И осекся, видя насмешливую улыбку собеседника.

«Зверь побери, повелся на провокацию, как мальчишка…»

— Я ни в чем не обвиняю вас, друг мой. И не ставлю под сомнение вашу верность. Однако я прошу вас все-таки понимать ситуацию. Какой бы красоткой ни была принцесса Вин’Линетта, она наш враг. Язычница. Прислужница Зверя. И то, что сейчас война на время остановлена, ничего в этом кардинально не меняет. Однажды война разгорится вновь.

— Я понимаю, — кивнул юноша, — И все-таки у меня есть мой долг. Как рыцаря и как верного слуги Его Величества.

— В таком случае, исполняйте его. И постарайтесь не ошибиться. Не путайте долг с предательством.

Ответить на это что-нибудь достаточно остроумное Бранд не успел. В длинный зал без доклада вбежал молодой слуга, которого, как припомнил рыцарь, звали Клейном.

— Господин! Милорд!.. — он сбился с речи, пытаясь отдышаться. Дыхание его было сбито спешкой.

В одной мгновение взгляд хозяина замка стал холодным и властным.

— Что это значит? — спросил он, — Отдышись и рассказывай. Ты должен был проводить принцессу в её покои. И позаботиться обо всех её нуждах.

— Я так и сделал! — отчаянно возопил слуга, — Я отвел Её Высочество в бывшие покои вашей сестры. Привел их в порядок, как положено…

— Ну? — Бардальф угрожающе навис над слугой, — Дальше?

— Дальше Её Высочество пожелали принять ванну, — ответил Клейн.

Эдлинг тяжело вздохнул:

— И ты сказал ей спуститься к баням? Балда! Очевидно же, что принцесса не станет этого делать! Это же принцесса! Высочайшая гостья, какую когда-либо принимал этот замок! Ты должен был передать приказ принести бадью в её покои, а затем натаскать туда воды!

— Я так и сделал, — насупился слуга.

— Так и сделал, — передразнил хозяин замка, — Тогда почему ты сейчас здесь?!

Бранд счел за благо вмешаться.

— Подождите, эдлинг Бардальф, — попросил он, — Явно ведь что-то случилось, с чем простому слуге не справиться. Я прав?

Клейн несколько раз быстро кивнул.

— Так что произошло? — спросил Бардальф, — Рассказывай!

Слуга оглянулся на Бранда в поисках поддержки.

— И не смотри на моих гостей. Я твой господин. Если я решу выпороть тебя на конюшне, никто за тебя не вступится. Итак?!

— Я спустился вниз, — начал рассказывать Клейн, — Сказать, чтобы принесли бадью. Вернулся в покои. И обнаружил…

Он замялся.

— Что ты обнаружил? — начал терять терпение Бардальф, — Говори!

— Принцесса!

— Что случилось с принцессой?!

— Она пропала!

Выбраться из замка Мозаль оказалось несложно.

Хотя эдлинг Бардальф старался держать охрану на всех ключевых позициях, видно было, что людей не хватает. Слишком тяжелые потери понесла его дружина, и в преддверие сезона сбора урожая восполнить их было не из кого. А Линетта…

Принцессу Вин’Линетту с детства называли национальным бедствием Данаана. Гиперактивная, непоседливая, она ненавидела сидеть в четырех стенах. Сколько бы охранников и слуг ни приставлял к ней отец, она всегда находила лазейку.

В сравнении с королевским дворцом замок Мозаль не отличался от крестьянского амбара ни роскошью, ни защищенностью.

Надев бесформенный синий плащ с глубоким капюшоном, Линетта бесшумно прокралась мимо стражи. Пробиралась она коридорами чужого замка, и перед её мысленным взором вновь и вновь вставали интерьеры отчего дома.

Дома, где она жила совсем недавно.

И где, как думала порой, проживет всю жизнь.

Весть о её помолвке грянула, как гром среди ясного неба. Еще громче грянули изящные резные пяльцы из красного дерева, которые она со злости швырнула в стену. Разбежались придворные дамы, не желая попасть под горячую руку любимой дочери короля. А принцесса Вин’Линетта, первая красавица и самая завидная невеста всего Данаана, не задумываясь об этикете, выдала тираду, где лишь половину слов благородной даме полагалось вообще знать.

