Если голос Корнелюка я ещё мог вытянуть, то Хворостовский не оставил мне никаких шансов. На этой я просто сидел и качался в такт музыке.
Незамедлительные аплодисменты от старшего поколения и слёзы на глазах некоторых ялов стали мне лучшей наградой. Даже Дариуль еле сдерживал свои эмоции, и по его лицу я видел, что песня задела глубоко. Впрочем, он быстро справился с собой, и начал что-то бренчать на своём струнном. Видимо, он теперь хотел повернуть концерт в свою сторону, делая при этом что-то вроде соревнования. Сначала я не понял, что это — минор или мажор, но потом разобрал. Это, своего рода, ободряющая песня. Некоторые ялы из зала начали подпевать Дариулю на латыни, но я так ничего и не понял и решил уже потом, когда-нибудь, если вспомню, спросить его, что значили слова и примерный перевод.
Песня набирала обороты в скорости переплетения звуков, но в один прекрасный момент остановилась и снова тихо начала свой танец. Именно это я представлял и не сомневался, что на голограмме происходит то же, что и в мыслях. Снова громкое рукоплескание, и снова моя очередь.
«Что ж, ладно, продолжим пляску, тем более у меня есть подходящая песня», — подумал я
«Гонки за мечтой» группы «Катарсис». Её напевать я не стал, а лишь закрыл глаза и наслаждался пением. Вот уж, что под стать этому миру! Впрочем, на припеве меня прорвало.
— Гонки за мечтой, — затянул я вместе с основным голосом. Удивительно, но я смог взять высокую ноту. — с богом или дьяволом до финишной прямой…
'… по спирали вверх, крылья за спиной,
Для одних ты сумасшедший, для других — герой!'
Дариуль не отстал и после аплодисментов, на всё том же струнном начал вместе с ялами на уже понятном мне языке петь песню о мальчике десяти лет, который ушёл в лес и прожил там долгую жизнь, а потом каким-то образом стал великим лучником, разившим своих врагов прямо в глаз. По всей мелодии незаметно протекал какой-то грустный мотив, и я не понимал, зачем он в ней. Может, описывались не приключения, а что-то посерьёзнее? Под занавес у меня появилась мысль, что конец у неё будет грустным, и она оказалась пророческой — бедняга однажды не удержался на ветке, упал и тихо умер — он жил в одиночестве, и ему некому было помочь.
Вряд ли моя следующая песня станет прекрасным продолжением этой, но она точно разбавит тон, нагнанный Дариулем такой, на первый взгляд, весёлой песней. Группа «Мельница», их солистка и песня «Дракон». Резвое начало флейты и гитарных струн, как бы невзначай звенящих в такт. Два, казалось бы, простых куплета, вдруг перебил один действительно резвый, яркий и мой любимый.
«Надо потом её настоящему дракону включить», — подумалось мне, и я с удовольствием представил довольную морду Горпаса.
Снова грянули аплодисменты, но уже куда более длинные и громкие. Несмотря на то, что зрительская поляна вмещала до трёх тысяч, а собралось не больше трети, некоторым так хотелось приблизиться, что они использовали какую-то магию и просто парили над землёй, слушая нас. Кто-то пристроился на ближайших деревьях, а иные смотрели с крыш домов.
Похоже, Дариуль решил отступить и завёл что-то вроде колыбели, которую исполнял на духовом. Получалось потрясающе, я снова качался в такт и в какой-то момент едва сам не пропал в дрёме. К счастью, никто из зрителей не заметил, как я вздрогнул — все смотрели на исполнителя.
«Душа», начало которой берёт на себя фортепиано, а затем скрипка подхватывает инициативу. Она играла тихо и мягко, но тем не менее, разносилась вперёд. Получалась грустная мелодия, которая ялам очень нравилась.
