— Ты пьян, Назар, — пытаюсь его угомонить, но какое там!

Он только сильнее распаляется. Буравит меня тяжелым взглядом и обещает, что я обязательно пожалею о разводе.

— В порошок тебя сотру, — выплевывает. — И ресторан заберу, и все.

Я молча киваю и прошу девочек вызвать полицию. Развод себе я представляла как-то по-другому. Точнее, до недавнего времени я его вообще не представляла. Мы только, кажется, праздновали годовщину. В кругу семьи и друзей, а теперь вот… Завтра наверняка каждый будет знать о том, что мы разводимся. И о подробностях сегодняшнего перфоманса Назара тоже все узнают. А ведь я думала, что будет не так. Тихо, мирно, без лишней суеты поставим подписи, не привлекая лишнего внимания.

— Насть, — тихо зовет Назар.

Персонал частично разошелся по домам, ресторан мы закрыли. Я сижу за соседним столиком в ожидании полиции, которую тоже вызвали. Нам нужно закрыть ресторан, а Назар напрочь отказывается уходить, кичась тем, что здесь — все принадлежит ему, и если он вдруг захочет, то и спать тут ляжет. На самом деле по документам ресторан мой, так что остается только дождаться полицию.

— Ну вот зачем так? — спрашивает. — Можно ведь исправить. Я люблю тебя.

— Странная любовь, Назар. Унизить перед персоналом, устроить шоу перед посетителями.

— Я извинюсь, хочешь?

— И извинения тоже странные. О них обычно не спрашивают.

Назар усмехается и мотает головой. Извинения почему-то ожидаемо не просит. И я не могу понять, как так получилось, что я прожила столько лет с человеком, способным на все это. Почему я не видела того, какой он? Или видела, но не хотела признавать? Лелеяла надежду, что его вспыльчивость — это только где-то там, с коллегами. Я ведь знала, что Назар может на ровном месте обматерить кого-то из сотрудников, потому что однажды сама стала свидетельницей этого. И не то чтобы я не придала значения, скорее, решила, что меня это не касается, ведь со мной он всегда был другим.

Оказывается, чтобы увидеть истинное лицо человека, достаточно просто перестать делать то, что он от тебя ожидает. Назар не думал, что я подам на развод, и надеялся, что, как только попросит прощения, я изменю решение. Но теперь, глядя на его жалкие попытки что-то вернуть, я только больше укрепляюсь в мнении, что все сделала правильно.

— Ты должна ко мне вернуться, — выдает резко. — Забрать дочь и вернуться домой. Настя, я все сделаю, я обещаю, я больше не посмотрю ни на одну другую женщину.

В какой-то момент мне кажется, что Назар встанет на колени и будет ползти ко мне, но он остается сидеть на месте и, по всей видимости, ждет ответа, которого у меня для него нет. По крайней мере, у меня нет положительного ответа. Только отрицательный, который он знает и так.

— Вот как, значит? Решила уже точно? — добрый еще минуту назад тон сменяется скептическим и полным яда.

Я успеваю поразиться тому, как же человек способен измениться. За считаные секунды, буквально на глазах.

— И что дальше? Будешь дочь растить одна? И кому ты нужна? С ребенком, сломанная. Да кто тебя еще так полюбит, как я? Я же… ждал тебя, когда ты в депрессии была, на других не смотрел. Думаешь, кто-то еще так сможет, когда тебе станет плохо? Да любой мужик пойдет по бабам, понятно тебе?

Киваю.

— Если бы не твоя измена, не было бы депрессии, — аккуратно замечаю, хотя и этих слов хватает, чтобы глаза Назара налились кровью.

Он подрывается с места, двигается ко мне как раз в тот момент, когда открываются двери ресторана и внутрь входят полицейские. После небольшого разговора они действительно забирают Назара. Не знаю куда, судя по тому, что он сопротивлялся и его скрутили, в отделение, но это уже не моя забота. Я благодарю помощницу за звонок, прощаюсь с оставшимся персоналом и еду домой, но останавливаюсь на полпути в тени большого дерева у парка. Только сейчас в полной мере осознаю, что назад дороги нет. Мы разводимся.

— Не думаю, что у нас есть шансы, — серьезно говорит мужчина, которого я наняла в адвокаты.

