— Как моя рабыня, ты научишься пользоваться всем этим. — Его рука задерживается на тонкой цепочке, прикрепленной к тонкой полоске кожи, и через мгновение он поднимает ее. — Начнем с этого.

Повернувшись ко мне, Илья обматывает кожаную полоску вокруг моего горла, застегивая ее так, чтобы она сидела как ожерелье-чокер. Холодные металлические цепи заставляют мои соски твердеть, щекоча мою грудь. Подцепив палец под один, Илья направляет конец к моему тугому соску, и я задыхаюсь, резко опуская взгляд, чтобы понять внезапную боль. К моему соску прикреплен крошечный зажим, который зажимает чувствительную точку таким образом, что мой клитор начинает пульсировать, хотя я и борюсь с желанием положить конец этому дискомфорту.

Но прежде чем я успеваю пошевелить пальцем, Илья делает то же самое с моим другим соском, прикрепляя второй зажим так, чтобы цепи тянулись от моего ошейника и поперек моей груди, чтобы зацепиться за мои твердые как камень соски. Он слегка дергает цепи, проверяя их, и у меня вырывается резкий крик, когда я делаю шаг вперед в отчаянной попытке облегчить боль. Улыбка играет на уголках губ Ильи, когда он снова тянется к игрушкам и берет вибратор. Взяв меня за руку, он кладет игрушку мне на ладонь.

— Ложись на кровать, — командует он. — Я хочу посмотреть, как ты кончишь.

Я должна отказаться. Все во мне кричит, что я не такая, какая есть, не то, чего я должна хотеть от своей жизни. Я сильная, независимая женщина, которая скорее умрет, чем будет подчиняться мужчине. Мне должно быть стыдно быть со взрослым мужчиной, принимать его деньги и позволять ему играть со мной, как с настоящей игрушкой для секса. И все же, я не могу игнорировать то, насколько я возбуждена. Я хочу этого. Мне нравится, как Илья заставляет меня чувствовать себя, и мысль о том, что он наблюдает, как я кончаю, только больше возбуждает меня.

Пульсация, бьющаяся в кончиках моих сосков, каким-то образом напоминает мне о боли и в то же время усиливает мое удовольствие, и я позволяю этому ощущению занять мой мозг, вытесняя из него все вопросы о том, что правильно и как я должна себя чувствовать в этой ситуации. Вместо этого я иду к кровати с вибратором в руке и растягиваюсь на шелковых простынях.

Глаза Ильи сверкают предвкушением, когда я раздвигаю ноги, давая ему полный обзор моей киски, пока я смотрю на вибратор, чтобы оценить, как его включить. Когда он начинает гудеть, я встречаюсь взглядом с Ильей и медленно опускаю игрушку к своему клитору. Как только она касается моего чувствительного пучка нервов, я задыхаюсь. Мой пульс сильнее бьется в сосках, заставляя их болеть, и я выгибаюсь на кровати, когда мое возбуждение быстро нарастает.

Краем глаза я замечаю, как Илья снимает одежду, прежде чем медленно приблизиться ко мне, его рука на члене, поглаживает его. Но я так поглощена эйфорическим ощущением, пронизывающим меня с каждым движением моих пальцев, что я вообще не могу уделять ему много внимания.

— Кончай, моя рабыня, — хрипит Илья.

Черт, я не могу устоять перед гладким звуком его голоса. Моя киска взрывается в ответ на его пробормотанную команду, пульсируя под вибратором, когда я судорожно дергаюсь от своего освобождения. Когда я больше не могу терпеть, я снимаю игрушку с клитора и падаю на кровать, мое глубокое удовлетворение делает мои конечности тяжелыми.

— Хорошая девочка, — хвалит Илья, опускаясь на колени на кровать рядом со мной.

Наполовину в бреду, в состоянии глубокого удовлетворения, я сначала не замечаю, как Илья что-то скользит мне под талию. Легкое скольжение этого медленно скользит по моей коже, и тепло его рук, сжимающих мои колени, поднимающих их к моей груди, когда он раздвигает мои ноги, заставляет меня слегка нахмуриться. К тому времени, как я понимаю, что он сделал, уже слишком поздно.

Он уже завязывает узел на веревке, удерживающей мои ноги на месте, что полностью открывает ему мою киску. Я перемещаю руки, пытаясь стянуть свои путы, но обнаруживаю, что он также привязал их к моим бокам, оставляя меня совершенно беззащитной.

