— Сражаться с голым человеком, — хмыкнул Леланд, кидая взгляд ниже пояса, — Боюсь, что потомки сочтут эту дуэль за курьез.

— Не думайте, что в летописи попадает каждый мерзавец, тянущий руки к чужой жене, — хмыкнул в ответ Ингвар, беря меч в левую руку и круговым движением разминая запястье.

— Опустим формальности с предложением примириться. Я отказываюсь.

В следующее мгновение Леланд атаковал. Молниеносно сократив дистанцию, он обрушил на своего противника град ударов. Светловолосый рыцарь был крайне силен, и после каждого удара клинок почти сразу выходил на новый замах.

Однако и Ингвар был не лыком шит. Отступая назад, он вертел мечом, вновь и вновь отводя удары в стороны. Вот Леланд допустил ошибку, слишком увлекшись наступлением, — и клинок кесера прочертил длинную алую полосу по его предплечью.

— Не из торса, — Ингвар улыбнулся волчьей ухмылкой.

Глухо зарычав от боли и гнева, Леланд усилил натиск. Все быстрее хеленд наносил удары, — и все больше совершал при этом ошибок. Вскоре к одной ране на руке добавилась вторая, а затем клинок рухнул на пол вместе с отрубленным пальцем.

— Поднимите меч, хеленд Леланд, — сказал Ингвар, — Попробуйте левой рукой.

Все больше он ухмылялся, и злая это была ухмылка. Рыцарь взял меч в левую руку, но теперь его движения замедлились, и настиск вышел слабым. Не составило труда кесеру перехватить инициативу.

Теперь уже он наступал. Движения кесера были не столь быстры, но техничны и выверены. Наблюдая за ними, Линетта поймала себя на мысли, что будто смотрит на танец.

Вот только танец этот был кровавым.

Пробив парирование, клинок Ингвара пропорол щеку юного хеленда. Следующий удар отсек кончик носа. Кровь заливала лицо, мешая смотреть, и лишь на чистом упрямстве Леланд продолжал держать меч.

— Хватит! — потребовала вдовствующая королева, — Поединок окончен!

— Объявлен бой до первой крови из торса, — азартно улыбнулся кесер, следующим ударом оставляя глубокую рану на бедре.

Не устояв на ногах, светловолосый рыцарь рухнул на пол. На секунду замер его противник с занесенным мечом.

— Ингвар, — подал голос Этельберт, — Хватит.

Поймала себя и Линетта на том, что уже не испытывает злорадства при виде поверженного обидчика, при знании о том, что красоту, которой так гордился, хеленд Леланд утратил навсегда.

И будто в ответ на ее мысли, Ингвар вдруг резко успокоился. Подойдя к распластавшемуся рыцарю, он демонстративно ткнул мечом в плечо.

И отошел.

— Поединок окончен, — сказал кесер, — И я полагаю, что хеленд Леланд достойно заплатил за оскорбление моей супруги. Что до остальных…

Он огляделся, и синие глаза полыхнули адовым пламенем.

— Если кто-то из вас желает оскорбить мою супругу, пусть не медлит и выходит против меня прямо сейчас. Я с радостью отправлю его следом за этим человеком. Если же того желает кто-то из дам…

Кесер выразительно посмотрел на вдовствующую королеву.

— …тогда за неё сможет ответить её муж, или сын, или брат. Но пусть слышат все, пусть слышат Эормун и Семь Богов, я никому не спущу обиды, нанесенной ей.

— Даже мне? — подал голос король.

— Даже тебе, брат, — серьезно ответил Ингвар.

После чего, сделав шаг навстречу, положил меч к его ногам и опустился на колени.

— Но если ты хочешь наказать меня за неподчинение… Я готов принять любое наказание, Ваше Величество.

Линетта смотрела на него, не зная, что делать. Если он сейчас примет наказание за неё… За то, что защищал её… Принцессе казалось, что в этом случае её вера в справедливость мира рухнет окончательно. Казалось ей, что она должна что-то сделать, но она не представляла, что. Высказаться в его защиту? Ну да, её прямо так слушали, так слушали… Пригрозить влиянием своего отца? Сейчас, когда многие из присутствующих искали повод обвинить Данаан в агрессии, самое время. Не на женские чары же полагаться…

А пока она рассуждала, вперед неожиданно выступил отец Бернар:

— Ваше Величество, позвольте скромному пастырю высказать свое суждение.

