И громко сказала:

— Вот она! Возьмите её!

И видимо, этого было достаточно, чтобы покров священной реликвии перестал защищать её. Со всех сторон обступили её мертвеца, надвигаясь. Широко ухмыльнулся демон-нетопырь.

Линетта знала, что бежать ей некуда. Она знала, что не сможет сражаться с демоном. И знала, что если просить пощады, то судьба её будет еще ужасней, чем смерть.

Поэтому она сделала последнее, что еще могла. Бросившись навстречу проклятой тени, она метнула кинжал невинности, единственное свое оружие.

Угодив прямо в раму, лезвие срезало один из костяных колокольчиков. Двое мертвецов в одеждах церковных прислужников рухнули на пол, вернувшись в естественное мертвое состояние.

Увы, лишь двое.

В следующее мгновение удар в спину сбил её с ног. Линетта попыталась перевернуться, но кто-то навалился ей на спину. В нос ударил приторный аромат духов, скрывавший запах начинавшегося разложения.

— Тебя покарал Эормун, — повторила Челсея, глядя сверху вниз, как немертвые воины заворачивают ей руки за спину.

— Отлично, отлично, — бормотал демон.

А колокольчики продолжали звенеть. Повинуясь их колдовской музыке, мертвецы подтащили Линетту к двум грубо сколоченным из досок деревянным крестам. К одному из них двое их товарищей уже прижимали Ханну — напуганную, почти недвижимую и кажется, находящуюся на грани обморока. Ко второму точно так же, за руки и за ноги прижали Линетту.

— Вы обещали освободить меня, — напомнила о себе Челсея, — Если я раскрою семибожницу.

Видно было, что смотреть на распятых принцесс ей некомфортно, и она предпочла бы поскорее уйти отсюда.

И не видеть того, что здесь будет происходить.

— Я держу обещание, — согласился демон, — Встань на колени. И открой рот.

Аристократка явно удивилась, но предпочла не спорить. Кажется, сейчас она и вправду сделала бы все, чего бы от неё не потребовали.

Какое-то время Нетопырь медлил. А затем, выпустив немного темного тумана, скатал из него маленький шарик, напоминающий пилюлю. Одним ловким движением он положил ее, как конфету, в рот Челсеи, и легким нажатием на подбородок заставил ее сомкнуть челюсти.

— Вы, люди, ничему не учитесь, — доверительно сказал демон, — Этот трюк не устаревает уже много сотен лет. Вы просите освободить вас и не понимаете, что истинная свобода… это смерть.

Челсея пыталась что-то ответить, но голос отказал ей. Глаза её раскрылись в ужасе, а изо рта повалил густой дым. Отчаянным, агонистическим жестом аристократка схватилась за грудь, но не смогла даже закричать.

Через секунды она повалилась навзничь. В судорогах предсмертной агонии она билась, пока не затихла.

После чего поднялась снова, повинуясь колдовской музыке костяных колокольчиков.

А демон-нетопырь уже не интересовался новым пополнением в рядах своих немертвых слуг. Повернувшись к алтарю, он громко произнес:

— Король людей! Я знаю, что ты меня слышишь! Я знаю, что из подвала, где ты прячешься, как крыса, нет другого выхода! А ты знаешь, что две принцессы у меня в руках! Их кровь даст мне силы, сравнимые с божественными! Их смерть принесет на твои земли войну! Так что выбирай! Если ты или кто-то из твоих слуг сохранил остатки храбрости, то сейчас ты откроешь двери! Если же нет… Когда я выпью всю их кровь, печать Эормуна меня уже не остановит!

Пока он вещал, Линетта попыталась вырваться, но железная хватка мертвых пальцев даже не поколебалась. С тем же успехом она могла попытаться голыми руками разомкнуть стальные оковы. Наверное, настоящей героине на ее месте полагалось бы крикнуть королю Этельберту, что его жизнь важнее. Но даже если и был в том какой-то смысл, голос ей не повиновался.

Время шло, и никто не отзывался. Да и странно было бы, будь иначе. Даже если и готов был король со своим ранением сражаться с демоном, в подвале было достаточно тех, кто мог удержать его от необдуманных поступков.

