Джорджи повернул, достигнув прохода меж холмов, тут на ступенях рос настолько толстый и мягкий слой мха, что на нём оставались отчётливые следы от его босых стоп, ступень вела во врезанную в землю каменную арку. Джорджи вошёл в неё, порой оглядываясь назад, он подмечал, что отрыжка бежит рядом с ним, но больше никого вокруг нет, и поселение дикарей окончательно скрылось из виду.

Арка не уходила глубоко в толщу земли, прямая как стрела, она оканчивалась выходом на каменный балкон, с потрескавшейся плиткой, с резными перекладинами на уровне пояса, балкон шёл по кругу, опоясывая собой пропасть. Джорджи свесился с перекладины и глянул вниз… с трудом различил десятки лестниц, ведущих в утробу холма, к самой нижней площадке, которая с балкона едва-едва была видна, и казалась серым пятном с тёмно-зелёными вкраплениями крон деревьев.

В этом месте не было жарко, скорее прохладно и Джорджи быстро продрог. Он отпрянул от края, боясь сверзиться вниз и разбиться. Взглянул на небо, желая понять откуда исходит свет и поразился увиденным… это место словно было сделано чьими-то искусными руками, идеально вырезанное в земле и камне, оно спиралью закручивалось вверх, где из под лиан на стенах проступали массивные белокаменные колоны, провалы разрушенных окон и стен, эти древние руины оканчивались наверху сеткой зарослей, в прорехи которых и просачивался свет.

Дозорный постоял немного на месте, затем пошёл по кругу, пока среди лиан ему не попался расколотый пополам проход, нижняя часть которого была завалена битым камне, и Джорджи, заглянув вовнутрь увидел, что там не так уж и темно, и видны проблески угасающего солнца.

Он пролез внутрь, перевесился через край, подхватывая за собой и Отрыжку.

По кучам битого камня дозорный на корточках проползал коридор, потолок которого был расписан какими-то чудаковатыми картинками, рассмотреть и различить очертания их было слишком трудно, ведь краска и лепнина истлели и обвалились, а местами в потолке зияли дыры… из которых видимо и нападали вниз все эти обломки…

Кучи битого камня внезапно закончились, и Джорджи смог распрямиться в полный рост. Под его ногами лежал толстый слой пыли, но стоило сделать пару шагов, как он, оглядевшись заметил, что следы его обнажили слой пыли, за которым мелькнула аккуратно уложенная плитка, пожелтевшая, с синим узором цветов.

Помещение тут и там было усеяно кучами тряпья, опилок и ворохом непонятных истлевших предметов. Время давно уже властвует здесь, оно успело погубить всю мебель и убранство. Свет исходил из резных проёмов, что когда-то были окнами, и в углах коих ещё остались мутноватые стёкла.

Зал, в который попал Джорджи, оказался очередным коридором, просто гораздо большим размером, чем первый, и оканчивался аркой прохода, в котором полусгнившим остовом ещё торчала часть косяка от прежней широкой двери.

***

Джорджи блуждал по руинам, сменяя один проход на другой, то и дело засматриваясь на стены, где среди сгнивших и истлевших красок порой мелькали детали картин, один раз он различил потускневшую бабочку, второй раз часть полуобнажённого явно женского бедра…

Джорджи блуждал среди затхлой пыли, в этом странном месте, которое точно не принадлежало дикарям, построивших поселение у подножья холмов.

Вдруг краем глаза он уловил движение. И в конце очередного прохода, у провала окна, под светом тусклого луча солнца он явственно различил человека. Живого. В одежде. Человек посмотрел на него пару мгновений, а затем неспешно ушёл… Джорджи погнался за ним, движимый интересом, он вмиг оказался рядом с тем местом, где видел человека. Отрыжка же мельтешила у его ног, весело полаивая…

Джорджи замер. Перед ним на этот раз был не коридор. Это зал, проходов в котором не было, сбежать отсюда можно лишь в том направлении, откуда Джорджи пришёл сам. Это помещение вновь круглой формы, видимо древние строители любили эту форму всем сердцем, и свои дома строили лишь так.

«А не гоблинская ли это работа, у них башни чем-то схожи…»

Додумать мысль Джорджи не успел. Он увидел его, и на этот раз Джорджи разглядел человека более детально… тот стоял на каменной скамейке, и просто смотрел на Джорджи в ответ.

