Несложно было догадаться, что пожелает он убить её, высосать её кровь и использовать для укрепления собственных сил.
Как использовал кровь этих трех девочек. Ингвар ощущал всем телом, как протекает через него их жизненная сила, и извращенное удовольствие охватывало его. Приходилось напоминать себе, что это не его удовольствие. Что это воспоминание демона.
Только слова «Ты чудовище» все равно звучали в памяти.
Покончив с трапезой, Коршун принялся изменять обличье. Не в первый раз Ингвар ощущал через воспоминания демонов, как происходит эта метаморфоза, но если бы кто-то спросил его об этом, он затруднился бы описать. Несколько секунд, — и птичьи лапу приземлились на старческую руку со следом от кольца на среднем пальце.
А затем демон-коршун устремился прочь через распахнутые ставни. Он бросил прощальный взгляд с ночного неба на дом, куда его призвали.
И Ингвар успел заметить потрепанную вывеску с четырехцветной улыбающейся рыбой.
Глава 8. О том, куда не принято смотреть
Хоть и относилась Линетта с изрядным скепсисом к словам рыцаря, она не могла не признать контраст поражающим. Трактир встретил её яркими пестрыми занавесками, висевшими перед дверью. Деревянные стены, столь убого выглядевшие снаружи, внутри были расписаны цветными узорами абстрактного толка, и краска явно часто обновлялась. Главным источником света служили масляные лампы цветного стекла, дававшие красный, синий и фиолетовый цвет.
По освещению можно было различить три части помещения, три условных зала. Это не были отдельные комнаты в полном смысле слова: их не разделяли стены и двери. Разве что своды, поддерживавшие потолок, проходили по границе разделения. Были между ними и занавеси, но сейчас они были подняты.
Синий зал напоминал обычную едальню. За большими прямоугольными столами немногочисленные гости ели и вели не особенно светские беседы, обильно запивая то и другое элем и дешевым вином. Странно, но из всех трех зало здесь собралась публика, наиболее близкая к тому, что ожидала увидеть Линетта: среди неё было много крупных небритых мужчин в грязной одежде, пропахшей потом и дешевым куревом. Многие были вооружены ножами, дубинками и топорами. Тут и там встречались увечья, короткие стрижки и даже каторжные клейма.
В дальнем углу располагалась стойка, за которой толстый и улыбчивый трактирщик, неуловимо напоминающий гигантского хорька, принимал заказы и общался с посетителями.
— Не обманитесь его видом и манерами, — прошептал Бранд, — Это очень опасный человек.
Фиолетовый зал на первый взгляд был похож, но при этом неуловимо отличался. Публика здесь была на первый взгляд поцивилизованнее, — но уже знающая репутацию этого места принцесса быстро заметила, что многие из посетителей не желают показывать лица. О, там не было зловещих фигур в черных балахонах: в основном лица скрывали широкополые шляпы или поднятые воротники. Но общая тенденция прослеживалась. Помогали тому и занавески, отделявшие круглые столики от окружающего пространства.
В самый раз для тех, кто не желал, чтобы кто-то видел, с кем они встречаются.
Только Линетта успела об этом подумать, как громкие голоса из красного зала оглушили её. Большую часть его занимал огромный прямоугольный стол, за которым собравшиеся постояльцы играли в какую-то игру с костями и фишками. Сути игры принцесса не знала, но судя по серебряным монетам на столе, игра была азартной. Каждый раз, как крупные стопки монет перемещались под руку нового счастливчика, игроки и зеваки сопровождали это бурными возгласами, обсуждениями и пересудами, отчего этот зал был самым шумным из трех.
— Сейчас идите в синий зал, — распорядился Бранд, — Сядьте за столик в дальнем углу и ждите меня. Я поговорю с трактирщиком, и если здесь есть тот, кто нам нужен, он направит его к нам. И пожалуйста, не заговаривайте ни с кем: если местные поймут, кто вы, будет плохо.
Принцесса покосилась на бурно радовавшегося выигрышу звероподобного громилу с обритой по-каторжному головой и клеймом насильника на щеке, чуть подумала и решила, что в данном случае рыцарь полностью прав.
