— Кто-нибудь еще хочет угрожать, прежде чем мы отправим вас к вашему создателю? — Спрашиваю я, оглядывая бледные лица наших трех оставшихся пленников.

Никто из них не издает ни звука, они вздрагивают от ног моих людей, как хорошо побитые собаки, которыми они и являются.

— Хорошо. — Возвращаясь к человеку, который мне отвечал, я наблюдаю, как его плечи дергаются и содрогаются, когда нехватка кислорода окончательно его пожирает. Из его легких вырывается последний хриплый вздох, высвобождая во мне глубокое чувство удовлетворения.

Кивнув Артему, я приказываю:

— Позаботься об остальных. Заставь их страдать.

Злая ухмылка расплывается на лице моего капитана, когда его подчиненные мрачно хихикают, медленно приближаясь к своим пленникам. Повернувшись к выходу, я наношу еще один удар ногой в основание спины моей первой жертвы и вознаграждаюсь низким хрустом, за которым следует душераздирающий крик. Это должно научить его не плевать на мои ботинки, не то чтобы ему понадобился этот урок в будущем.

Агонизирующие вопли оставшегося клана Темкина преследуют меня со склада. Обычно я больше не пачкаю руки. Это ниже моего достоинства, как пахана, пытать людей, подвергать себя риску, причиняя боль животному в клетке, которое может наброситься из чистого инстинкта. Но сегодня я счел необходимым сделать исключение по двум причинам. Во-первых, это соперничество более личное, чем любое другое. Это люди, которые убили моего отца, которые угрожали самим основам клана, правилам моей семьи. И во-вторых, мои люди должны увидеть, что я не боюсь использовать грубую силу. Если я собираюсь попросить их убить кого-то без вопросов, я должен доказать, что я сделаю то же самое.

Теперь я могу оставить их наслаждаться плодами их труда. Потому что я знаю, что мои люди так же жаждут крови Темкинских, как и я. Эти ублюдки были безжалостными, бесчестными паразитами для нас с того дня, как объявили о своем присутствии. И, возможно. только возможно, мой клан наконец-то сможет обрести немного мира теперь, когда мы выкурили последних из их рода из грязных дыр, в которых они прятались.

Только когда я сажусь за руль своей Ламборгини, я понимаю, что мои руки в крови. То ли из груди первого человека, то ли из горла второго, я на самом деле не знаю. Я был слишком полон адреналина и глубоко удовлетворяющего чувства победы, чтобы заметить что-то столь незначительное. Но мне также удалось запачкать костюм. Мне придется умыться и переодеться, прежде чем я заберу Уитни на наше… свидание.

Предвкушение пульсирует в моих венах, когда я думаю о своих планах на нее сегодня вечером. Это не будет похоже на прошлую ночь, хотя лишение ее девственности было таким чертовски вкусным, что это оказалось испытанием моей силы воли не трахать ее со всей силы. Я не могу вспомнить, чтобы у меня когда-либо была такая тугая киска, но Уитни взяла меня всего, как фейерверк, которым я ее считал с того момента, как увидел ее по дороге домой больше года назад. И, черт возьми, какие звуки она издает, когда собирается кончить. Мой член начинает твердеть в моих штанах, просто думая об этом.

Но вчерашняя ночь была опасно близка к нежному, эмоциональному сексу, и я не шутил, когда сказал ей, что сегодня все будет по-другому. Уитни должна понять, что то, о чем я прошу ее, не должно быть отношениями. Мне не нужны чувства, эмоции и глубокая связь. Мне нужен хороший трах, девушка, которая сможет держать меня в тонусе и выдержать всю боль и удовольствие, которые я выберу для нее. И я с нетерпением жду возможности увидеть, сколько она сможет выдержать.

Въезжая на длинную дорогу, ведущую к поместью моей семьи, я делаю глубокий вдох, чтобы сосредоточиться. Мне нужно закончить свои мысли о сегодняшней окончательной победе над братвой Темкина, убрать следы моей кровавой встречи и одеться на вечер.

Мой дворецкий открывает дверь в мой гараж, не говоря ни слова, его глаза остаются поднятыми и расфокусированными, поскольку он намеренно избегает смотреть на кровь, забрызгавшую мои руки и лацканы костюма. Я коротко благодарю его, прежде чем направиться прямо в свою спальню. На этот раз, благодарный за то, что Бьянки нет. Я не хочу придумывать оправдание для крови на моих руках.

