Он сжимает мое горло так сильно, что я не могу издать ни звука, и все же я обнаруживаю, что все еще могу дышать с небольшим усилием. Но кровообращение в моей голове перекрывается, и это меня беспокоит. Поскольку он является частью Братвы, ему может нравиться проявлять насилие по отношению ко мне, и я не знаю, насколько далеко это может зайти. Убьет ли он меня? Если я умру, я уверена, что он сможет избавиться от моего тела, и никто никогда не узнает.

Воздух шипит между зубами Ильи, и его член пульсирует внутри меня, прижимаясь к моим узким стенкам, когда он останавливается всего на мгновение. Затем он начинает трахать меня. Жестко.

В том, как он обращается со мной сегодня вечером, нет никакой нежности. Никакого терпения или внимания. Он использует мое тело, вбивается в меня с животным желанием, показывая мне, как ему это нравится. И блядь, но мне это тоже нравится. Даже когда слезы боли текут по моим вискам, а страх смерти вспыхивает в моем сознании, ощущение его члена, движущегося внутри меня, ударяющего по той особой точке, которая сводит меня с ума, а его бедра ударяются о мой клитор и требуют моего удовольствия — все это отправляет меня в глубокий колодец экстаза.

Я чувствую, как он приближается к освобождению, его движения становятся более хаотичными, его толчки еще более сильными, и этого достаточно, чтобы запустить меня в третий оргазм. Мои губы раздвигаются, когда я беззвучно кричу, его сильная рука задерживает звук в моем горле, и в момент моего освобождения Илья глубоко вонзается в меня, его член пульсирует синхронно с моим собственным пульсирующим оргазмом.

Сильно содрогаясь под его тяжелой фигурой, я изо всех сил пытаюсь осознать, как опьяняюще ощущать удушье во время оргазма. Интенсивность удовольствия экспоненциально выше, чем в моем предыдущем опыте, и как раз, когда я чувствую, что могу потерять сознание от всепоглощающей эйфории, Илья отпускает свою хватку.

Я задыхаюсь, втягивая полные легкие воздуха, когда кровь возвращается в мой мозг, еще больше усиливая мое удовольствие. Черт возьми, этот мужчина точно знает, как прикасаться ко мне, чтобы заставить меня почувствовать наивысшее удовлетворение. Снова и снова мои стены сжимаются вокруг его твердого члена, умоляя его о большем еще долго после того, как его собственное освобождение закончилось.

Рука Ильи, которая так умело меня душила, двигается, чтобы нежно откинуть мои волосы с моего потного лба, пока его глаза изучают мое лицо.

— Вот как надо трахаться молча, мой питомец, — хрипит он, и улыбка растягивает его губы.

— Боже мой, — выдыхаю я в ответ, не в силах сохранять сдержанный вид, когда чувствую, что все мое тело превратилось в желе.

Он издает низкий смешок, который вибрирует в моей груди. Затем он скатывается с меня, одним плавным движением выскальзывая из моей киски и оставляя меня чувствовать себя невыносимо опустошенной. Я закрываю глаза, тяжело сглатывая, пытаясь осмыслить то, что только что произошло.

Как и прошлой ночью, Илья снимает презерватив и натягивает боксеры, прежде чем освободить меня от пут, и я медленно сажусь, немного обеспокоенная тем, что могу упасть в обморок, если сделаю это слишком быстро. Потирая циркуляцию крови в запястьях, я с интересом наблюдаю за Ильей, пока он заканчивает одеваться, застегивая джинсы, прежде чем натянуть футболку через голову и снова прикрыть свои сексуальные татуировки.

Как только я удостоверюсь, что могу стоять на своих двух ногах, я тоже одеваюсь, натягиваю юбку и трусики, влезаю в ботинки и застегиваю бюстгальтер. Поднимая свой рваный укороченный топ, я задаюсь вопросом, стоит ли вообще его надевать. В таком изуродованном состоянии он вряд ли что-то прикроет.

Илья усмехается и подходит к шкафу, который я только сейчас замечаю. Внутри несколько предметов одежды, и он снимает с вешалки откровенный топ, прежде чем протянуть его мне. Это, безусловно, лучше, чем ничего, и я благодарно улыбаюсь ему, прежде чем надеть его. Топ с глубоким вырезом едва прикрывает мой бюстгальтер, но он достаточно хорошо прикрывает мой живот и спину.