Начальный испуг постепенно проходил, и столь непривычное для принцессы общество вызывало все больше любопытства. Хотелось узнать больше о той изнанке асканийской столицы, которую не принято было показывать чужаком.
Но чувство самосохранения никуда не девалось, и Линетта сочла за благо укрыться за шторкой, из-за которой почти ничего не было видно. Надвинутый капюшон скрывал столь чуждый этим местам лик благородной дамы, а под столом она сжимала рукоять мужниного кинжала.
«Что я здесь делаю?» — подумала она, — «Как вообще вышло, что первая красавица двора, дочь самого короля Риардайна, сидит в каком-то грязном трактире, скрыв лицо, как преступница? Почему вообще я должна сама расследовать покушение на себя?»
Ответа не было, да и не могло быть. Не надеялась она, что кому-то в этой стране было дело до того, что произошло с ней.
«Признайтесь уже себе, Ваше Высочество. Вы были дочерью короля и первой красавицей двора. Но сейчас вы трофей победителя»
Между тем, вернулся Бранд. Рыцарь был напряжен, серьезен и прятал за пазуху изрядно полегчавший кошель.
— Трактирщик сказал, что ему понадобится время, чтобы разыскать нужного нам человека, — сообщил он, — Однако он действительно знает того, кто практикует подпольно черную магию. Вы очень проницательны, Ваше Высочество.
— Благодарю, риир Бранд, — серьезно ответила девушка, — Если мой супруг действительно не причастен к этому, я попрошу его оплатить все ваши расходы на расследование.
— Мне не нужны деньги от отродья Зверя, — резковато ответил рыцарь.
Линетта искоса посмотрела на него.
— Деньги нужны всем и всегда. А вы, насколько мне известно, не обладаете ни богатыми землями, ни существенным доходом. Поэтому не отказывайтесь. Мне будет совестно обременять вас.
— Может быть, я и небогат, — медленно ответил Бранд, — Но у меня есть принципы. Вы не знаете, что за человек ваш супруг, миледи. От него я не принял бы ничего и никогда.
А здесь уже принцесса почувствовала себя оскорбленной. Не из-за репутации своего мужа: его она толком не знала.
А из-за того, что отныне к этой репутации была привязана и она.
— Как это мило с вашей стороны, — саркастически заметила она, — Значит ли это, что теперь и я в ваших глазах — та, от кого ваши принципы не позволят что-либо принять? Ведь как известно, муж и жена — одна плоть. Я для вас — плоть Зверя?
От необходимости отвечать рыцаря избавили две девушки, подошедшие к столику. Молодые, немногим старше самой Линетты, они были одеты в недорогие по материалу, но кричаще-яркие платья с глубоким декольте и разрезами на бедре. Одна, чуть пониже ростом, была смуглой и темноволосой, другая — голубоглазой блондинкой.
— Господин велел нам скрасить ваше ожидание, — проговорила блондинка, и голос её чуть сорвался.
«Какое право простой трактирщик имеет называть себя господином?» — такой была первая мысль принцессы. Но вовремя вспомнив, что голос может выдать её, она предпочла предоставить говорить Бранду.
А Бранд между тем густо покраснел и бросил на неё беспомощно-оправдывающийся взгляд. Так в детстве смотрел на отца старший брат, когда тот подозревал его в какой-то каверзе.
— Мне… нам ничего не надо, — заверил Бранд, — Возвращайтесь к своему господину и передайте, что мы дождемся нужного нам человека без вашей компании.
— Благородный рыцарь, пожалуйста, не прогоняйте нас, — взмолилась смуглая, — Если мы скажем такое, господин решит, что мы плохо работаем, и изобьет нас.
Блондинка толкнула её плечом, давая понять, что та сказала лишнее.
А между тем, Линетта вдруг поняла, что именно ей показалось необычным в этих девушках.
Акцент.
— Подождите, — подала голос она, — Присядьте.
Глаза девушек округлились: они явно не ожидали, что один из предполагаемых клиентов окажется женщиной.