Нужно все понять. До конца разобраться. Пересдать тест еще раз, в конце концов. В этом не было необходимости, наверное, но отчего-то очень уж хотелось задержаться.

— Там… тест может быть ложноположительным? — резко спрашивает Настя у доктора, который от такого вопроса приходит в легкий шок.

— Может, отчего же нет? Но с такими результатами, как у вас… — врач прокашливается. — Невозможно. Не в нашей клинике.

— В предыдущей мне так же говорили, а там результаты теста совсем другие.

Лицо доктора удивленно вытягивается. Он хмурится, а затем предлагает вариант, который, как ему кажется, удовлетворит всех:

— Мы можем бесплатно провести вам еще один анализ, но уверяю вас, его результат не изменится.

— Теперь-то конечно! — как-то то ли язвительно, то ли отчаянно произносит Настя.

Затем, решительно встав и сжав в руке клочок бумаги с результатом, направляется к выходу.

— Не нужен повторный тест, — говорю доктору, направляясь следом за ней.

Настю догоняю в коридоре, когда она как раз тормозит у палаты Ники.

— Хотите ей все рассказать сейчас?

— Нет, — мотает головой и идет дальше.

Я — следом.

— Будете идти за мной?

— А почему нет? Не находите, что нам стоит поговорить?

Останавливается Настя уже на улице. Тяжело вздыхает, из-за чего ее грудь вздымается, и я вижу край выступающего белья. Пытаюсь вспомнить, когда последний раз я виделся с Лизой. Кажется, очень давно, иначе как объяснить то, что я хочу сорвать все тряпки, которые закрывают ее тело?

— Я не знаю, о чем говорить. Я даже не знаю, что делать, — отвлекает меня от рассматривания ее сисек. — Переделывать тест, — мотает головой. — Не слишком ли мы напрягаем Нику?

— Зачем переделывать? — фокусирую взгляд на ее лице.

— Затем, что я не верю. Очень хочу, но не верю. Если этот тест правда, то…

— То Ника ваша дочь.

— Да, — говорит тихо-тихо, едва слышно.

Так, словно она вдруг потеряла голос.

— Вы не хотите этого?

— Что? — смотрит на меня удивленно. — Нет, боже. Конечно, хочу! Я… я мечтала о дочери, грезила, а теперь она, возможно, в той палате.

— И почему же вы здесь, а не там с ней?

— Потому что… я не знаю. Сложно поверить в то, что это правда. Сложно поверить, что все эти годы моя дочь жила в семье ваших матери и сестры. И что все это время они заботились о ней недостаточно хорошо, а мой муж, он…

Она замолкает. Вижу, как в ее взгляде вспыхивают молнии. За минуту шокированная и прибитая новостью женщина превращается в фурию, способную уничтожить все на своем пути.

— Предлагаю поехать к нему, — говорю ей. — Я вас отвезу. Сможете поговорить.

Настя соглашается. Следуем вместе к моему автомобилю. Стоит мне только снять блокировку, как она тут же забирается на переднее пассажирское сиденье. Я сажусь следом. Поддаваясь порыву, наклоняюсь и застегиваю ее ремень безопасности. Если она и удивляется, то виду не подает. Собирает руки в замок на коленях и, вздернув подбородок, смотрит перед собой.

Сильная женщина, удивительная. Мне такие не встречались прежде. Разве что кто-то из карьеристок, но они обычно не интересовались ни семьей, ни домом. Шли по головам и оставляли за собой руины. Настя другая. Смелая, решительная, но словно приземленная. Я легко могу представить ее как в качестве заботливой мамы, так и в роли соблазнительной любовницы. И на роль карьеристки она тоже подходит. Разносторонняя яркая личность, которую хочется узнать поближе.

Она называет адрес. Я вбиваю его в навигатор и перестраиваю маршрут. Ехать — около десяти минут. Совсем близко. Не спрашиваю ее, откуда она знает, где находится ее муж, может быть, у них установлены программы для отслеживания друг друга и она воспользовалась ею.

Вообще всю дорогу едем молча. Когда приезжаем, Настя советует припарковаться в подземном паркинге бизнес-центра, что я и делаю.

— Вы можете подождать здесь.