Желтоватые волосы, обрезанные на манер одуванчика чуть ниже ушей, на лбу повязан красный ремешок с вязью узора. Верхняя часть тела сокрыта в белой тканевой рубахе, рукава которой повязаны верёвочкой. На ногах чёрный штаны, у ног повязанные той же верёвкой, на талии же держатся поясом с двумя рюшами. На ногах сандалии, но не деревянные как у гоблинов, а на вид кажется из кожи. Он стоит на уровень ниже Джорджи, на расстоянии шагов двадцати. Весь зал спускается ниже ярусами, в конце оканчиваясь ровной площадкой, по краям которой Джорджи сверху различил два прохода, ведущие куда-то внутрь стен.

Похоже Джорджи ошибся, есть и другие пути отступления для странного человека, но он почему-то никуда не убегает, а стоит на одной из каменных лавок и таращится на него.

— Тебе здесь не место! — спокойный голос отразился дрожью и эхом от стен. Дозорный взглянул на то место, где стоял неизвестные ему человек, но того уже не было… теперь он стоял несколько ближе, между ними десяток шагов, а незнакомец руки спрятал за спину, и губы его едва шевелятся, однако голос звучит словно отовсюду разом:

— Убирайся прочь, Странник!

Джорджи лишь моргнул, а человек уже стоит совсем рядом.

Дозорный не заметил, как человек даже шагнул, но тот уже стоит на расстоянии вытянутой руки.

Позади Джорджи, припав к его ногам, скулит Отрыжка. Щенку явно очень страшно… ведь из-под её чёрной тушки расползается медленно лужица мочи.

Дозорный же и вовсе не знает, что делать. Он бежал за неизвестным, подгоняемый интересом… и любопытство несмотря на весь ужас, разгорелось в нём достаточно, чтобы он сумел нервным шёпотом задать вопрос:

— К-кто ты?

Хмурая маска на бледном лице юноши разгладилась в улыбку, обнажая чёрный провал вместо рта и зубов, и голос его прозвучал весьма мило, по-дружески приятно:

— Я Баюн… а теперь прочь!

***

Джорджи резко сел заозирался пугливо вокруг. В голове его растянулась туманная тяжесть. Он сидел во тьме хижины, среди их с дедом Клавдием грязных вещей. Отрыжка, свернувшись клубком лежала на его коленях тихо посапывая.

Посреди хижины, в каменном очаге, горел небольшой костерок, освещая комнату мелькающим светом огня.

Джорджи не помнил, как здесь оказался. Не помнил, как разжигал костёр, в голове его мутными картинками мелькали древние руины, и странный паренёк с голубыми глазами.

Вдруг с улицы заскрипела лестница, Отрыжка на его коленях встрепенулась и замотала хвостом. В дымную комнату хижины, откидывая в сторону шкуру на входе, ворвался взмыленный дед Клавдий. Бешенными глазами он уставился на Джорджи и велел:

— Живо собирайся! Мы уходим из этой вонючей дыры!

При этом в руке дед Клавдий держал здоровенный кроваво-красный кристалл, от граней которого, пульсируя, источался едва заметный свет.

— Что это?

— Кровный жнец! Ради него мы сюда и пришли. Обмен прошёл, и Веды как всегда очень очаровательно улыбались, однако… чую, что пятёркой тухлых шкур мы не смогли закрыть нехватку одного из элексиров, эти древние суки никогда не ведут себя достойно, и есть повод беспокоиться… — пока говорил это, дед Клавдий метался по хижине, облачаясь в мокрые противные одеяния и закидывая сверху связки с оружие и лямки дорожных сумок, и дед Клавдий не забывал попутно отвешивать Джорджи внушительные пинки, ускоряя потуги молодого ученика, что ещё не до конца успел проснуться от дикого, подозрительного сна.

Уже на улице, когда они проносились по узким тёмным улочкам, стремительно продвигаясь в сторону ворот поселения Ит-Ами, Джорджи задал своему суровому учителю не очень чёткий вопрос:

— Дед Клавдий… а вы… вы встречали когда-нибудь… я не знаю, человек ли это был… я случайно столкнулся с ним и… в общем, вы не знаете никаких существ с именем Баюн?