— Ты чё дурочка? — пихнула я её, и засмеялась. Ленка тоже засмеялась:

— Ну и оторва ты, оказывается! Боги-и… А я хожу, переживаю, как там моя Дашуля… а ты с бандитами кувыркаешься!

— Тише, балда! Какие бандиты! Я же говорю, у него просто стиль такой. Он вообще нормальный.

— Ага, попробуй докажи.

— Ленка, что же мне делать… — я прижалась спиной к холодной стене.

Как страшно стало.

— А где он учится? На каком факультете? — хоронила она меня, сама того не подозревая. Сыпала земельные комочки вопросов мне в могилку.

— Он пока не определился, — выползала я из под земли, — он просто работает, пока что.

— А кем?

— Эм-м, — я в панике подбирала Матвею работу: курьер? Нет, нужно что-то попрезентабельнее. — Он инкассатор.

— О, круто, — покивала подруга уважительно. — Ему очень подходит.

— Думаешь? — с надеждой переспросила я.

— Ага, и автомат носит… — пошла Ленка представлять. А я задумалась.

Пожалуй, она права. Работа необычная, интересная, не для всех, можно за неё зацепиться. И суровый внешний вид Матвея становится объясним, — размышляла я. — Припрятать его татушки под водолазку, чтобы глаза не мозолили. Под чёрную водолазку, он же любит чёрный. Подарю ему на Новый Год, например. Ему очень пойдёт. Серьги снять. Интересно, снимет, если я попрошу? А что, будет настоящей картинкой: высокий, широкоплечий, спортивный, сероглазый, ещё и на работе работает, не сидит ни у кого на шее. Эх, жаль не служил, папе это понравилось бы, зауважал бы даже. Соврать? Только с Лизкой проблема, — загорелись вдруг уши. — Про сестру-то я и забыла! Она Матвея каким только не видела. Она его после того раза хорошо запомнила. Очень хорошо! Да и родители могут вспомнить. И курение и мотик… Чёрт! — я потёрла виски. — Всё время забываю, что он наш общий сосед.

Я чуть не заплакала от отчаяния.

И от, окатившей следом, волны стыда.

Что я творю?! Я перекраиваю моего Матвея по-живому. Снова делаю ему больно. Пытаюсь причесать его, моего особенного, под одну гребёнку со всеми. Трусиха! Мало того, что это настоящее предательство, так это ещё и тупость! Это как пытаться причесать дикого волка. Как его не чеши — лабрадором он не станет.

Мой «волк» не привык считаться с чужим мнением, а я только и делаю, что сую его в клетку общественных рамок. На обозрение ликующей толпы. Что я за человек?!

Толпа закидает его осуждением, как камнями. Единственный выход — одичать самой и сбежать с ним в лес — в его естественную среду обитания. На дикую природу. И прятаться от цивилизации? От родных?

Я трус. Я боюсь их.

А Матвей не переделывает меня. Принимает меня такой, какая я есть. И оберегает меня — домашнюю трусиху. Борется с самим собой, чтобы защитить нас, отказывается от своих слабостей, глушит гордость. Скулит, но делает.

А я?

Трясусь, как щенок под забором. Скоро меня вытащат за шкирку и спросят. Но пока мне удаётся скрываться. Пока…

— Даш! Лен! — нашла нас Юлька. Она затормозила рядом и отдышалась. — Завтра к одиннадцати на Южном вокзале собираемся, поняли?

— Так далеко, а почему не на Северном?

— У Южного Виктория рядом, там и закупимся.

— А-а, — мы дружно закивали.

— Лен, слушай, — спросила я Ленку, когда одногруппница нас оставила, — а ты не обидишься, если я завтра не поеду на дачу? Я тебе подарок Славин передам, кинешь его в общак? Ладно? Он подписан.

— Не поедешь? Почему-у? — заартачилась подруга.

— Ну-у-у, — я намекнула ей телепатически.

— А-а-а!

Ленка поняла.

— Хотите вместе побыть? У него, да? Эх, везёт вам, квартира всегда свободная… а мы со Славиком, как школьники по чужим углам ныкаемся, или как бродяги, по улицам шатаемся… мёрзнем…

— Ага, — покивала я возмущённо. — Везёт что у Матвея родители умерли?! Ну, Лен, блин! Думай вообще!