После адресованных мне аплодисментов Дариуль медлил. Что он хотел сделать? Вместо пояснений он начал играть постепенно усиливающуюся мелодию и снова на струнном. Его поддержали многие ялы, создавая своим вокалом сразу несколько измерений грозной и даже агрессивной песни, от чего по моему телу маршем прошлись дивизии мурашек. Казалось, его воинственная песня действительно может звучать, например, при нападении или в поле, где встретились две армии. Ханс Циммер мог бы с уверенностью поставить именно её в «Короле Льве» в моменте, когда по ущелью бежали антилопы. А я-то уже подумал, что мы так и продолжим на заунывном. Нет, то, что Дариуль воспроизвёл до этого, было всего лишь затишьем перед бурей. Перед страшной бурей, которая вот-вот разразится громом с небес. Но вскоре его песня начала утихать и неожиданно закончилась. Ялы, которые подпевали, теперь с ухмылками смотрели на меня. Обрушившийся шквал многочисленного хора заставил нервно непроизвольно осмотреться, но я быстро взял себя в руки и приготовился к своей очереди.
«Значит, война? А как вам такое?» — подумал я. Снова Катарсисы, но на этот раз «Выше кубки!».
Безумно весёлая песня, бодрая до самого конца, и даже немного жёсткая в середине. Уж тут я разошёлся, применив свой голос на полную катушку. Жаль, лёгких не на всё не хватало. Уверен, сегодня некоторые обязательно дома попытаются выпить море, как в песне пелось.
Аплодисменты длились утомительно долго, поэтому Дариуль пока не начинал свою песню. Вскоре, к счастью, отгремели последние хлопки огромного скопления народа, и ял продолжил развивать грозную тему. Его музыка звучала энергично, легко и жаждала такого же энергичного продолжения. Когда его мелодия прекратилась, я сразу, не дожидаясь хлопков, начал проигрывать «Финальный Отсчёт» от «Европейцев», правда, первые секунды, где почти тишина, пропустил. Никто в Давурионе не слыхал столь известной песни на Земле.
Вместо удивления, которое я ожидал увидеть, на лицах ялов читалось наслаждение, особенно когда заиграла основная часть. Этого они ещё никогда не слышали, готов поклясться чем угодно! Такие необычные и неожиданные повороты музыки даже у меня сопровождались дивизиями мурашек по телу. Внезапно я даже что-то почувствовал и услышал сзади треск, как от короткого замыкания. Обернувшись, я увидел, что голограмма начала выходить из под контроля, искриться и вылезать за пределы, поэтому сразу же поставил верхний предел вытекающей на неё силы. Не хватало ещё, чтобы я прямо здесь распластался.
Хоть ялам и был неизвестен английский язык, на котором пелась песня, им очень понравилось. Впрочем, он произошёл от латыни и, может быть, некоторые слова они понимали? Кому знать? А когда последние звуки отыграли, никто даже звука не проронил и не издал ни единого хлопка. Видимо, отходили от такого исполнения.
Не дожидаясь аплодисментов, я дал отмашку Дариулю, чтобы он начал свою. Голограмма нормализовалась, и я успокоился за свои силы.
Если и бить, то насмерть… фигурально выражаясь. Дариуль понял это и тут же заиграл свою песню. Казалось, что я мчусь с небывалой скоростью. Пусть на коне, пусть на машине — не важно, главное, что именно мчусь, как гонщик на треке. Затем я почти явственно почувствовал ветер, который подул мне в лицо, давая хоть какую-то возможность понять, что это ещё не конец, брызги дождя, а потом резкое затухание музыки и прекращение. Ну уж нет! Продолжил я концерт мелодией другой зарубежной группы, остановившейся в двух шагах от ада. Заиграла «Sky World». Эта песня продолжала движение, но уже по небу.
Закрыв глаза, я почти явственно представлял себе её сюжет:
Барабаны. Разгоняешься для того, чтобы прыгнуть со скалы, но потом — вступает робкая скрипка — понимаешь, что ты уже в воздухе и нужно расправить крылья. Ты мчишься вниз, но крылья медленно становятся тебе подвластны. Наращивается накал, ты ускоряешься и, наконец, перед самой пучиной раскрываешь их.
Облетая скалы, чувствуешь благие веяния ветра, мчащегося тебе на встречу, но внезапно он становится слишком опасным, и не удерживаешься. В мелодии наступает тревожный момент, будто крылья отказали и летишь вниз с огромной скоростью, теряешь высоту, надежду, а может быть даже и жизнь, но вот он, ветер смиловался над тобой и дал расправить крылья вновь, как бы спасая и извиняясь за своё поведение. И вновь летишь, будто над поверхностью моря. А оно плещется внизу от досады, что не поймало жертву… Далее музыка удаляется и исчезает вовсе.
