— Доброе утро, дядюшка Брик!

— Да не такое уж и доброе, Генти.

Лицо добродушного Лапоуха посмурнело.

— Ч-что-то случилось?

Джорджи набрал побольше груди в воздух явно собираясь высказать Генти всё, что случилось, и как это именно его, Генти, касается, но Брик положи руку на плечо дозорного, заранее останавливая словесную перебранку.

— Ничего такого, о чём стоило бы говорить, — Брик поднялся с лавки. — Ты сам-то, Генти, уже перекусить успел?

Парень заулыбался.

— А то, как же! Я же на кухне вроде поварёнка, там ложку перехвачу, тут немного хлебну и уже сытый! — на лице Лапоуха высветилась широкая улыбка, но кожа на щеках натянулась, обнажая острые скулы и костлявый подбородок. На сытого парнишка не тянул.

— Ну-ну… пойдём-ка проводишь меня до кухни, Генти, я же сегодня ещё ничего не ел. — Брик принялся спускаться по деревянной скрипучей лестнице. — Авось и тебя ещё подкормлю, а то задохлик какой-то уж совсем, смотреть страшно.

Джорджи на башне захохотал.

А Генти возмущённо воскликнул:

— Да скажете тоже, дядюшка Брик! Никакой я вам не задохлик! — но не смотря на всё возмущение, Генти поспешил нагнать старосту Брика, который уже спустился и бодрым шагом направился в сторону общей кухни.

Когда Генти, запыхаясь, всё же нагнал седого старца, тот тут же задал вопрос:

— Охотники уже ушли за добычей?

И вопрос этот имел смысл, ведь охотники отправлялись на промысел с другой стороны поселения, с западных ворот, которые староста Брик видеть с восточных ворот у Джорджи никак не мог.

— Да, дядюшка, с самым рассветом и отправились! Только вот…

Брик чуть сбавил шаг, позволяя Генти отдышаться.

— Что такое?

— Среди них не было Брома.

Брик остановился.

— Почему это не было? Главный охотник не отправился на промысел?! Неужели стряслось что-то с ним, никак заболел?

— Д-да нет, он… он отправил за место себя Дрофуса. А почему он с остальными не пошёл я не ведаю дядюшка Брик. — Вид при этом у Лапоуха был растерянный и даже грустный, сразу видно, что он понятия не имеет о том, что творится в голове у главного охотника Брома.

— Ясно. Ну ладно, пойдём поедим сначала, а там и посмотрим. — Брик хлопнул Генти по костлявой спине, стараясь подбодрить погрустневшего паренька, и они дальше пошагали к общей кухне поселения.

При этом сам Брик ощущал себя так, словно под ним разверзается пропасть. Но старался не придавать ощущению большого значения. Сейчас не время переживать и думать. Нужно успокоиться и постараться сделать что-нибудь на благо поселения, чтобы вернуть к себе расположение народа. Может тогда и Бром соблаговолит объясниться перед своим старостой?

Ещё на подходе к кухне, Брик услышал взволнованные голоса. Их было настолько много, что в общей сумятице невозможно было различить отдельные слова. Лапоух и староста переглянулись, и Брик толкнул дверь, входя в душный зал кухни.

Все голоса тут же умолкли. И на Брика уставились десятки глаз. Зал был полон народу, столы и лавки отодвинуты к стенам, люди стояли плотно прижимаясь друг к другу, настолько их много здесь собралось. Однако в центре залы выделялось свободное пространство: небольшой круг, в котором стояли лишь трое.

У Брика разболелась голова. Но он всё же зашагал вперёд, останавливаясь перед троицей, и громко, так чтобы слышали все собравшиеся, вопросил:

— Что здесь происходит?

Над старостой нависает главный охотник поселения, Бром. Один из троих. Его карие дикие глаза смотрят на Брика с ощутимой ненавистью. Бром всегда славился своим увлечением. Ещё с раннего детства он обожал выслеживать и убивать животных. Вначале своего пути он по глупости гонялся за домашней скотиной, и старым шелудивым псом, за что часто получал нагоняй от матушки, что растила Брома одна. Но мальчик быстро вырос, и после нескольких довольно ощутимых порок, переключился на животных диких, никому не нужных, ничейных. Он выслеживал и замучивал белок, мышей, ежей и всякую тому подобную мелкую живность… в Тарии, где все они жили раньше, Бром слыл диким нелюдимым мальчишкой, что почти круглый год пропадал в тамошнем лесу. А когда Бром вырос, то оказалось, что его странное увлечение может принести и пользу, ведь будучи пареньком Бром стал охотиться на крупную дичь. И несмотря на то, что в Тарии охота в лесах виконта была незаконна и приравнивалась к браконьерству, Брому это не помешало сколотить небольшую шайку охотников и регулярно заниматься своим любимым делом – выслеживать и убивать зверей.