Подруга спряталась в ладошки:

— Ой-й, прости-прости, — зашептала она в ужасе, — я не хотела… правда… ты права, это ужасно! Что я говорю такое? Прости! Я уже совсем сбрендила. Так хочется подольше побыть со Славиком наедине, не представляешь, как надоело бегать, смотреть на часы, ждать, — пожаловалась она.

— Представляю, Лен.

— Угу.

Мы помолчали и обе глянули на время.

— Так ты родителям скажешь, если спросят? Вдруг мама будет тебе названивать, беспокоиться, — уточнила я, пока не прозвенел звонок.

— Скажу, а если попросят трубку передать? Что тогда? — хихикнула моя будущая «подельница».

Я подумала.

— Скажи «пш-ш-пш-ш, связь плохая», и сбрось.

— Гениально! — восхитилась Ленка, смеясь. — А вдогонку успокоительное сообщение, бамц! И вуаля! Ладно, не бойся, что-нибудь придумаю, прикрою тебя. Вдруг потом нам тоже нужно будет скрываться со Славиком, будешь у меня в долгу.

— Вам-то зачем скрываться? — повеселела я. — Вы же самая очаровательная парочка на Свете! Можно прям при родителях…

— Дашка! — хлопнула меня подруга, хохоча и краснея. И мы снова завалились в аудиторию.

А на следующий день, я завалилась с рюкзаком к Матвею. Получилось только со второго раза, потому что на подходе я встретила тёть Валю, и пришлось делать вид, что я ушла со двора. Спряталась, как ребёнок, за угол, и ждала, пока она зайдёт в наш подъезд и заберёт опасность разоблачения с собой. Представляю, как бы она преподнесла маме «горячие новости», попадись я ей на крылечке Матвея минутой позже. Вопросов было бы не избежать.

Сердце стучало как сумасшедшее, когда Матвей снимал с меня тяжеленный рюкзак и угорал, что я к нему на неделю. А я пыхтела про сапоги, которые пришлось тайно запихнуть, потому что нормальные люди ездят на дачу в удобных вещах и кроссовках. А я хотела выглядеть прилично, если мы вдруг куда-нибудь поедем. Не тащиться же таким снеговиком. Мама бдила. Пришлось при ней одеться тепло, по-спартански: пуховик, штаны с начёсом, толстенная толстовка с капюшоном, даже зимние колготки и термобельё — заставила. Чтобы я себе почки на море не отморозила. Зима, как-никак! Ей хватило моей горячки под сорок градусов, в прошлом месяце. Теперь боялась.

— Не человек а капуста! — жаловалась я Матвею, раздеваясь. А он помогал мне и приговаривал, что так даже интересней — больше интриги. Он быстренько привёл меня в подходящее настроение, и я растворилась в его объятиях, забыв и про тёть Валю и про снеговиков с капустами. Мы напились кофе и долго валялись в постели, слушая тихую музычку и болтая обо всём на свете.

Наконец-то нам не нужно никуда торопиться!

Целые выходные. И только наши!

Я ликовала. А Матвей вообще был на седьмом небе от счастья. И меня к себе поднимал. И не раз. Мы бы так и просидели дома всю субботу, наслаждаясь вкусной едой, разговорами, киношкой, которую мы так и не досмотрели, потому что ноутбук полетел с кровати на пол, по неосторожности, да там и остался… так бы и просидели, если бы Матвея не вызвали «по срочному делу». И над нашим приятным романтическим вечером нависла угроза.

Матвей немного поругался под нос, но отчаиваться не стал.

— Собирайся, — бросил он телефон обратно на тумбу и подхватил меня с кровати на руки, — будешь моим штурманом. Отказываться нельзя. Сама понимаешь. Поставил осторожно, как хрустальную статуэтку.

— Я не очень сильна в драках, — предупредила я, нервно хихикая под его поцелуями: куда это он собрался нас везти?!

— Драться не придётся, Даш, можешь надеть каблуки. Всё будет по красоте, — улыбался он. — А я постараюсь не приставать. Но это не точно.

Я немного расслабилась.

— А куда мы поедем?

— Заскочим на пять сек на один адресок, а потом отвезу тебя в Новогоднюю сказку.

— Что? — я прыснула от неожиданности. — Это кафешка какая-то?

— Не-а. Это место. Погуляем, подышим перед сном. Тебе понравится, вот увидишь. Ты же из Кёнига не выбиралась ещё зимой? Ну вот.

— Какая же сказка без снега? — не сдавалась я, напяливая юбку и мысленно вымаливая прощения у мамы. Матвей завис, наблюдая за моим процессом.