— Пойду с вами. Множество убийств совершается на почве ссор.

Попытка пошутить проваливается. Настя сосредоточенно жмет кнопку вызова лифта, молча заходит в кабину и так же молча проходит в холл.

— Анастасия Дмитриевна, а вы… — пытается начать, по всей видимости, секретарша, но резко осекается и быстро выходит из-за стола. — Подождите, вы не можете…

Я мягко отрезаю секретаршу от Насти и прошу не мешать. Она лишь хлопает глазами и, подобно выброшенной на берег рыбе, открывает и закрывает рот. Оставив ее на месте, врываюсь в кабинет следом за Настей и застываю на пороге точно так же, как и она.

Ее муж сидит в кресле, а над ним в довольно откровенной одежде стоит девушка модельной внешности. Оттопырив задницу, она что-то показывает на экране ноутбука. Если это и сотрудница, то какого-нибудь эскорта. Но судя по невозмутимому лицу Назара, когда тот видит жену, это все-таки кто-то из сотрудников или партнеров. Но определенно партнером она хочет стать не только в бизнесе. Все, кто в таком виде приходил ко мне в офис, будь то собеседование или назначенная мною встреча, выходили из кабинета через минуту.

— Ты знал? — спрашивает Настя. — Знал, что Ника моя дочь?

— Выйди, — строго чеканит Назар девушке, что стоит рядом с его столом, замерев при виде меня.

Она мешкается, но все же идет в направлении выхода. Меня минует, не забыв при этом гордо вскинуть подбородок. Смешно. Не будь я в ярости от последних новостей, обязательно бы потребовала от мужа объяснений за ее откровенный наряд.

Я никогда прежде не появлялась у Назара на работе без предупреждения, а потому раньше как-то не доводилось встречаться с девушками в столь откровенной одежде. Но сейчас ее шмотки волнуют меня меньше всего. Будь она хоть голой, мне интересно, знал ли он о том, что наша с ним дочь жива. И если знал, то почему черт возьми все это время она жила впроголодь?!

— Отвечай же! — настаиваю, когда дверь закрывается за грудастой сотрудницей.

Интересно, чем она занимается, кроме того, что полирует сиськами стол моего мужа?

— А он? — кивает за мою спину, подразумевая, по всей видимости, Давида.

— А он останется, — отвечает «дядя» Ники, не позволяя мне и рта раскрыть.

— Пошел вон из моего кабинета! — Назар поднимается на ноги, обходит стол, складывает руки на груди.

— Отвечай же! — восклицаю. — Ты знал? Знал, что наша дочь там, в этом доме? В этой семье?

Назар, наконец, удостаивает меня взглядом. Холодным, резким. Меня буквально разрезает им на кусочки. Он никогда на меня так не смотрел, как сейчас.

— Не знал я, — чеканит. — Понятия не имел, что она твоя. Знал только, что моя.

— Но как тогда… тот тест.

— Ошибка лаборатории. Серьезно, Настя? Ты решила, что я отдал нашу дочку этой…

Бросив взгляд мне за спину, сдерживается в выражениях.

— Ни за что бы такого не сделал.

Мне резко становится плохо. Снова. Господи, я пошатываюсь, чувствую, как крепкие руки помогают мне сесть на диван.

— Может, все-таки выйдете? У нас с женой свой разговор, а вы… вы теперь вообще никто. Даже для Ники.

Мне кажется, удаленно я слышу скрежет зубов, но не могу понять, это реальность или мое воспаленное воображение. Следует громкий стук двери. Давид уходит, оставляя нас с мужем наедине.

— Настя, — Назар падает на колени рядом с диваном, хватает мои руки в свои. — Я понятия не имел, слышишь? Не знал!

Я так хочу ему поверить! Так хочу!

И верю, наверное. Иначе как объяснить, что вместо истерики я позволяю себя обнять. Прижать к себе, шептать успокаивающие слова.

Когда я сюда ехала, ждала чего угодно. Даже то, что Назар рассмеется мне в лицо и скажет, что не хотел детей, поэтому отдал нашу дочь первой попавшейся женщине. Но реальность оказывается совсем другой. Назар не знал. Так же, как и я, понятия не имел. Оказался в той же ловушке, что и я.