Вот только в тот день, когда он якобы вернулся, люди видели, как над столицей кружит ворон с синими глазами.

— Нам сюда.

Спешившись у городской конюшни, Бранд помог спешиться Линетте. Постарался не удерживать телесный контакт дольше, чем это было необходимо.

Хотя это все равно было дольше, чем приемлемо между замужней дамой и посторонним мужчиной.

— «Пляшущая Форель» где-то здесь?

Принцесса огляделась, но разумеется, ничего не увидела.

— До неё еще полтора квартала, — ответил Бранд, — Но лошадь лучше оставить здесь. Местная беднота бывает… очень отчаянна.

Девушка кивнула, прекрасно поняв, что он имеет в виду.

Квартал Небесных Огней был серым и мрачным местом. Дома тесно жались друг к другу, почти нависая над узкими улочками; сходившиеся вместе скаты крыш оставляли лишь крошечный зазор, через который было видно небо. Солнечный свет почти не проникал через них, и даже днем всю грязь и уродство скрадывал полумрак.

Бранд шел впереди, держа руку на рукояти меча и закрывая девушку своим телом. За себя он не боялся: даже если и наткнутся они на какую-нибудь банду грабителей, голодным оборванцам с дубинками и ножами нипочем не справиться с рыцарем. Даже пеший, он не сомневался в своем воинском мастерстве, в остроте своего меча и прочности своей кольчуги. Были, разумеется, и приступники посерьезнее; те, кто мог позволить себе приличное снаряжение и имел достаточный опыт в обращении с ним, чтобы быть по-настоящему опасными противниками. Но такие не отлавливают случайных прохожих на улицах: они занимаются более денежными делами, и насколько знал Бранд, ни он, ни его спутница не успели перейти им дорогу.

Хотя зная Линетту, он бы не удивился.

К счастью, местные голодранцы не настолько впали в отчаяние, чтобы не понимать соотношения сил. Все те, кто встречался рыцарю по пути, торопились уступить дорогу. За полчаса петляний по улочкам, напоминающим червоточины в яблоке, ни разу Бранду не пришлось обнажать меч.

Это радовало.

— Вот она. «Пляшущая Форель».

— Это?.. — Линетта сморщила аристократический носик.

Здание, где располагался трактир, хоть и было по меркам бедных районов огромным, выглядело совершенно непритязательно. Дощатые стены, посеревшие от времени и непогоды. Темная покатая крыша, в которой давно уж стоило бы заменить часть черепицы. Плотно закрытые ставни. Вывеска с когда-то раскрашеной в яркие цвета улыбающейся рыбой: краски давно выцвели, и лишь внимательно присмотревшись, можно было понять, что цвета эти были красным, желтым, синим и зеленым.

Бранд знал, что внутри все совсем по-другому. Хозяин таверны был из тех, кто не желал привлекать к себе излишнего внимания властей. В «Пляшущую Форель» приходили лишь те, кто точно знали, куда и зачем они пришли.

— Внешность обманчива, миледи. Сейчас зайдем внутрь, и сами увидите. Но прежде, пообещайте мне, что ничего не выкинете.

Ответом ему был скептический взгляд. Бранд вздохнул:

— Эти люди опасны, Ваше Высочество. Пожалуйста, отнеситесь к ним серьезно. Если вы сделаете что-то вроде того, что сделали в замке Мозаль, в этот раз последствия могут быть гораздо страшнее.

Линетта задумалась, и рыцарь морально готов был к тому, что придется выдержать еще одну битву с её упрямством.

Но неожиданно она кивнула:

— Скажите, что мне делать. Я вас послушаюсь. Обещаю.

И все-таки не удержалась от того, чтобы с улыбкой добавить:

— Риир Бранд.

— Собственно, это все, — сказал Ингвар, любуясь игрой света в бокале красного вина, — Теперь, когда Виртджорн мертв, Тивон станет спорной территорией. Права эдлингов Вулфреда и Иммеда на него равны, а это значит, что никто из них не уступит. И коалиция в ближайшие пару лет не укрепится.

— Хорошо, — нейтральным голосом ответил Этельберт, неодобрительно глянув на кесера.

Привычка старшего брата сидеть на столах раздражала его, но бороться с нею он уже восемь лет как устал.