Хмурый и мрачный, король Этельберт бросил взгляд на него и неохотно кивнул:

— Говорите.

Откашлявшись, предстоятель заговорил:

— Кесер Ар’Ингвар проявил жестокость, коей всегда был печально известен. Однако мы все должны помнить, что он связан клятвой. Он клялся перед ликом Эормуна быть ей путеводной звездой, защищать её и оберегать. В одном кесер прав: никто не вправе требовать от рыцаря пожертвовать честью.

— И какая честь в том, чтобы предать свою страну? — возмутилась вдовствующая королева, — Чтобы предать свою родину ради иноземной шлюхи?!

Священник добродушно улыбнулся в седую бородку:

— Ваше Величество, вы же видите, что кесер принимает волю Его Величества не ропща. Я не сомневаюсь, что буде встанет вопрос между верностью клятве и верностью стране, он сделает единственно-верный третий выбор.

И с этими словами он выразительно кивнул на меч, лежащий у ног короля.

Этельберт же воспользовался возможностью сменить фокус разговора.

— Матушка, — сказал он, — Пожалуйста, извинитесь перед Её Высочеством за «шлюху». Иначе следующим, кому придется скрестить клинки с кесером Ингваром, стану я.

— Что?.. — не веря своим ушам, переспросила вдовствующая королева.

— Король отвечает за себя и за других. Вы сами меня этому учили. Если мой брат следует правилам чести, даже когда это может стоить ему головы, неужели вы думаете, что я неспособен на то же самое?

Несколько раз вдовствующая королева переводила взгляд с сына на пасынка и обратно. Видно было, что больше всего ей хочется сейчас всыпать розог непокорному мальчишке. Но только не было у нее сейчас такой возможности.

Король все-таки.

И тогда, воспользовавшись помощью одного из хелендов, Вин’Эдита неторопливо подошла. В ее глазах горела безумная ненависть, но улыбка была лилейно-вежливой и сладкой, как мед.

— Я глубоко извиняюсь перед вами за свои слова, принцесса Вин’Линетта. Боюсь, мой рассудок помутился от горя за всех погибших и искалеченных в этой войне, поэтому я не сдержала неподобающей резкости.

— Я принимаю ваши извинения, Ваше Величество, — ответила Линетта.

Хотя ни на секунду не чувствовала, чтобы от них стало немного легче.

— Ты повел себя, как полный кретин.

Это было первое, что Этельберт сказал Ингвару после того, как основная толпа разошлась, и им все-таки удалось поговорить наедине. Линетта ушла одной из первой, предпочтя дождаться его в карете. Она ничего не сказала, но сейчас Ингвару очень хотелось закончить дела с королем поскорее.

— Не прошло ведь и луны с прошлого удара по фракции матушки! — продолжал возмущаться король, — Ты не должен был бить по ней снова. Сейчас баланс нарушен, и все по твоей вине!

— Это не был удар по фракции, — невозмутимо пожал плечами кесер, — Может, ты забыл, братец, но помимо твоих дел у меня есть еще и собственные интересы.

— Не был удар по фракции? — переспросил Этельберт, — А что, по-твоему это было? Как будто ты не знал, что хеленд Леланд не только сам защитник матушки, но и любовник леди Ар’Челсеи!

Ингвар осклабился:

— О, я это прекрасно знаю! А еще я знаю, что Челсея была в числе первых, кто стал участвовать в унижении Линетты! А знаешь, что самое забавное?..

Когда он улыбался так, даже брат испытывал подсознательный страх.

— Самое забавное то, что Челсея спит с ним по приказу вдовствующей королевы и просто не посмеет бросить его без её разрешения. Так что теперь каждый раз, целуя это изуродованное лицо, она будет внутренне содрогаться от отвращения. Женщины не отвечают за свои слова на дуэлях, братец, но это не значит, что я не могу наказать её так, чтобы она сожалела о своем поступке еще долго.

Этельберт отвернулся:

— Ты жесток, брат. Слишком жесток. После этого тебя удивляет, что тебя считают новым Карактаком?