— Теперь, малыш, ты покажешь мне, насколько тихой ты можешь быть. В конце концов, я, возможно, когда-нибудь захочу трахнуть тебя на публике, где ты не сможешь издать ни звука, чтобы не привлечь к нам внимание.

Трахаться на публике? О, Господи Иисусе, он, должно быть, шутит. Но я прикусываю язык, зная, что если так много скажу, то только наживу себе неприятности. Тогда Илья показывает мне вторую игрушку. Эта больше похожа на дилдо, только в основании почему-то сидит батарейка. Я кусаю внутреннюю часть щеки, пытаясь не шуметь, пока Илья вставляет силиконовую игрушку в мою открытую киску. Затем он ее включает.

Я не знаю, как кто-то может молчать во время секса. Несмотря на все мои усилия, кусая губы, чтобы они не разжимались, и задерживая дыхание, я визжу, когда натиск вибраций на мой клитор становится невыносимым. Не помогает и то, что Илья знает, как трахать меня игрушкой, как будто это его собственный славный член. А с моими ногами, так крепко привязанными к бедрам, я даже не могу пошевелиться, не говоря уже о том, чтобы пошевелиться, чтобы хоть немного облегчить электрическое удовольствие, потрескивающее по моему позвоночнику.

Я кончаю, даже не успев осознать, что я близка к пику, и гортанный стон вырывается из меня, когда моя киска пульсирует вокруг вибрирующего дилдо, снова и снова прижимая жужжащую ручку к моему клитору, пока я дою игрушку. Илья бесцеремонно выдергивает из меня резиновый стержень, прежде чем последний из моих толчков угасает, и я вскрикиваю от шока, когда резкий шлепок приземляется на мою голую задницу.

— Я же сказал тебе молчать, малыш, — рычит Илья, его глаза смертоносны, когда он наклоняется ко мне. — Теперь я должен наказать тебя за непослушание.

Ужас охватывает мою грудь, и я с силой дергаюсь, пытаясь освободиться. Мягкая веревка врезается в мою кожу, заставляя меня задыхаться, и я прекращаю бороться. Это бесполезно. Он так крепко связал меня, что я только оставлю следы на коже, если попытаюсь освободиться. На долю секунды я представляю себе плети, трости, кляпы, одному богу известно — что еще, когда Илья тянется к столу рядом с кроватью, и мой желудок переворачивается.

Затем я замечаю фольгированную обертку, и пьянящее облегчение накатывает на меня, когда Илья разрывает ее, извлекая презерватив, прежде чем намотать его на свой только что вставший член. Если он собирается трахнуть меня сейчас, какое бы наказание он ни задумал, оно не может быть таким уж плохим. Я могу вынести боль с таким удовольствием. Тем не менее, мое сердце бьется неровно, а клитор пульсирует от нового предвкушения. Как я могу так отчаянно желать его внутри себя, даже когда моя киска такая болезненная после прошлой ночи, я не понимаю.

— Если ты не можешь молчать сама, рабыня, мне придется тебя заставить, — хрипло говорит Илья, забираясь на меня сверху, его массивная грудь прижимается к моей и еще сильнее прижимает меня к кровати.

На этот раз головка его члена сама находит мой вход, и мое сердце колотится так сильно, что у меня кружится голова.

— Хочешь, чтобы я тебя трахнул? — Выдыхает он мне в ухо, заканчивая вопрос, беря нежную мочку зубами и яростно кусая ее.

— Да, хозяин! — Кричу я, забыв, что должна молчать.

Его сильная рука скользит по моему телу, безжалостно дергая цепи, прикрепленные к моей шее, и зажимы для сосков, и я кричу от острой боли, которая заставляет мою киску дергаться под головкой его члена. Затем, к моему полному ужасу, пальцы Ильи обхватывают мое горло.

Он сжимает, кончики его пальцев вдавливаются в мягкую плоть, пока я не чувствую, как мой пульс колотится от усилий добраться до моего мозга. Мое зрение затуманивается, и начинается паника от ощущения, что меня душат впервые в жизни. В то же время Илья толкается внутрь меня, его член растягивает меня широко, заполняя меня почти болезненно, когда он глубоко проникает в меня. Воздух покидает мои легкие с тихим хрипом, и слезы жгут мои глаза от подавляющего коктейля мучительного удовольствия.