Дед Клавдий слушал ученика в пол уха, даже не оглядываясь, но стоило Джорджи произнести имя пугающего незнакомца, как великан резко повернул на Джорджи голову и вперился глазищами, так цепко, словно собирался зубами вцепиться на подобии змеи, и не сбавляя хода выдал:

— Я даже не желаю знать, где ты встретил здесь эту погань! Сейчас не время, Жоржик, и не место… просто поспевай за мной и не отставай, по сторонам лишний раз не смотри… но только пока, а как отойдём на достаточное расстояние, то чтобы глаз с ближайших кустов не сводил и подмечал любую тень, усёк?!

Джорджи кивнул, он по одному жёсткому взгляду учителя хорошо понимал, что восклицать сейчас не стоит, ведь дед Клавдий пребывает явно не в миролюбивом расположении духа.

Почти никого из племени им по пути не встретилось. Наблюдался поздний час. В поселении слегка похолодало, и из пол пологов хижин тут и там мелькали неровные тени, сидящих у костра людей.

Они миновали ворота, и черепа, висящие на кольях, чьи очертания в сумерках показались Джорджи отвратительно-лживой вещью, если вспоминать как очаровательно их приняли местные жители, эти черепа никак не ввязались с тем гостеприимным радушием.

На некотором отдалении от земли Ит-Ами Джорджи вновь ощутил за спиной взгляды и мельтешащие силуэты, что быстро скрывались за стволами деревьев и прятались в зарослях, стоило Джорджи повернуть на движение голову, и он тут же терял неуловимые тени.

— Учитель, там…

— Я знаю! — прервал его рокотом дед Клавдий. — Мы сейчас на границе племени, не волнуйся, здесь они нас не тронут! Им закон предков запрещает всего две вещи: бойни и кражи внутри поселения, а также охоту по ночам… но как только мы перейдём границу, то дела наши плохи и нужно готовиться к бою… а теперь не сбивай мне дыхание и постарайся не отставать!

Никогда ещё Джорджи не бежал в кромешной темноте лесной чащи, чуть ли не падая на снегоступах, постоянна натыкаясь на ветви и чудом не улетая в расщелины, однако его в этот раз не задерживала гружёная волокуша… ведь племя Ит-Ами забрало шкуры и мясо себе. Так же пропали и несколько сумок со спины деда Клавдия, и теперь они двигались быстрее чем когда-либо, страшно желая уйти от земель дикарей как можно дальше.

Несколько раз Джорджи запинался и падал, один снегоступ его теперь был сломан и скрипел при движении, всё лицо устрашающе жгло от колючего снега и промозглого сильного ветра, воздуха не хватало, а тот, что залетал в утробу, оседал там ледяными комьями и жёг грудь изнутри.

Вдруг Джорджи оступился так, что прокатился по кромке оврага кубарем, завизжала выпавшая из шиворота Отрыжка. Дозорный, стоило ему остановиться в падении едва нашёлся в пространстве и покачиваясь с большим трудом приподнялся, двинулся на звук скулежа и едва отыскал в сугробе Отрыжку, тут же засунул щенка за пазуху, а эта неумёха вылезла и принялась вылизывать ему лицо. Дед Клавдий сверкал на него сверху огненными глазищами:

— Ну вы ещё расцелуйтесь здесь! — едко прокомментировал он щенячьи нежности, и Джорджи, злобно матерясь принялся подниматься наверх, то и дело оскальзываясь на скользком уступе, ноги его разъезжались в разные стороны… но он всё же поднялся, на самой вершине его за руку подхватил дед Клавдий и буквально вздёрнул, с силой вытаскивая на ровную заснеженную тропу.

— Позже будешь переводить дыхание, Жоржик! Нам нужно уйти как можно дальше… ох чувствую я, что с этих пор обмен с племенем Ит-Ами прекращён, зеленожопый ублюдки гоблины нам всё попортили! С другой стороны, я им даже признателен… не придётся возвращаться в эту душную дикую задницу!

Джорджи теперь, не очень быстро шевеля ногами, тащился впереди. И не оборачиваясь, он спросил:

— О чём это вы, учитель?

Но дед Клавдий ничего ему не ответил, лишь подтолкнул в спину своей массивной лапой, чуть вновь не столкнув дозорного в овраг.

***

Ночь выдалась относительно светлая. Полная луна освещал им дорогу весьма сносно, и пусть с немалым трудом, но путь можно было разобрать. Однако у Джорджи успели отняться ноги, и какое-то время его на руках тащил дед Клавдий, прежде чем они обустроили привал.