Не говоря ни слова, Илья кладет руку мне на поясницу и выводит меня из комнаты. Его машина ждет нас, когда мы выходим из клуба, и мы молча забираемся внутрь. Я не знаю, что сказать сейчас, куда идти дальше. Мое время вышло, я уверена. Мне нужно решить, приму ли я сделку Ильи или уйду из его жизни, если он мне позволит. Но мысль о том, чтобы закончить это здесь, сегодня вечером, заставляет мой желудок неприятно скручиваться.

Илья молчит всю дорогу обратно в мою квартиру, по-видимому, довольный тем, что позволяет мне спокойно подумать. И мне интересно, это его намерение или он просто не обращает внимания на тишину. Только после того, как он подъезжает к обочине и ставит машину на парковку, Илья поворачивается ко мне лицом, его взгляд непроницаем.

— Ну, moya feya? — Спрашивает он, его тон чрезвычайно небрежен. — Ты будешь моей?

Сердце колотится в груди, я облизываю сухие губы и борюсь с желанием грызть ногти. Тот же спор все еще бушует внутри меня. Могу ли я продать свое тело в обмен на образование? Насколько ужасно спать со взрослым мужчиной, преступником, который, я уверена, несет ответственность за невыразимые зверства? И если я не приму его предложение, смогу ли я жить с последствиями? Я не знаю. Честно говоря, даже с каждой крупицей информации, которую Илья мне предоставил за последние два дня, несмотря на то, насколько он был открыт и прозрачен, я не могу понять, что правильно, а что нет, что мне следует делать, а что нет.

В конце концов, то, что является решающим, гораздо проще. Мне чертовски нравится удовольствие, которое Илья заставляет меня чувствовать.

— Да.

Опасная улыбка расплывается на очень мужественном лице Ильи, и мое сердце трепещет.

— Хорошо.

Илья наклоняется ко мне, его рука тянется через мои колени, и мое тело инстинктивно реагирует, новая волна возбуждения хлынула в мои трусики. Ради всего святого. Мне неловко, насколько он меня привлекает. Но он не прикасается ко мне. Вместо этого он открывает бардачок, позволяя ему упасть передо мной, и я ахаю. Внутри многочисленные стопки сотен, достаточно, чтобы покрыть мою существенную плату за обучение и еще немного, аккуратно сложенные в кожаную банковскую сумку.

— Это для оплаты учебы с доплатой за еду и одежду, которую ты, возможно, захочешь купить в ближайшие несколько дней. На этой неделе я займусь твоим жильем. Если тебе понадобится что-то еще, просто скажи мне.

— Хорошо, — выдыхаю я, не отрывая глаз от огромной суммы денег, которую он мне просто передает.

— Ты также потратишь эти деньги на противозачаточные. Я ненавижу резинки и не буду их использовать, как только сходишь к врачу. ВМС, гормональная инъекция, делай что хочешь, но сделай это в первую очередь, вместе с полным тестом на ЗППП.

— Но я была…

— Стандартная практика, — хрипло говорит он.

Я молча киваю, благодарная за его предосторожность, считая, что она также защищает меня.

Илья гладит меня по щеке костяшкой одного пальца, его пронзительный взгляд изучает мое лицо.

— Спокойной ночи, moya feya.

Намек понят.

— Спокойной ночи.

Схватив сумку с деньгами и крепко прижав ее к груди, я вылезаю из машины Ильи и поворачиваюсь к своему дому. Я борюсь с желанием оглянуться, когда захожу внутрь, решив выглядеть такой же небрежной, как он, в отношении того факта, что я только что заключила с ним соглашение на свое тело на обозримое будущее.

Пожалею ли я об этом решении? Возможно. Но прямо сейчас сумка, полная денег, в обмен на обильное количество удовольствия кажется именно тем, что сказал Илья: выигрышем. И я полна решимости выжать любую победу, которую смогу, из этой дерьмовой участи, которая мне выпала в жизни.

9

УИТНИ

— Уитни! — Сильные руки обнимают меня сзади, а знакомые, синхронные голоса близняшек Гумбольдт подтверждают личности двух невысоких людей, которые меня схватили.