— Нет, точно лучшая! — подвел итог, не найдя ни одной столь же мощной работы.

— Я вдохновлялся техникой лепки эпохи Ренессанса и барокко.

— Это мне ни о чем, сам понимаешь. — Хлопнул его по плечу. — В любом случае у тебя реально получился шедевр. Я хочу ее себе.

— Э-э нет, ты себе живую ищи, а свою я оставлю у себя.

— Мама ещё не видела?

— Ты что, это же подарок к ее юбилею.

— То есть? — Чего-то я точно не догонял.

— Ну разуй глаза! Ты что, не видишь? Это же твоя мать сорок лет назад. Такой я впервые увидел ее в Феодосии. Около пяти лет назад нашел фотку, которую сделал тогда случайно, с пацанами таскаясь по пляжам. А когда проявил, две недели караулил ее на пляже, пока не нашёл. Ну, ты знаешь эту историю. Так вот это фото никак не давало мне покоя, все пытался, пытался, но все не то. И все же нашел… Вот такая она и была тогда, мужики штабелями укладывались.

— То есть сейчас я любуюсь на свою голую мать? — Осознав этот факт, я слегка впал в ступор.

— Что за глупости. Это искусство!

— Тебе удалось удивить меня.

— Хм, я планирую вручить ее на празднике.

— При всех?

— Конечно!

— А если она не узнает себя? И хряснет тебе по голове собою?

— Узнает, вот увидишь. Ты же приедешь?

— А надо? — дурачился я.

— Спрашиваешь! Мама пригласила Семеновых и Тарасенко с дочерьми на выданье. Не для меня же.

— О чёрт! Ты не мог скрыть это от меня? Теперь я не уверен, что приеду.

— Я предупредил тебя не для того, чтобы ты сбежал, а чтобы нашел выход из создавшегося положения.

— И какой же, например?

— Ну что ты за дурак? Приведи девушку с собой, порадуй мать!

— А это вариант, — тут же ухватился я за эту идею. Жалко только, все телефоны возможных фальшивых невест удалил.

— Ты главное найди приличную, не шалаву, не порти матери праздник.

— Обижаешь, я что, по-твоему, сам себе враг?

За ужином мама как обычно жаловалась на то, что отец целыми днями пропадает в своем сарае.

— Не начинай, мать! Это лучше, чем Федькина рыбалка. Между прочим, только вчера его в магазине встретил, так он жалуется, что до сих пор пальцы на ногах не чувствует, которые отморозил прошлой зимой, сидя у проруби. А я сижу в тепле и сухости, что тебе ещё надо? Вон Женьке Терентьеву жена вообще бесконечно то радикулит, то простатит лечит.

— Хватит одно и то же мне рассказывать! Можно подумать, кроме рыбалки других увлечений нет. Я вчера вечером с Лёлькой болтала. Так вот, они с мужем все театры обошли, уже до клубов добрались. Ходили на джаз-бенд какой-то известный в те выходные.

— Сын, ты ее только послушай, седина в голову как говорится. Клубы! Лёльке твоей с молодости на месте не сиделось, лишь бы шататься где-то. Ты бы с Серёгой ее поговорила, тот уже вешается от этих драм, мюзиклов и комедий.

Я посчитал своим долгом встать на защиту отца. Иначе мамино желание ходить по театрам могло выйти и мне боком. Я прекрасно помнил, чем обернулся последний подобный поход. В прошлом году моего ушлого папашку за три часа до спектакля разбил радикулит, и мне пришлось (ну не идти же маме одной, и не пропадать же билетам) слушать оперетту, где главная героиня каждые пять минут выпускала из себя совершенно оглушающее вибрато, из-за чего мне даже не удалось вздремнуть.

— У отца прекрасное хобби, так что не наезжай на него. Ты прифигеешь, когда увидишь его последнюю рабо…

Почувствовал, как отец под столом долбанул тапком по моей коленке и резко заткнулся.

— Да что с вас взять? Два сапога пара. Один каменных баб коллекционирует, другой живых.

Мы давно привыкли к ее ворчанию, хотя я был уверен, что она гордится талантом отца, и сама не раз возмущалась тем, что он творит «в стол».

— А я завязал! — признался, придавая голосу торжественности. — Выбросил недавно всю коллекцию.

— Это как?