Но если старый виконт Торлак мирился с шайкой браконьеров, то вот его молодой и раздражительный сын Брома не любил и терпеть не стал. Очень скоро наёмники маркиза стали бродить по лесам, желая отыскать Брома и его дружков, а после, прямо там в лесу, развесить браконьеров на пеньковых удавках.

И несколько месяцев назад предложение Брика, обосновать свободное поселение в ничейных землях, стало для Брома настоящим спасением.

Но вот сейчас, он орёт на старосту Брика так, что у того звенит в ушах:

— ТЫ ПРИТАЩИЛ НАС ВСЕХ НА УБОЙ!

Брик вытер с лица прилетевшую на него слюну. И посмотрев Брику в глаза, спокойно ответил:

— Вы сами пошли со мной.

В зале возмущённо зашептались. В этот раз Брик хорошо различил проклятья, направленные в его адрес. Лоб покрылся испаренной, а деревянный пол под ногами показался недостаточно крепкой опорой. Он перевёл взгляд на Киру, она была второй, кто стояла в кругу. И девица старалась на него не смотреть. Её красные щёки сверкали в тусклом зале стыдом.

Брик перевёл взгляд на последнего из троих. Смуглый, с курчавыми лохмами, и острым торчащим кадыком. Шестнадцатилетний предводитель подростков по имени Хэд. Он встретил взгляд Брика без какого-либо смущения, словно ждал, когда староста посмотрит на него, и мелодичным, но достаточно громким голосом сказал, подавляя общий гул в зале:

— Мы не довольны вами староста Брик, и считаем, что вы больше не вправе управлять поселением.

Брик едва устоял на ногах. В этот миг ему очень сильно захотелось отправиться в свой закуток и прилечь.

А Хэд продолжал:

— Мы просили клирика остаться в поселении и занять ваше место, но он отказался.

Брик кинул взгляд в сторону Киры, и наконец до него дошло, какую роль играла эта девица этим утром. Староста ощутил, как против его воли, намокли глаза.

— И тогда мы выбрали нового старосту сами. Им будет Бром.

Имя главного охотника из уст Хэда не только провозгласило нового старосту поселения, но и дало сигнал главному охотнику, к действию.

Бром шагнул вперёд, заключая Брика в медвежьи объятья. Ноги старосты всё же подогнулись, но он не упал. Бром не позволил. Он возвышался над стариком, огромный, и дикий. Как зверь, которых этот верзила обожал мучить.

Тело старика тихо вздрогнуло, когда в него вошло лезвие.

Никто из присутствующих в зале, не помог старику. Никто не возмутился, никто не крикнул: «Произвол!», или «Что творится?!». Всё было тихо и спокойно. Наконец новый староста выпустил тело старика из своих объятий, и оно неприкаянным грузом повалилось на пол, тут же исторгая из себя лужицу крови.

Но в общей кухне вдруг хлопнула дверь. Генти «Лапоух», что до этого момента недвижимо стоял в проходе, вспомнил о чём-то и выбежал в морозное утро.

Джорджи пытался накормить щенка похлёбкой. Получалось с переменным успехом. Щеночек лакал тёплую жидкость с ложки, но тут же порывался присосаться к ней губами, из-за чего расплёскивал всё варево вокруг. По итогу вся мордочка у щенка была в похлёбке. Все штаны у Джорджи были в похлёбке. И весь пол в смотровой башне был в той же похлёбке. А ещё щеночек ел так жадно и так много, что еда не умещалась у него в круглом животике… из щенка вырвалась на холодный морозный воздух белёсая отрыжка. И Джорджи это так сильно рассмешило, что он решил так щенка и назвать.

— Нарекаю тебя Отрыжкой! — заключил дозорный, приподнимая пищащий комочек повыше и заглядывая тому между лап. — Благо ты девочка и имя тебе под стать, моя ты Отрыжечка! — Джорджи беззаботно тёрся о комочек щекой, пока тот жалобно пищал.