Впрочем, на этот раз для неудовольствия была и еще одна причина.

— Помнится, я не просил его убивать. Его ослабления было бы достаточно, чтобы они выдвинули претензии.

Ингвар безразлично дернул плечом:

— Это вышло ненамеренно. Но очень удачно, ты не находишь?

Король отвернулся, заинтересовавшись пейзажем за окном. Оба они прекрасно знали, что если Ингвар говорил о ком-то с таким безразличием, глупо пытаться вызвать в нем жалость к этому человеку.

А с Ар’Виртджорном у него были счеты еще с тех времен, когда кто-то шибко умный сообразил, что никто не станет вступаться за принца, признанного недостойным собственным отцом.

— Не забыл публично осудить мои действия? — кривовато усмехнулся кесер.

— Как обычно, — развел руками король.

— Осуди еще раз. Скажи, что лишь братская любовь заставляет тебя терпеть рядом с собой подобное чудовище. И кстати, кого из претендентов ты собираешься в итоге поддержать?..

— Вулфреда, — уверенно ответил Этельберт, — Я помню, ты предлагал поддержать слабейшего, чтобы затянуть их противостояние, но Вулфред скоро вернется с победой над данаанскими разбойниками в горах, и мне понадобится наградить его. Вот утверждение прав на Тивон и станет его наградой.

Ингвар хмыкнул, но ничего не сказал. Он оставался при своем мнении; чтобы переубедить его, потребовались бы аргументы посущественнее.

Но вместе с тем, он прекрасно помнил, кто из них король.

— Ты уверен, что Элле и Кенвал справятся? — задал следующий вопрос Этельберт.

Кесер пожал плечами:

— Большинство данаанских рииров, о которых ходила слава колдунов, оказывались лишь трюкачами. Сомневаюсь, что в этот раз будет иначе.

— А если будет?..

— На случай, если будет, я дал Элле Змею. В случае, если придется иметь дело с колдовством, она прикроет его и поможет отступить.

— Ты смотри, — заметил Этельберт, — Если это случится, я все-таки выдерну тебя ему на помощь. И не посмотрю, что у тебя все еще медовая луна.

Ингвар развел руками и шутливо поклонился:

— Как пожелает Ваше Величество.

И залпом осушил бокал.

— Кстати, у тебя же была первая брачная ночь, — сменил тему младший брат, — А ты так и не похвастался и не поделился интимными подробностями. Весьма эгоистично с твоей стороны.

Кесер поморщился:

— Нечем там делиться. Я её не тронул.

Король замер, переваривая услышанное.

— Еще раз, — медленно сказал он, — Ты известен как главное в королевстве средоточие греха и порока. Слухи о твоих похождениях пересказывают друг другу стыдливым шепотом. Два эдлинга объявили тебя своим кровным врагом за то, что ты совратил их жен, а еще трое не смогли этого сделать только потому что ты их убил на дуэлях. Хозяйка одного из столичных борделей держит нескольких девушек специально для тебя как для особого клиента. Но при этом свою законную супругу ты… не тронул?

Ингвар с деланным безразличием ответил:

— Прошлой ночью прекрасная Линетта была бы слишком зажата и напугана. Она не получила бы никакого удовольствия, тем более в первый раз. Тебе, кстати, тоже не помешает учесть это: я слышал, что принцесса Бей’Ханна из Трира на три года младше её. Тебе следует быть еще аккуратнее.

Голос короля похолодел:

— Что мне делать со своей супругой, я разберусь сам.

Кесер лишь хмыкнул:

— Осторожнее, братец. Тебе стоит больше прислушиваться к советам старших и более опытных людей. Если, конечно, ты не хочешь за пару лет получить в своем дворце ЕЩЕ ОДНУ властную мегеру.

И надо же было такому случиться, что именно после этих слов доверенный слуга объявил:

— Ваше Величество, Её Величество вдовствующая королева Вин’Эдита ищет встречи с вами!

— Помяни демона, и он тут как тут, — поморщился Ингвар, одним прыжком слезая со стола и в нарушение всех правил этикета запуская руку в вазочку с деликатесными сырами.

— Вот кто бы мне объяснил, почему сплетня о моем вороньем языке при дворе так и не прижилась?