От удивления мама застыла с вилкой в руке и перевела растерянный взгляд на отца. Тот, посмеиваясь, пожал плечами.

— Решил найти единственный экземпляр.

— Влад, ты серьезно? Неужели я доживу до этого момента?

— Обязательно доживешь, если только в ближайшую неделю не собираешься распрощаться с жизнью. Потому что, возможно, в следующие выходные на твоём дне рождения я познакомлю вас с этим редчайшим экземпляром женщины, сумевшей растопить мое каменное сердце.

Понимал, что звучало слегка пафосно, но мама повелась, хотя отец давился от смеха.

— Андрей, а что теперь делать с Семеновыми и Тарасенко, которых я пригласила с… — Мама резко замолчала, не договорив. — Ну, я уже не смогу их отменить.

— А зачем отменять, у нас что, лишнего стула не найдется для моей… — Дойдя до слова «невесты», мой язык отказался выполнять команду мозга и произносить его. — Девушки?

— Конечно, найдется. Что ты такое говоришь, мать! Влад, не обращай на нее внимания, просто от таких прекрасных новостей она чуть-чуть растерялась.

— Растеряешься тут! Я этих новостей уже лет десять жду! — Встав из-за стола, она подошла ко мне со спины и обняла за плечи. — Вот буду за Влада спокойна, и мне будет проще смириться с твоими каменными нимфами. Особенно когда внука или внучку увижу…

Мы с отцом переглянулись и одновременно закашлялись, подавившись.

— Кх-кх… Ну ты это, мам, не торопи события, — прочистив горло, прохрипел я.

— Да, мать, сейчас напугаешь, и сорвется с крючка наш карасик!

Не знаю на счёт крючка, но аппетит у меня точно пропал.

— Кстати, а когда Вера рожает? — Мама решила продолжить атаку.

— Смолин говорит, что на днях. Таких ужасов понарассказывал. Не уверен, что вообще когда-нибудь захочу пройти через это.

Мама ожидаемо повелась на мои слова.

— Да? Не знаю уж, чем его так напугала беременность, тем более не своя… Но ты его не слушай, это он на нервной почве, наверное.

— Возможно. — Как я и ожидал, разговоры о деторождении резко прекратились.

Когда закончили ужинать, на улице уже давно стемнело, и мы с отцом вышли на веранду выкурить традиционную сигару. Ещё один предмет его коллекционирования.

По-летнему теплый вечер и стрекот кузнечиков навеяли на меня воспоминания о том, как все детство и юность мы со Смолиным здесь носились на велосипедах, плавали в ближайшем пруду, строили дом на дереве. Вокруг все давно изменилось до неузнаваемости, и новый дом, и сад, разбитый с участием ландшафтного дизайнера, но, если закрыть глаза и прислушаться к звукам вокруг, вдыхая аромат свежести, маминых цветов и отцовской сигары, я снова оказывался в детстве.

— Ты серьезно это решил? — раздался отцовский голос справа от меня.

Мы сидели практически напротив друг друга, в плетеных креслах-качалках и медленно попыхивали сигарами.

— Ты о чем?

— Ты серьезно решил остепениться?

— Ну-у, это сильно сказано. Пока только с выпивкой завязал и беспорядочными половыми связями.

— И давно?

— Неделю.

— О как… Ну тоже дело. Молодец сынок, давно пора.

— Угу.

Я остался у родителей на все выходные. Спал до обеда, ел от пуза, а вечерами медитировал с отцом под сигары. И ведь реально провел выходные ничуть не хуже, чем вечно шатаясь по клубам в пьяном угаре и болея по утрам с похмелья в компании непонятно кого и неизвестно где.

Весь остаток недели я провела, пытаясь собрать данные за предыдущие два года, костеря Ветрова на чем свет стоит.

Урод, мерзавец, скотина! Сезонность! Да у него одна сезонность: зимой блондинки, весной брюнетки, летом рыжие, а осенью шатенки. Козел!

Вымотавшись к пятнице, на выходные опять поехала к своим. Невозможно было сидеть одной, без Марка, в четырех стенах с мыслями о работе.

Ошибку свою осознала на следующее утро, когда, выспавшись и выйдя к завтраку к десяти утра, застала за общим столом Иосифа.

Господи! Все же придется ставить ультиматум: либо я, либо Иосиф проводим выходные в этом доме.

— Доброе утро, Екатерина.