Одна вдовствующая королева чего стоит.

— Ладно, — сказал демон-нетопырь, — В таком случае, начнем.

И один из немертвых слуг подал ему гвозди.

Пятнадцать лет прошло с того момента, как в последний раз Ингвар столь отчаянно бежал по темным лабиринтам Бездны.

Был шанс, что он ошибается. Был шанс, что даже если он прав, ситуация вовсе не столь остра, как кажется. Был шанс, что он успеет вернуться путями людей, до того, как Линетта попадет в беду.

Но если был хоть малейший шанс, что она в нем нуждалась, Ингвар должен был поспешить. Любыми средствами, какие были ему доступны.

В тот момент, когда Змея сказала, что Джейлес не был демоном и не имел костяных колокольчиков, детали мозаики сложились в его голове. По отдельности эти факты можно было объяснить. Колокольчики он мог спрятать. А сведения о демоне могли быть как ошибкой, так и намеренной дезинформацией.

Но вместе эти два факта могли означать лишь одно. Обман.

Тем демоном в человеческом обличье, о котором толковали семибожники, с самого начала был не Джейлес, а Кормак. Вот почему нежить в замке Шербур действовала столь глупо, не подстраивала тактику под изменения обстановки и не извлекала максимума из преимуществ согласованности единого организма. Она просто следовала тем указаниям, что дал ей Кормак, отправляя в помощь союзнику.

При всем своем уважении к воинским талантам эдлинга Вулфреда, слабо верил Ингвар в его возможность победить столь могущественного демона, способного контролировать тысячи живых мертвецов. Но даже если эдлинг и смог бы совершить такой подвиг, неужто не постарался бы он раструбить об этом на каждом углу? Неужто не упомянул бы в депеше о своей победе, над КЕМ одержал её?

А это значит, что депеша была ложью. В битве у перевала Тейн-Бирг победителем вышел не Вулфред, а демон. И теперь, приняв новое обличье, он вернулся в столицу праздновать триумф над самим собой.

И именно с ним сегодня должна встретиться Линетта.

И вот, теперь Ингвар бежал, выбиваясь из сил, по синим пустошам Бездны. Путями, что недоступны людям, он прорывался через искажения пространства, ища выход у городской площади.

К сожалению, демон-конь, развоплощенный стрелами в битве, не мог помочь ему в пути. Не мог помочь и демон-ворон, бывший его проводником: его Ингвар оставил с Линеттой. Единственный, кто мог помочь ему, это он сам.

В странном лабиринте Бездны пять шагов могли перенести за двунадесять миль, а получасовой бег — оставить в том же положении, что и в начале пути. Опыт и неясное чутье помогали Ингвару находить путь, — но к сожалению, неидеально.

Залитые солнцем пустыни Шайтара. Мрачные каменные крепости Трира. Какая-то пирамида посреди джунглей.

Не то, все не то!

— Не беги так. В этом мире неважно, как быстро ты бежишь: это не поможет тебе быстрее достигнуть цели.

Ингвар бросил косой взгляд на говорившего. Сейчас он не испытывал ни благоговения, ни священного трепета, ни ужаса и ненависти. Лишь раздражение от того, что кто-то говорит ему под руку, когда он спешит по срочным делам. Подумав, однако, кесер все же замедлился и отвесил нежданному собеседнику уважительный поклон.

Бог все-таки.

Не в первый раз в жизни Ингвар видел перед собой бога Хаоса и знал, что слишком пристально смотреть на него опасно для рассудка. Мозг рисковал расплавиться в попытке уловить момент, когда одно обличье сменяется другим.

Вот скалит зубы ярко-черная птица.

А вот разминает пальцы темно-белая змея.

А вот уже гладкий матовый шар нестерпимо сверкает острыми гранями.

Наблюдая за этим, было слишком легко сойти с ума.

А сейчас это было бы крайне несвоевременно.

— Это ты сбил меня с пути? — осведомился Ингвар.

— За кого ты меня принимаешь? — оскорбился Зверь, — Я не занимаюсь столь мелкими пакостями. Только крупными. Ты сам виноват. Утратил хладнокровие и внутреннюю стабильность, вот твое чутье и сбоит. Что, так боишься за неё?