. Раз ты у нас ещё неопытная. Держи.

Он поставил передо мной милую кружку с гусём и я обняла её ладонями. Отхлебнула. Гуси доброжелательно замахали хвостиками. На них были матросские костюмчики и шапочки…

— М-м, не помнишь, как называются эти шапочки? — спросила я у «белого человека», поставившего на стол плетёнку со сладостями и усевшегося напротив. Матвей глянул на своих гусей:

— Бескозырки что ли?

— Точно! Красивый наборчик, сам выбирал?

— Мама купила, — улыбнулся Матвей в кружку. — Я так любил их в детстве. Чуть с ума не сошёл, когда разбил одну. Еле успокоили. Мечтал стать моряком.

— Ого, да ты романтик.

— Ты только заметила? Бери вкусняшки, не стесняйся, — он пододвинул ближе. Если нужен сахар, вот.

— Спасибо, всё хорошо. Вкусно. Так что, ты и теперь хочешь?

— Хочу, конечно… давай… Погоди, о чём ты? — мы посмеялись. — Шучу, понял, да нет, конечно. Это же так, детская мечта, — он выдохнул, мол, «это было так давно».

— А сейчас что? Взрослая? — улыбалась я. Матвей поддакнул:

— Оч взрослая… восемнадцать плюс…

— Ну серьёзно, Матвей, какая?

— Да, как-то ещё не думал… — пожал плечами тот. Отхлебнул кофе. Помолчал.

— Ты не думал чем хочешь заниматься по жизни? — удивилась я. — А твоя учеба? Ты собираешься получать высшее?

— Не знаю. Нужно ли.

— Ну не развозить же деньги до конца своих дней… — Зачем развозить? Стану управляющим.

— Там же?

— Почему нет?

— А как же учёба? Без высшего далеко не уйдёшь. Особенно, если метишь на управляющую должность, — врубила я училку.

— Я не думал пока про универ, — Матвей пошуршал в корзинке с конфетами.

— Почему? — не отставала я.

— Не было времени… решал проблемы отца. Теперь, кажется, поздновато.

— Ты что! Теперь в самый раз, можно запросто на вечернее поступить, хотя, это не избавит тебя от службы… — я задумалась, — постой, а ты уже служил?

— В армии? Не.

— А как так? Ты скрываешься?

— Не-а, я сердечник, — Матвей похлопал по груди. — Не берут. Сказали, им такие больные романтики нафиг не сдались…

— Погоди… — я напряглась. — Сердечник?! С такими нагрузками на турниках?! Ты с ума сошёл?!

— А чё им нельзя? — теперь насторожился Матвей. — Ладно-ладно, шучу, Даш, не пугайся так, — рассмеялся он, хватая меня за руку. — Здоров, как бык. Просто откупился. Шеф откупил, — поправился он. — Это не так дорого, как кажется. Я ему тут был нужен, вот и всё.

— Ну вот, — я выдохнула. — Значит, тебе можно даже на вечернее поступить. Ты обязательно подумай, а я помогу тебе, как решишься, — я глянула на часы и допила последний глоточек. — Ой, пора! Спасибо за кофе!

Матвей тоже встал, схватил меня в охапку:

— Ещё пять минут…

— Не могу, Матвей, засмеялась я, не в силах вырваться из его крепких объятий. — Ну пусти, пожалуйста! Дома убьют! И к парам ещё готовиться!

— Когда я тебя увижу? Забеги завтра на кофеек перед универом, м-м? А я тебя потом подкину, чтобы успела.

— Завтра… — я задумалась, — только кофе?

— Можно и не только, — завёлся хозяин, перехватывая меня поудобнее и принимаясь за шею.

— Матвей!