Он до последнего не знал, что моим оппонентом будет сам Беспалов. А теперь, глядя на меня с сожалением, сообщает вовсе не приятную новость.

— Послушайте… но ведь можно что-то сделать. Это ведь он виноват во всем. Он мне изменял и…

— У вас нет брачного контракта. Если бы он был, дела бы действительно были лучше, а так… сейчас все изменяют. Знаете, какой процент из тех, кто приходит ко мне, чтобы развестись с неверным мужем, действительно разводятся?

— Какой?

— Один из десяти человек, — усмехается. — Женщины предпочитают терпеть и молчать. А кто-то поддается уговорам мужа. Других просто подкупают.

— И вы решили, что я сделаю так же?

— Нет, почему же? Вы можете быть той одной из десяти женщин. Но я не стану браться за ваше дело. Все, кто связался с Беспаловым, давно решились карьеры, так что… извините.

— Но что же мне делать? — бросаю в сердцах.

— Обратитесь к государству. Может, вам выделят адвоката. Им уже нечего терять, можно и с Беспаловым потягаться.

Мужчина встает из-за стола, с сожалением улыбается и уходит, не прося его проводить. Встречу мы назначили у меня дома. Я попросила приехать, сославшись на то, что мне не с кем оставить ребенка. На деле же я думала, что здесь у меня будет шанс уговорить адвоката.

— Черт! — швыряю чашку в раковину.

Та ударяется о ребро, падает на пол и разлетается на сотни мелких осколков. На звон приходит Наталья. Смотрит на пол, хмурится, а затем усаживает меня за стол, берет веник и убирает все, а затем проходится влажной тряпкой по плитке.

На удивление, мы с ней неплохо ладим. Она тихая, практически незаметная, да и готовит неплохо. Мне очень жаль, что ее жизнь сложилась не так, как она, возможно, мечтала. И я бы хотела, чтобы Давид помирился с ней, но это вряд ли возможно, учитывая, что он не приезжал к матери больше десяти лет. Я не ожидала такого услышать. Не думала, что все настолько запущено, но судя по всему мать он ненавидит сильнее, чем я думала.

— Почему ты ему ничего не скажешь? — неожиданно спрашивает Наталья.

Я хмурюсь, непонимающе смотрю на нее.

— Давиду. Скажи ему, что не можешь найти адвоката.

С тех пор, как он уехал, мы не общались. Он не звонил, да и я тоже. И что теперь? Звонить, потому что мне нужна помощь?

— Я звонила ему, — неожиданно говорит Наталья. — Но от меня он, ожидаемо не берет трубку.

— Наверное, знает, что у нас ничего страшного не происходит, вот и не отвечает. Но если ты ему не позвонишь, то произойдет. Муж твой обберет тебя до нитки и оставит без трусов. Еще и Нику заберет. Теперь-то это возможно. Отцам теперь детей тоже отдают.

Я ждала, что Наталья расскажет что-то еще, но она смолчала. Поджав губы, отвернулась, а затем и вовсе вышла из кухни, оставляя меня наедине. Позвонить ее сыну я, конечно, могу, но теперь как-то неприятно это делать. Я словно… забыла о нем и вспомнила только тогда, когда понадобилась помощь. По крайней мере, так это будет выглядеть со стороны. Не стану же я, в конце концов, объяснять Давиду, что думала о нем, но… ждала, что позвонит он?

Меня отвлекает звонок телефона. На экране — незнакомый номер. Отвечаю, хоть и хочется сбросить оттого, что я уверена — ничего хорошего не услышу.

— Анастасия Дмитриевна, звоним подтвердить ваш прием к нашему специалисту Бурденко сегодня на шесть вечера. Вы будете?

— Да-да, будем.

Несмотря на то, что я уверена подтверждаю встречу, я вовсе не уверена, что она состоится. Да и истории болезни у меня нет. Я практически ничего не знаю, но хочу затащить Наталью к доктору. Если хоть что-то можно сделать, я должна попытаться в благодарность за воспитание Ники. Тогда и… сейчас. Ведь как бы я с одной стороны не относилась к Наталье в самом начале, а она стала незаменимой помощницей для меня. Всегда добра к Нике, на подхвате, готовая в любую секунду за ней присмотреть. Наверное, в будущем я бы хотела, чтобы она осталась рядом с Никой. Дочке нужна бабушка, а матери у меня нет, так что…