«Ты спер эту интонацию у брата», — подумала Линетта.

Но не озвучила, разумеется.

— Вы льстите мне, Ваше Величество, — потупила глазки Ханна, — Прошу вас, встаньте, я не заслуживаю того, чтобы вы стояли передо мной на коленях.

Изо всех сил старалась она продемонстрировать, что перед ним она не будущая властная королева, а покорная и покладистая невеста. И подумалось Линетте, что с её собственной стороны, со стороны принцессы поверженной страны, нечто подобное было бы еще более уместно. Но только не в её это было характере.

И почему-то подумала она, что и Ингвар бы вряд ли такое оценил.

— В ней тоже нет самоуважения, — тихо сказала шатенка рядом с ней.

Линетта украдкой бросила удивленный взгляд, стараясь не слишком привлекать внимание.

— Да и о каком самоуважении может идти речь? — поймав ее взгляд, спросила шатенка, — Женщину с детства готовят служить мужчине, так как мужчина может требовать, чтобы она уважала себя?

Линетта посмотрела на то, как поднимается с колен всесильный король Аскании, и подумала, что её соседка ошиблась. Ханна не собиралась служить.

Она просто знала, что к власти ведут разные пути. Можно быть жесткой и величественной, как вдовствующая королева, которую никто и никогда не заподозрит во взгляде снизу вверх на кого бы то ни было. Но подчиняясь, тоже можно подчинять.

Вполне возможно, что пройдет лишь несколько лет, и вокруг этой малолетки соберется собственная фракция.

— Да слышат все присутствующие! — возвысил голос Его Величество, — Что наш брак с прекрасной леди Бей’Ханной станет залогом тысячелетнего союза между нашими великими державами.

Огляделась трирская принцесса, ловя реакции собравшихся дворян. Поймала взгляд отца Бернара, и от Линетты не укрылся его короткий кивок.

— Ваше Величество, моя любовь к вам безгранична, — заговорила Ханна, — И более всего на свете я желаю быть вашей тенью, смотреть на мир вашими глазами и верить в то, что верите вы. В тот день, когда мы станем мужем и женой, я официально приму эормингскую веру, отринув ложных богов, которых все еще помнят в моей стране.

В ответ на эти слова толпа почти что взорвалась восторженными криками. Асканийцы радостно приветствовали и восхваляли новую сестру по вере.

И в этом хоре восхвалений нет-нет, да и улавливала Линетта косые взгляды в адрес себя. В адрес той, кто осталась в вере в Шестерых Богов.

Точнее, в их глазах — в Семерых.

— Ваше желание разделить нашу веру наполняет мое сердце Светом, — заверил Этельберт, — Я буду счастлив наставить вас на путях святого Эормуна, прекрасная Бей’Ханна.

Подоспевший слуга поднес ему ларец, отделанный золотом, тем самым плавно подводя к следующему этапу представления, но тут в отлаженный сценарий внесли коррективы непредвиденные обстоятельства.

— Срочное донесение для Его Величества!

Вошедший в тронный зал молодой гонец был весь покрыт дорожной пылью, но в целом, не выглядел настолько измученным, как это бывало с гонцами, доставлявшими по-настоящему срочные донесения, не спавшими сутками, загонявшими лошадей и менявшими их на каждой станции, лишь бы успеть сегодня быть там, где нужно было быть еще вчера.

За время войны Линетта видела таких не раз.

Этот же гонец спешил, меняя лошадей и преодолевая сотни километров в день, но все-таки делал остановки на еду и сон. Он шел самостоятельно и лишь слегка шатался, не без труда удерживаясь от того, чтобы оскорбить благородный взор придворных открытым потиранием отбитых скачкой мест.

Дворцовый слуга принял из рук гонца запечатанное письмо и с подобающим поклоном передал его Вин’Эддифу. В свою очередь, уже Голос Короля вскрыл конверт, тщательно проверив на отсутствие ядов и других неприятных сюрпризов.

И лишь после этого передал письмо Этельберту.

— Господа, — король пробежал текст глазами, и его лицо озарилось радостной улыбкой.