Быстро раздеваясь, я отбрасываю одежду в сторону и вхожу в просторную главную ванную комнату. Я не дожидаюсь, пока вода нагреется, включаю душ и захожу внутрь. Немного холодной воды пойдет мне на пользу.

Темный каменный пол скрывает кровь, которая безвредно стекает в слив, и я щедро выдавливаю мыло на ладони, прежде чем намылить тело. Облегчение от осознания того, что наша война наконец-то закончилась, дает мне пьянящее чувство облегчения. Интересно, смогу ли я найти немного больше удовольствия в жизни теперь, когда на меня не давит бремя мести за отца. Его душа наконец-то может обрести покой, зная, что люди, которые пытались навредить его наследию, дорого пострадали за свои деяния. Теперь я должен научиться руководить нашей Братвой с честью и поддерживать уважение моих людей, поскольку я больше сосредоточен на бизнесе, а не на жестокой стороне войны за территорию.

Вчера за ужином Уитни спросила, нравится ли мне быть паханом, и, честно говоря, я не знал, как ответить. Я никогда не задумывался, хочу ли я этого. Ответственность навалилась на меня так внезапно, что у меня едва хватило времени осмыслить работу, не говоря уже о том, чтобы подумать, понравится ли она мне. Теперь, полагаю, у меня есть время это выяснить. Но больше всего меня влечет мысль о том, чтобы потратить время на то, чтобы узнать, чего хочет и чего желает Уитни. Нет ничего лучше, чем заставить девушку кончить на моем члене, и моя ночь с Уитни превзошла все. Я чувствую борьбу внутри нее, ярость, которая сделает ее более интересной в обращении, чем все женщины, которые так охотно прогибаются и подстраиваются под мои желания.

Уитни подходит мне гораздо лучше, чем девушки, которых я встречал раньше, потому что она собирается бросить мне вызов. А я люблю хороший вызов. Прежде чем я смогу снова позволить своим мыслям унестись прочь, я выключаю каскад горячей воды, струящийся по моему телу, и выхожу из душа. Схватив полотенце, я грубо вытираюсь и обматываю им талию, прежде чем направиться в свою комнату, чтобы выбрать одежду на сегодняшний вечер.

Поскольку я даже не заберу Уитни до десяти, времени на ужин не будет. Мы отправимся прямиком в клуб, поэтому на этот раз я одеваюсь более непринужденно. Джинсы и футболка. Расчесав мокрые локоны, я наношу немного одеколона и бегло оглядываю свою внешность, прежде чем направиться к двери.

Сегодня вечером я покажу Уитни, какое веселье она могла бы получить, будучи моей женщиной. Я знаю, что мне придется быть с ней немного полегче, учитывая, что она будет болеть после вчерашнего вечера, и она еще не готова ко всему, что я для нее приготовил.

Но мне любопытно, сколько передач мы сможем переключить.

8

УИТНИ

Пропитанное вонью жареного жира и более чем изнуренное после очередного дня на ногах после ночи с Ильей, мое тело умоляет меня просто принять душ и упасть в постель. Я не знаю, как мне встретиться с Ильей через час, когда моя киска все еще болит после первого раза, и я немного побаиваюсь, что в меня снова будут проникать так скоро, когда даже ходить больно. Но я не решаюсь позвонить ему, чтобы отменить встречу. Я подозреваю, что, если я это сделаю, второго шанса не будет, и я не готова сдаться, прежде чем действительно не узнаю, что повлечет за собой эта сделка.

При этом мой мозг непрерывно борется взад и вперед по поводу моральности принятия предложения Ильи. Я все еще борюсь с идеей продажи себя в обмен на образование, но пытаюсь сохранять открытость ума. И я не могу перестать думать о том, что Илья намного старше меня. Стать жертвой мужчины постарше, который предложил заботиться обо мне? Урегулировать все мои финансовые потребности? Это кричит о проблемах с отцом, и я ненавижу мысль о том, чтобы поддаться этому преувеличенному оправданию. И все же, что это говорит обо мне, — что я нахожу мужчину постарше очень привлекательным?