Вдохновения ей хватило минут на пятнадцать, по истечении которых она почувствовала себя совершенно вымотанной и опустошенной. Только тогда, прекрасно знавший свою дочь, король Риардайн вошел в её покои. Он не стал бранить её, кричать, ругаться и упирать на свою власть. Не стал он и напоминать ей, какая честь стать будущей королевой Асканийской.

Вместо этого он позвал её с собой. В первый раз отец и дочь покинули дворец вместе. Одетые в простые одежды. Без свиты. Практически без охраны, если не считать ненавязчивого наблюдения тайной стражи.

Шли они по внешним кварталам. И оглядываясь по сторонам, король Ар’Риардайн начал говорить:

— Смотри, Лин. Смотри. Видишь вон того человека? Это гончар по имени Мабон. Среди простонародья он известен за свои золотые руки.

— Ты намекаешь, что мог бы выдать меня замуж за простого гончара? — поморщилась девушка, поглядывая на указанного мужчину.

Грязного, неопрятного, заросшего и кажется, нетрезвого. Линетта представила, как он целует её, и её чуть не стошнило от этого образа.

— Нет, — покачал головой Риардайн, — Посмотри на его руки. Внимательно. И не говори, что забыла все секреты лекарского искусства, каким научил тебя жрец Встречающего.

Она посмотрела. Внимательно.

И что-то показалось ей неправильным.

— Как он мог заслужить такую славу с такими руками? — спросила принцесса.

— Никак, — ответил отец, — Его природный талант был загублен навсегда, когда в бою за нижний Бойн ему раздробило запястье. Все, что ему осталось, это сожаления.

Они двинулись дальше. Здесь, в столице, дома по большей части были целы. Лишь один раз, в начале войны, асканийские войска попытались обезглавить своих противников, сосредоточив силы здесь. Тогда королевской гвардии удалось выдержать штурм, и асканийцы были отброшены на юг.

Но это не переломило хода войны.

— А теперь посмотри вон туда.

На этот раз Линетта сразу поняла, на кого он показывает. Сперва ей показалось, что это древняя старуха. Но уже на второй взгляд принцесса с удивлением поняла, что женщине перед ней не больше сорока лет. Однако не так-то просто это было рассмотреть из-за совершенно седых волос, сгорбленной спины и пустого, потухшего взгляда, уставленного в одну точку.

— Шестеро и Седьмой, что с ней случилось?! — не удержалась от возгласа девушка.

Риардайн грустно улыбнулся:

— Некогда среди соседей она слыла самой счастливой женщиной. У неё был любящий муж, который обращался с ней как с самым драгоценным сокровищем. Трое прекрасных сыновей, что радовали своими успехами.

Он в упор уставился на дочь и повторил:

— У неё БЫЛ любящий муж и трое прекрасных сыновей.

Король и принцесса двинулись дальше, и практически на каждом шагу у него находилась история. Увечья. Смерть близких. Сожженный дом. Голод. Лишения. Плен. Пытки. Изнасилование.

На десятой истории Линетта сломалась.

— Хватит! — взмолилась она, — Хватит, отец. Если тебе есть что сказать, скажи прямо.

— Никто из нас не выбирал, кем рождаться, — серьезно ответил Риардайн, — Где рождаться. В какую эпоху. Нам с тобой выпало ужасное время — и роли, в которых мы вынуждены нести ответственность не только за себя, но и за тысячи других людей.

Принцесса отвернулась.

— Ты не можешь победить, ведь так? — спросила она.

Король молча покачал головой.

— Ты сдашься? — задала следующий вопрос девушка.

— Пока что нам предлагают договор, который позволит уберечь хотя бы часть наших людей. Это — мир. Неравный, но мир. Но если мы не примем этот договор, война продолжится. С каждым годом нашей стране все тяжелее будет выдерживать эту войну. И в конечном итоге… Да, я сдамся.

— И залогом неравного мира должна стать я, — печально улыбнулась Линетта.

Риардайн мог бы извиниться. Заверить, что у него не было другого выбора. Заверить, что все не так страшно, как кажется.

Но вместо этого он ответил коротко: