Успеть! – это всё о чём он грезил. Это слово старый кобольд бормотал ночами, засыпая в седле, это же слово он шептал чуть слышно в непогоду, когда двоим путникам приходилось продираться сквозь бурю… и лошади дохли, ломали ноги, сдыхали в пене у дороги, не в силах ступить дальше и шагу.

А у Джорджи сойти с дистанции не имелось даже права. Он следовал за учителем. Всё больше ощущая себя хвостом обезумевшего от ярости зверя.

И они достигли Гришара. В середине ночи. В разгар весеннего дождя.

Всё это было так странно. Люди и погода. Джорджи рассматривал стражников, а те в ответ глазели на него и на учителя. А вокруг с неба падало столько воды, что казалось, будто они стоят под водопадом. Вода была ледяной и не делала разговор учителя и стражников дружелюбным, напротив, дед Клавдий вытащил из-за ворота свой золотой амулет и обещал лично и прямо сейчас уменьшить численность городской стражи Гришара, умертвив глупцов, что не собирались впускать его в город.

Командир же стражи напротив, словно съел что-то кислое, и старался говорить как можно более медленно и не очень громко, растягивая слова и держа перед собой ладони, как бы говоря, что он не хочет никому зла и представляет здесь исключительно власть города, которая не любит впускать в Гришар… стражник с некоторым ужасом окинул взглядом деда Клавдия и всё то оружие, что торчало у него из-за спины, висело на поясе и проглядывалось в складках потрёпанного дорожного плаща, и вместо «вооружённых людей», командир городской стражи, уполномоченный охранять северные врата, употребил такое дипломатичное словосочетание как «вооружённых существ», имея ввиду что впускать таких в Гришар посреди ночи не удовлетворившись у гильдии авантюристов и у всех полномочных господ, что такой авантюрист действительно существует и действительно мог заявиться в Гришар посреди ночи.

В то же время с акведуков защитных стен десяток стрелков не спускали с подозрительных незнакомцев не только острых взглядов, но и не менее острых наконечников стрел и утяжелённых арбалетных болтов. В любой миг эти снаряды могли сорваться в полёт и жизнь Джорджи, что за зиму так здорово поменялась, могла бы оборваться раз, и на всегда.

Но он, сам Джорджи, что некогда был дозорным в полудиком поселении, ныне скорее всего уже не существующем… не испытывал по поводу стрелков и возможной скорой смерти никакого страха. Откровенно, ему было плевать. Спустя восемнадцать дней пути его разум принимал реальность весьма условно, напрочь игнорируя такие чувства как страх, панику, он напрочь пренебрегал осторожностью и целился в стрелков в ответ, при этом не переставая им зубасто улыбаться. Где-то у него в области живота, укутанная плащом, сидела Отрыжка, что в отличие от хозяина была спокойна, вела себя тихо, в последние дни она отлично питалась и большую часть времени отдыхала, и проблемы их малого отряда, так же, как и внезапна спешка, зверька ну никак не волновали.

И наступил момент, в общей напряжённой ситуации на северных воротах Гришара, когда возникла некая тихая замешка. Несколько стражей по поручению капитана отправились в гильдию авантюристов, с указаниями разузнать там всё про некого Золотого авантюриста Клавдия «бесовское проклятье». У самого же деда Клавдия в этот момент закончились относительно мирные слова, и глаза его в этой дождливой темноте, когда он был так близок к своему умирающему другу, горели не по доброму, намекая стрелкам и нервно-дрожащим вокруг стражникам, что это громадное существо очень близко подобралось к ярости берсеркера, и нужно лишь сказать одно неосторожное слово, или просто не так посмотреть в огненные глаза старого гиганта… впрочем, стражи туда и не смотрели, разве что бросали взгляды украдкой, и старались слишком громко не сглатывать, чтобы не привлечь внимание кобольда лишним шумом. Не было сомнений ни у кого, что если этот старик является тем, кем представляется, то ему по силам войти в Гришар по трупам неудачливой стражи.

И в момент затишья, и дождя промозглого, бьющего с неба потоком… округу озарила молния, яркая вспышка, что осветила собой всё. На миг наступил день в неровном синем свете, и тут же померк, а звук ещё не успел добраться до ушей, собравшихся у северных ворот людей, как город и саму землю под ногами, сырую, в потоках грязи, обозначил толчок. Не очень сильный, но достаточный чтобы лошади под странниками заржали и вскочили на дыбы. Из-под плаща у Джорджи перепуганная выскочила Отрыжка, и заносилась вокруг коня, перепугано лая.

Самый сильный толчок был лишь самым первым, следующие были тише, но чаще. Лошади перестали перепугано гоготать, Отрыжка успокоилась, и вся в грязи вскочила в седло хозяина, прижалась к животу Джорджи сырой мордой. Но сам стражник не отреагировал никак на питомца, ведь всё его внимание было обращено за городскую стену, как и всех собравшихся вокруг, а там… немного вдалеке, посреди города, в небо прорастало древо. Сначала оно казалось почти не заметным, но молния то и дело била в него синими беззвучными вспышками, лишь ветер вперемешку с дождём отлетал от древа в стороны, и с каждой вспышкой древо становилось всё больше, распускало в стороны ветви, зеленоватые пучки листвы, что в мгновения синих вспышек казались матово чёрными. Древо выросло за считанные мгновения, вот его не было, а вот оно появилось. Не очень большое по древним лесным меркам, но оно возникло из ничего посреди города, и возвышалось над защитной стеной чуть вдалеке.

Руку Джорджи обдало тёплой волной, и он опустил взгляд на браслет с магическими камушками, что в этот миг светились инфернально в полутьме синеватым вспышками. Дозорный тут же замотал кисть в дорожный плащ и огляделся по сторонам, пытаясь подметить не заметил ли кто его браслета из стражи. Но никто не заметил. Взгляды всех были обращены за защитную стену, в город, на древо.

Джорджи постарался вспомнить, что значит внезапный импульс тепла, идущий от браслета… славный паренёк Элрики долго инструктировал его, когда вручал такой замечательный подарок. Но за дни путешествия почти вся инструкция вылетела из головы Джорджи, и он лишь помнил, что этот браслет может скрыть от чужих глаз на не очень большой промежуток времени, стоит лишь захотеть и коснуться центрального магического кристаллика…

«Ах точно!» — вдруг вспомнил Джорджи и чуть не хлопнул себя ладонью по лбу. Тёплая волна, идущая по руке с браслетом обозначала, что артефакт получил внезапный заряд магической энергии, и что теперь он полностью заряжен и готов к использованию. Сам же Элрики не смог зарядить все магические камни до конца, паренёк говорил, что энергии требуется много и он не сможет впихнуть всё в камни за раз… кажется так.

Джорджи вновь перевёл взгляд на древо, что перестало сиять синим. И дождь вокруг как-то разом утих. И стало совсем всё спокойно. Лишь древо возвышалось над городом как ни в чём не бывало, хотя совсем недавно его там и в помине не было.

«Так значит это была магия...» — устало подумал помутневший разум Джорджи.

А в это же время, массивная фигура учителя слетела с тяглого коня с пугающей лёгкостью, и не успела стража Гришара сделать хоть что-нибудь, лишь вспышку поймать и мелькнувшую колоссальную тень, как массивные городские ворота, из вымоченной древесины, обитой толстенными слоями металла… лопнули вдребезги и обвалились кусками по серёдке, раскрывая в центре среди огромной трещины и облака шелухи и щепок, проход. В который тут же вошёл в полный рост старый авантюрист. Он даже не обернулся на стражников, что стояли в тишине, забыв о долге, чести и обязанностях. А за его спиной шёл почти незаметной тенью бывший дозорный Джорджи, что в отличие от стражи о долге не забыл, и держал арбалет наготове и то и дело поглядывал на стрелков с балюстрады. Отрыжка же ошивалась в ногах хозяина и, кажется, бед не знала, на ходу весело размахивая чёрным хвостиком.

***

Город был освещён множеством газовых фонарей. Под небольшими глиняными шляпками они стояли тут и там на высоких столбцах, освещая улицы, на которые отряд странников не обращал почти никакого внимания. Дед Клавдий был устремлён вперёд, не говоря ни слова, ни показывая ни единого жеста, он быстро продвигался к огромного дереву, обходя дом за домом, улицу за улицей, квартал за кварталом. Само дерево не так уж и далеко пролегало от северных ворот, здесь защитная стена как бы облегала собой небольшой участок городских трущоб. Дома здесь не были высокими, или огромными. Они были весьма ветхими и полуразрушенными. В основании их виднелся деревянный фундамент и остатки прежней каменной кладки, но выше стены становили не очень толстыми и полностью деревянными, крыши же и вовсе были сложены местами из сена, местами из глиняных плиток.