Историческая встреча состоялась на окраине деревни Малые Камыши. В лучшие времена свои она насчитывала десять дворов, но сейчас половина домов лежала в руинах, их догоревшие остовы создавали гнетущее впечатление, а оставшиеся жители старались не показываться на глаза чужакам. Именно здесь заканчивалась освобожденная Асканией территория и начиналась территория, ради сохранения которой король Риардайн и заключил этот договор.

Договор, из-за которого они и находились здесь сейчас.

Бранд велел остановиться. Два десятка конных, его личное «копье», ждали позади, держа наизготовку копья, луки и ногайки. Его отборный отряд, закаленные в боях воины, каждый из которых прошел вместе с ним не одно сражение и не одну атаку.

Их не пугало даже то, что если придется сражаться, у противника будет двухкратное превосходство в живой силе.

Роскошная, отделанная золотом карета с гербом в виде коронованного зимородка остановилась в нескольких метрах. Большая часть сопровождающих осталась на месте; вперед выехал лишь один человек. Немолодой, седовласый рыцарь в багряно-красном сюрко поверх кольчуги, на гнедом коне, он неторопливо подъехал к тем, кто еще недавно могли быть его врагами.

— Приветствую благородных асканийцев, — склонил голову он, — Видят Шестеро и Седьмой, однажды мы вновь сойдемся на поле боя.

— Приветствую благородных данаанцев, — в тон ему ответил Бранд, — И видит великий Эормун, в тот день, когда это произойдет, вы падете от моего меча.

В этих словах не было угрозы. Лишь обещание.

По сигналу Бранда один из оруженосцев подал его собеседнику свиток, заверенный королевской печатью.

— С этого момента вы можете возвращаться домой, риир Брайан, — добавил Бранд, — Дальше охрана принцессы становится нашей заботой.

— При всем уважении к вам, сударь, — снова поклонился рыцарь, — У меня есть приказ моего короля. Я должен сопровождать Её Высочество до тех пор, пока она не предстанет перед женихом.

Подобный ответ вызвал ропот среди асканийцев. Несколько самых горячих даже взялись за оружие, только и ожидая команды проучить наглеца. Однако Бранд поднял руку, удерживая своих людей от необдуманных поступков.

— Повторяю, — терпеливо ответил он, — Это больше не ваша забота. Сегодня вы вошли на территорию Аскании. Здесь король Риардайн уже не правит.

Риир Брайан побелел от гнева.

— Думайте, что говорите. Иначе нам придется все-таки скрестить клинки.

Бранд примирительно поднял руки:

— Я лишь говорю правду, риир Брайан. Вы вошли на территорию нашей страны. Вошли не как завоеватель, а как гость. И должны соблюдать наши законы.

Несколько секунд старый рыцарь открывал и закрывал рот, подыскивая подходящий ответ, не роняющий его гордости, но при этом уместный в его положении. А затем вдруг неожиданно успокоился и резко сменил тему:

— Ваше лицо кажется мне неуловимо знакомым. Мы с вами не сталкивались на поле боя, но возможно, у вас есть родственники, которых я мог знать?

В этот момент Бранд почувствовал, будто его столкнули с лошади и вываляли в грязи. Захотелось захлопнуть забрало шлема, — но он понимал, что этим лишь признает поражение. Он мог лишь тихо порадовался, что на фамильной смуглой коже краска стыда не настолько заметна, как на бледных лицах чистокровных асканийцев.

— Мой отец служил при дворе короля Риардайна, — как мог спокойно ответил молодой рыцарь.

— Ах, ну конечно! — возрадовался Брайан, — Как я мог не узнать породу старика Майрина! У вас его скулы и нос.

Изящные, тонко вылепленные скулы и нос были предметом восхищения многих дам. Но сейчас Бранд был совсем не рад, что на них обратили внимание. Ладно хоть глаза ему достались матушкины — орехово-карие, теплые, ничего общего с холодной сталью отцовских глаз.

Ведь недаром говорят, что глаза — это зеркало души.

— Когда-то мы с ним сражались бок о бок, — продолжал тем временем старик, — Майрин был отважным и умелым воином. Примите мои соболезнования.