Учитель развёл костерок, пока Джорджи валялся ничком, медленно погружаясь в сонную негу.

Потерянными мыслями в своей голове он подметил, что кажется потерял мешочек, в котором хранил провиант… а впрочем, есть ему совсем не хотелось, и довольно быстро Джорджи заснул.

***

Разбудил его кашель и звуки выходящей из утробы рвоты. Размежевав веки, он с трудом приподнялся, небо ещё только-только начинало светлеть, его несчастный организм умолял об отдыхе и сне, а в стороне, согнувшись пополам, одной рукой схватившись за живот, а второй удерживая за головой копну волос, блевал дед Клавдий. Старику было явно тяжко, и ещё бы… в подтаявшем снегу лежала целая куча полупереваренных остатков еды. Когда рвота прекратила выходить из него, великан глухо сплюнул, схватил с земли горсть чистого снега, обтёр лицо и устало посмотрел в глаза Джорджи.

— Накормили меня ушлёпки дикие человеческим мясом… сам понимаешь, отказаться было нельзя, обмен в самом разгаре, пиршество тоже… славно, что ты со мной не пошёл, а то тебе с непривычки было бы явно хуже.

Джорджи потёр глаза, постепенно приходя в себя, он подметил что в одёжке учителя прибавилось дыр, тут и там виднеются в утеплённой кожаной куртке древки стрел с пушистым оперением, а с рукавов деда Клавдия стекала густыми склизкими каплями кровь.

Пошатываясь, Джорджи поднялся, и оглядевшись, пришёл в сильное замешательство.

Вокруг его лежанки, воткнутые в снег тут и там, торчали те же мохнатые стрелы. А в стороне, шагах в тридцати-сорока поодаль лежали тела, уже знакомые ему ранее… высокие фигуры со смазанными жиром волосами, одетые в шкуры и с лицами, покрытыми сажей. В телах некоторых были вбиты рукояти метательных ножей, а у парочки расколотые черепушки валялись чуть поодаль.

Джорджи в неверие посмотрел на учителя, а тот лишь покачал головой да ухмыльнулся:

— Крепкий же сон у тебя, Жоржик… врагов проспал напрочь, хотя… они тихо пришли, с рассветом, не так чтоб давно, однако это будет тебе большой камень в карму, и должок передо мной! — дед Клавдий стиснул зубы и рванул древко стрелы, что засела в его плече. Древко треснуло и переломилось, и дед Клавдий смог вытащить лишь палочку с обломком, наконечник же остался внутри. Великан выдохнул сквозь плотно сжатые губы и проклянул племя Ит-Ами очень забористо, с яростью, горящей в глазах.

А затем он вновь посмотрел на потерянного ученика и с тусклой улыбкой на устах сказал:

— Собирайся в дорогу, Жоржик, путь нас ожидает не близкий, на этот раз… мы возвращаемся домой! Королевство Вингфолд ждёт своих героев обратно в мясистое материнское лоно!

Элрики считал себя весьма сносным магом. И пусть он был самого низшего, четвёртого ранга и плохо управлялся с боевой магией… но он всё же был искусным теоретиком, и считал себя небольшим экспертом в области защитных чар. К тому же, в его грандиозных планах было создание могучего каменного голема, защита и сила которого должны были обеспечить ему третий магический ранг на следующем королевском экзамене, который состоится в середине лета. До тех пор он тщательно продумывал и конструировал свой будущий шедевр, но к созданию самого голема и сбору необходимых деталей он только-только собирался перейти, ведь этап практики требовал большой подготовки и, к сожалению для Элрики, требовал огромных финансовых вложений.

Год назад он получил свой ранг и официально стал магом, хотя до этого с двенадцати лет обучался у наставника Дорана магическому ремеслу, это и наложило на его искусство столь значимый отпечаток. Элрики точно так же, как и его учитель Доран, радел к магии скорее в плане теории, и вечера предпочитал проводить за чтением очень старых и нудных книг, а жаркими душными днями торчать в богатых усадьбах купцов, в чердаках, подвалах, всех тех небольших закутках, где толстосумы предпочитали хранить своё злато. Они с учителем Дораном тщательно вымеряли пространство, производили расчёты, а потом долго и упорно накладывали защитные и скрытные чары. Конечно, это приносило неплохой доход… который почти полностью уходил наставнику, нежели молодому ученику.