Промучившись весь понедельник и вторник, я так и не решилась ни расспросить Градова о состоянии здоровья шефа, ни самостоятельно позвонить Ветрову.

А в среду Влад появился на работе, и я еще раз убедилась в его вероломстве, когда Даша сообщила, что Стрелок напоминает всем о скором окончании конкурса и просит тех, кто не успел, поспешить. Вот, спрашивается, ему что, предыдущей сотни мало? Не насмотрелся, сволочь?

В три часа пришло потрясающее известие от Градова. Ветров больше не участвует во встречах по мотивации. Вот и отлично! Тунеядец. Зато теперь мы со Зверевым гораздо быстрее закончим с концепцией и приступим к расчетам на фактических цифрах.

Лишь в среду я наконец-то смог поехать на работу. Чуть не охренел от скуки, пока отлеживался после бурно проведенной субботы.

Все дни вынужденного бездействия прокручивал в голове ссору c Кэт. Эта дикая зараза просто сводила меня с ума! Я произнес слова, которые никогда не говорил ни одной женщине, а она отбросила их как ненужный мусор, после чего предъявила мне какие-то старые обиды, причем даже не свои!

Но в сотый раз вспоминая ее слова, я невольно задавался вопросом: «А правда, можно ли мне верить?» Еще пару месяцев назад я бы и сам посмеялся над человеком, который поставил бы на мою верность. А сейчас? Что изменилось сейчас? У меня не было ответа. Но зато я со всей очевидностью понимал, что чувства, которые будила во мне эта ядовитая зараза, исключали влечение к другим половозрелым особям женского пола вокруг меня. Ведь я только на днях безрезультатно пытался разбудить свое уснувшее либидо. Единственным и неоспоримым плюсом, который был во всей той свистопляске, что случилась в субботу, было то, что я окончательно убедился — алибидемия мне не грозит.

При виде Кэт мое либидо наконец-то очнулось и раздражало меня весь вечер, не давая сосредоточиться на происходящем вокруг. А уж когда она лечила меня, я весь извелся, пытаясь силой мысли удержать по понятным причинам скачущее полотенце. И только наша стычка, после которой я не хотел и минуты оставаться в доме Кэт, чуть-чуть охладила мой пыл. В багажнике нашел сумку со сменными вещами, о которой намеренно умолчал, надеясь на ночевку. Оделся и, возмущенно рыкнув мотором, уехал домой приводить свои мысли и расшатанные нервы в порядок.

А дома, сбросив одежду, встал перед зеркалом. Халк отдыхает. И если тело можно было прикрыть одеждой, то что делать с зеленым лицом? Зараза дикая!

В воскресенье позвонил отец и поинтересовался: «Как там желуди, завязались уже?» Посоветовал ему самому новых желудей наваять, а мне не звонить больше с дурацкими вопросами. Еду и продукты вынужден был заказывать, чтобы не пугать людей своей распухшей рожей. Утешала единственная мысль, что таракану должно было быть не лучше.

К понедельнику зеленка почти сошла, зато окончательно посинел глаз и слегка распухшие скулы, появилась боль в правом боку. Предупредив Олега, вынужден был отлеживаться еще два дня. Смолин, конечно, прицепился с расспросами, и мне пришлось вкратце рассказать о драке, правда, не упоминая, где она произошла и из-за кого.

И вот, утро среды. Восемь сорок пять. Я стоял на своем посту около окна в ожидании красной точки. И был полон решимости уволить мою кислую ягодку.

Это решение крепло во мне все эти дни. И сейчас я как никогда был уверен в его обоснованности и целесообразности. Ведь это не нормально, когда я как идиот или конченный шизофреник спешу каждое утро на работу, чтобы вот так стоять и пялиться в окно в ожидании Кэт, а затем вопреки здравому смыслу фиксировать время и искать закономерности, прогнозируя, как сложится мой день. Бред. Уверен, все встанет на свои места в моей жизни, как только Кэт снова исчезнет из нее. А вместе с ней исчезнет и то сумасшедшее влечение, которое я испытываю.

Пятнадцать минут назад у лифта на подземной парковке столкнулся с Коршуновым. «На ловца и зверь бежит!» — подумал я.

— Здоро́во, Петр Иванович.

— Привет, Владислав Андреевич, где пропадал?