Бранд сообразил, что его поняли неправильно, и поспешил уточнить:

— Мой отец жив. Он отошел от дел, но живет в небольшом домике у южного побережья.

— Приношу извинения, — склонил голову старый рыцарь, — Вы сказали о нем в прошедшем времени, и я подумал не то.

— Извинения приняты, — прохладным тоном ответил Бранд.

Ибо слишком четко понял, что ошибка эта была более чем намеренной.

Риир Очищающего Бей’Брайан не мог не понимать, каково правоверному эормингу слышать напоминание о том, что он сын демонопоклонника.

— Вы можете следовать за нами, — уступил Бранд, — Но лишь до тех пор, пока вы и ваши люди следуете моим приказам и не создаете проблем. Помните, что война закончилась. И не разжигайте её снова.

— Данаанцы меньше всего хотят новой войны, — заверил риир Брайан.

И Бранд сделал вид, что ему поверил.

Во имя высокой дипломатии.

После утрясания и согласования некоторых моментов, связанных с предстоящим путешествием и организацией охраны, хеленд Ар’Бранд из Везира наконец предстал перед дверями кареты. Время было познакомиться с охраняемым объектом.

Эта перспектива вызывала у молодого рыцаря подсознательный трепет.

— Ваше Высочество, — позвал он, — Прошу вас, явите мне свой лик. Я прибыл по приказу Его Величества короля Аскании Бей’Этельберта Милосердного, чтобы позаботиться о вас в пути.

Какое-то время казалось, что его призыв останется без внимания. Однако затем окошко приоткрылось, и принцесса выглянула наружу. Бранд немедленно склонил голову:

— Госпожа моя, позвольте выразить восхищение вашей необычайной красотой!

Восхищение это было совершенно искренним: принцесса Вин’Линетта действительно была красива и утонченна, как ни одна женщина, какую он видел что в Аскании, что в Данаане, что в других странах. Лишь недавно достигла она времени расцвета своей юной женственности. Лицо её было округлым, улыбчивым, но немного стервозным. Темно-серые глаза оттенком напоминали пасмурное небо, а волосы… Бранд знал, что необычайно светлые, практически белые волосы — фамильная черта данаанского королевского дома, но никогда не мог представить, насколько величественно это выглядит вживую. Казалось, что сама природа короновала принцессу Линетту короной из белого золота. Через окно кареты сложно было четко оценить её рост, но Бранд не мог не отметить непередаваемое изящество её тела, а также… высокую, чувственную грудь, облегаемую легким шелковым платьем небесно-голубого цвета. С декольте, от которого молодой рыцарь поспешил отвести глаза, чувствуя, как приливает жар к его коже.

По меркам Аскании подобная одежда считалась крайне вызывающей.

Реакция асканийца не укрылась от девушки, судя по её насмешливой улыбке, а также сладкому голоску, которым она ответила:

— Что же, позволяю. Выражайте.

Вообще-то, Бранд привык к тому, что «позвольте выразить восхищение» — это само по себе исчерпывающее выражение восхищения. Но сориентировался он почти мгновенно, благо искусство изящной словесности было неотъемлемой частью воспитания дворянина.

— Ваши глаза подобны звездам, а ваш лик достоин кисти величайших художников, и сама Луна бледнеет перед ним…

— Я перестала слушать уже на звездах, — резко прервала его девушка.

«Подобные звездам» серые глаза смотрели на него серьезно и как-то печально. Комплиментов своей красоте принцесса явно не оценила.

— Поймите простую вещь, риир…

— Хеленд, — поправил Бранд, заменив данаанское обращение к рыцарю на принятое в эормингских орденах.

Хоть и не подобало перебивать даму, но не мог он позволить называть себя языческим титулом.

— Не вижу разницы, — мотнула головой Линетта, — Поймите простую вещь. Я — трофей. Трофей, что вы везете своему господину. Я согласилась на эту роль, но это не значит, что мне это нравится. И от ваших прекраснословий мне лишь еще горше на душе. Поэтому если вам есть что сказать мне действительно важного, скажите без долгих предисловий и упражнений в галлантности. Если же нет, то прошу оставить меня одну.