— Сегодня у нас двойной повод для торжества. Только что я получил послание от блистательного эдлинга Бей’Вулфреда. Наш доблестный вассал пишет, что одержал полную и окончательную победу над разбойными отрядами семибожников в северных горах. Во время битвы у перевала Тейн-Бирг он сошелся в поединке с рииром Ар’Кормаком и поразил его копьем в его черное сердце. Уцелевшие семибожники захвачены в плен и в скором времени будут привезены в столицу в кандалах и ошейниках.

Линетта отвернулась, стараясь не выдать смятения, что её охватило. Судя по холодным улыбкам дам, выходило у неё слабо. Она не была близка с рииром Ар’Кормаком, хотя пару раз отмечала его мастерство на рыцарских турнирах и однажды приняла из его рук венок королевы любви и красоты. Но все-таки другом он ей не был.

Однако он был её соотечественником. Отважным рыцарем Данаана, не сдавшимся даже тогда, когда война проиграна. И крайне странно было сейчас находиться среди тех, кто радовался его смерти. Находиться — и ни словом не возражать им, не защищать своих.

Что-то внутри девушки как будто твердило ей, что это предательство. И как ни старалась она напоминать себе, что Кормак действовал вопреки приказам своего короля, закончившего войну, никак не удавалось ей заглушить этот голос полностью.

А остальные? Дружинники Кормака, ополчение с его земель? Ведь все эти люди и вовсе не имели никакого выбора. Они просто шли за своим сюзереном, — на войну, которую развязали асканийцы и которую Кормак продолжил собственной волей. Простой крестьянин не смог бы пойти против воли риира.

И вот теперь за эту волю им придется расплатиться жизнью и свободой.

— В ближайшие два дня, — продолжал король, — Эдлинг Бей’Вулфред вернется в столицу, чтобы справить свой триумф. После чего будет присутствовать на свадебной церемонии, как почетный гость. Как герой, что защищает нашу страну от Тьмы.

«А еще тот, кто возможно стоял за покушением на меня», — подумала Линетта.

Асканийский этикет не допускал возможности покинуть церемонию приветствия, не оскорбив при этом короля, так что Линетте пришлось достоять до конца. Слушала она, однако, все меньше. Какие-то ключевые детали она улавливала, но в основном была погружена в собственные мысли.

Мысли о том, насколько в последние дни неблагосклонна к ней Судьбоносная.

После окончания церемонии Линетта заметила, что та шатенка с вдовьим покрывалом, что не боялась стоять рядом с ней, ищет с ней беседы. Однако сейчас… принцесса ясно почувствовала, что не в силах эту беседу ей дать.

Сейчас ей стоило вернуться домой как можно скорее.

Лишь плотно задернув шторы кареты, принцесса смогла вздохнуть свободнее. Казалось ей, что Судьбоносная затягивает вокруг её шеи невидимую петлю.

Чтобы в скором времени передать Провожающей.

— Что мне делать, Ворон? — спросила она вслух, — Я одна. У меня нет сил. Но я должна действовать.

Сидевший в её поясной сумочке демон счел вопрос риторическим. А может, просто не знал, что ей посоветовать. Хоть и говаривали, что проклятые тени — лукавые советчики, но ни разу до сих пор они не пытались склонить Линетту к каким-либо действиям. Они были исполнительными слугами, но инициативу не проявляли.

Ей нужны были люди. Но на кого она могла положиться? Гленна и Брайан были такими же чужаками здесь, как и она сама. Даже более того: они не имели даже её статуса, не могли войти в королевский дворец или Великий Собор Эормуна. Ингвар уехал, и едва ли мог вернуться раньше Вулфреда. Бранд до сих пор не оправился от ранения.

Она была одна.

Но она должна была действовать.

— Передай послание моему мужу, — распорядилась принцесса, — Скажи, что скоро эдлинг Бей’Вулфред вернется с победой. И когда это случится, я добьюсь от него ответов.

Хотя всю дорогу из столицы Ингвар наслаждался ясной и солнечной погодой, где-то за милю от замка Шербур ситуация менялась буквально на глазах. Все небо было затянуто темными, тяжелыми тучами, нависающими так низко, что казалось, до них можно если и не дотянуться рукой, то уж точно попасть из лука. Ингвар не сомневался, что их согнали сюда колдовством: хотя вопреки народному поверью, прямой солнечный свет не уничтожал живых мертвецов, он делал их слабее и уязвимее.