— Лечился.

— Что-то серьезное?

— Да нет, зараза одна прицепилась, никак не мог избавиться.

— И как в итоге, удалось?

— С трудом, но справился.

— Надеюсь, эта твоя зараза не заразна?

— Вот этого утверждать не могу. В любом случае с ней лучше не связываться. Ядовитая, жуть.

Коршунов с недоумением косился на меня, явно сомневаясь в моей адекватности.

Зашли в подъехавший лифт.

— Я сегодня загляну к тебе чуть позже, ок?

— Случилось что-то?

— Поможешь мне окончательно заразу победить.

Лифт остановился на первом этаже, и мы замолчали, притиснутые к стене. Коршунов продолжал бросать на меня подозрительные взгляды и, уже выходя из кабины, предложил:

— Заходи к часу.

— Отлично, буду.

Удостоверившись, что Кэт на месте, просмотрел свое расписание на сегодняшний день. В пятнадцать ноль-ноль стояла встреча по мотивации со Зверевым и Соболь.

— Сереж, — набрал Градова, — отмени все встречи по мотивации. Передай коллегам, что дальше они продолжат без меня, а я посмотрю уже конечный результат их мозгоштурма.

Надеялся, что Кэт хватит двух недель, оставшихся до ее расчета, чтобы довести начатое дело до конца.

К часу, как и планировал, пошёл к Коршунову.

— Ну что там у вас опять случилось, Владислав Андреевич? — напал он, стоило мне появиться на пороге кабинета. — Последние время твои проблемы с кадрами стали носить регулярный характер.

— А моя ли это вина, Петр Иванович? Возможно, именно отдел кадров у нас недорабатывает? Берете кого попало с улицы!

Сел в кресло напротив него.

— Что-то не пойму, о ком речь? Бражников уже где-то накосячил?

— Нет, к этому еще толком не присматривался, время есть. Я говорю о Соболь.

— Соболь? Мне казалось, вы уже нашли общий язык.

— Как нашли, так и потеряли.

— Да ты что? Она что, тоже из этих? — Петр Иванович всем корпусом подался вперед, выпучив глаза и не отрывая от меня удивленно-смеющегося взгляда.

— Из каких «из этих»?

— Домогательниц!

Нет, он точно глумился! Сам не смог сдержать улыбку. Кэт домогательница? Смешно! Но я бы не отказался, это точно.

— Нет, мы не сошлись с ней по рабочим вопросам.

— Я был уверен, что конфликт на координации давно улажен. Мне Смолин…

— Да что мне твой Смолин! — перебил я. — Давай только его не будем вмешивать. Это мое решение и точка!

— Но постой, я не могу не поставить его в известность. Во-первых, это он привел ее, а во-вторых, насколько я знаю, Олег доволен работой Екатерины Михайловны.

Я вскочил с кресла не удержавшись.

— Он доволен, а я нет! Ясно? Увольняй.

— Хорошо. — Видя мое раздражение, Коршунов примирительно поднял руки. — Тогда скажи причины увольнения. Мне же нужно и ей как-то объяснить твое решение.

— А вот ей можешь сказать все, что угодно! У нее испытательный срок закончился?

— Да, пару месяцев как.

— Плохо. — Плюхнулся обратно в кресло, устав мерить кабинет шагами. — Ну не знаю, придумай что-нибудь. В конце концов это твоя профессия — людей увольнять.

— Моя профессия — людей нанимать. А увольняют их такие нерадивые руководители, как ты.

— Петр Иванович, ты поосторожней тут. Я и по морде дать могу!

— Хм, вижу, вижу. Олег мне сегодня вкратце рассказал о причинах твоего отсутствия на работе. — Коршунов указал на еще не зажившие костяшки на правой руке.

— Болтун, мать его!

— А знаешь что, — этот хитрожопый наниматель схватился за телефон, — давай его сейчас позовем и закроем этот вопрос. Тем более, я смотрю, тебя неслабо припекло.

— Зови уже. Ничего сам сделать без няньки не можешь!

Коршунов демонстративно проигнорировал мои слова, решив не нарываться.

Смолин появился буквально через три минуты после его звонка и спросил, усевшись напротив нас:

— Что за шухер?

— Да вот, Владислав Андреевич снова на тропу войны вышел.