«Все равно будет моей, рано или поздно, — упрямо думал Эрик. — Хотя, конечно, лучше пораньше». А вообще его бесило, что девчонка, которая ему нравится по-настоящему, не поддается воздействию его чар. Он привык, что один изгиб его красивых бровей стоит больше сотни комплиментов, высказанных вслух: девушки млеют и готовы на все.

Райнар же заделался библиотечным червем и искренне увлекся древними рукописями из драконьей старины, коих в запасниках библиотеки Академии, где он учился на проповедника, обнаружилось великое множество. Его интересовало все: от истории, берущей начало от Гарода и Неи до новейших медицинских изысканий, проливающих свет на драконьи родословные. Поэтому он дневал и ночевал в библиотеке, так что встречаться с девушками ему было некогда, несмотря на пылкие желания сердца и молодой плоти. Он даже немного завидовал Эрику, но только пока они пересекались пообщаться. А потом его снова тянуло к своим занятиям. Его мозг жаждал как можно больше информации, он буквально дышал ею, как воздухом и все не мог надышаться.

Единственная особа женского пола, с которой он подружился, — это бывшая одноклассница рыженькая Лили, которая работала в библиотеке Академии. Она закончила факультет библиоведения, с удовольствием помогала Райнару с древними рукописями, находила их для него в любое время и часто оставалась после работы обсудить с ним прочитанное. Лили очень нравилась парню, но он был моложе ее на год и носил очки, которых стеснялся. Поэтому даже его врожденная разговорчивость не могла развязать ему рот, чтобы назначить девушке свидание вне стен библиотеки. Он был красив, но, увы, близорук, поэтому чаще всего не замечал направленных на него горячих взглядов или истолковывал их как желание сблизиться с братом конунга.

Страстью Лили было еще и траволечение по рецептам, которые она находила в древних рукописях. Детство она провела на природе, собирая травы в окрестностях Бригген-холла. Никто ей не рассказывал, какое растение от чего помогает, девочка сама каким-то непостижимым образом понимала, что майский звездолей заживляет раны, а июльская манголита, если ее заварить с высушенными цветами ромула, — исцеляет от простуды, снимает жар. На вопросы взрослых, откуда она все это знает, маленькая Лили всегда отвечала: «Травы и цветочки сами мне говорят». Можно было бы подумать, что ребенок фантазирует, да вот только ее травы и отвары на самом деле помогали.

Вот так незаметно подросло племя молодое, и подходило время для того, чтобы стало сбываться пророчество Аурена — Великого Хранителя Драконьего Источника. Четверка героев начала собираться.

После тренировки в своей на днях открытой школе борцов и мечников я, разгоряченный и взбудораженный, решил зайти в тихую кофейню на углу. Мне отец рассказывал, что именно здесь он пытался очаровать строптивую девушку по имени Элла, мою будущую мать. Ну, что же, ему это удалось, хоть и не сразу. И слава Драконьему Богу (все время забываю его имя, надо будет спросить у Райнара), потому что на свет появился я. Уверен, у меня хватит настойчивости моего отца и упрямства моей матери, чтобы добиться Айвены! В моих жилах течет их драконья кровь, поэтому я не проиграю этот бой со строптивой синеглазой «малявкой»!

Хотя, конечно, она уже далеко не малявка, а первая красавица Дрокенсвёрда. Во всяком случае — для меня так уж точно. Как я хотел бы крепко обнять этот тонкий стан, вдохнуть аромат волос, нежных, как белый шелк, а чтобы ее синие глаза, холодные, как горные вершины Сноваргена, наконец, потеплели и взглянули на меня со страстью… Ох, какие жаркие ночи ждут тебя со мной, Айвена — Снежная Королева!

Так думал я, попивая кофе с холодной водой и чуть не поперхнулся от неожиданности: в кофейню вошла она. Тонкая ткань обтягивала все ее прелестные изгибы, а декольте, которое, к счастью для меня, все еще не вышло из моды, сводило с ума нежными дразнящими полушариями. Она шла мимо меня, не удостоив даже взглядом, а я, зачем-то вскочив, как дурак, ненароком опрокинул на свое правое бедро горячий напиток.

— Боже! — Айвена испуганно вскрикнула, и высокомерное выражение слетело с ее прекрасного лица. — Садись быстро на скамью! Так, оттяни немного ткань от тела, чтобы не жгло, и сиди смирно.

Мною никто никогда так не командовал, окружающие предупреждали все мои желания и во всем соглашались. Поэтому у меня нет друзей, кроме Райнара, он единственный, с кем мы общаемся на равных. Но мне понравился ее бескомпромиссный, приказной тон, наверное, потому что в нем я услышал нотки беспокойства за меня. Или просто показалось?

Айвена схватила мой стакан с недопитой холодной водой и вылила половину на мою ногу. Затем наклонилась к моему бедру, положила на него свою изящную ладошку (о, боги!) и начала яростно шептать какую-то тарабарщину, из которой я не понял ни слова. Я, как зачарованный, смотрел на нее, на ее грудь, вдыхал неземной аромат ее белокурых волос и уже не чувствовал боли.

Наконец, она закончила шептать и, к моему великому сожалению, убрала свою руку с моего бедра. Я снова вскочил, понимая, что выгляжу смешно в мокрых штанах, и залепетал:

— Благодарю, драгоценная дея Айвена! Как ты ловко исцелила мою ногу!

— Ты, Эрик, как твой кофе, горячий, словно огонь, — слегка улыбнулась девушка, рассматривая пустую чашку. — Я уверена, что ты рожден под стихией огня. Ты родился в середине месяца Солнечного Волка, верно? (Я удивленно поднял брови и кивнул: вот уж не думал, что Айвена интересуется моим гороскопом!) Огонь — это и мощная сила, и разрушающая. Кому много дано, должен помнить об этом и не спешить… Даже на очередное свидание.

— Айвена, побойся Драконьего Бога (уф, опять забыл его имя!), — деланно возмутился я. — Я зашел сюда после тренировки уставший, расслабился и вот… Если бы не твои волшебные пальчики и магические формулы, ходить бы мне с волдырем!

— Так ты с тренировки? — Айвена присела напротив и была настроена благожелательно, по крайней мере, разговаривала с участливостью целителя, с которой тот обращается к пациенту. — А я-то думала, что принц только и думает, что о девицах. Так мне сказали капли кофе в твоей чашке.

— Они врут! — искренне возмутился я. — Во всяком случае, раз ты умеешь разговаривать с водой, то уж допроси и три капли воды в стакане.

Айвена усмехнулась и взяла в руки стакан. Немного подержала его, пошептала, потом вдруг слегка покраснела и встала.

— Я, пожалуй, пойду, мне уже пора, Эрик.

— Не уходи! — я взял девушку за руку. — Ты ведь даже не выпила кофе…

— Зато узнала кое-что… — Айвена улыбнулась самыми уголками пухлых губ, в которые мне смертельно хотелось впиться своими.

— Что?

— То, о чем лучше вслух не говорить. Но мне на самом деле пора. Знаешь, я ведь не рассчитывала, что придется спасать принца от нападения на него чашки с горячим кофе. И мой перерыв между занятиями уже закончился.

Гордая красавица вытащила свою ладошку из моей ручищи, она выскользнула просто, как рыбка, хотя я держал ее крепко. И на прощание взглянула на меня своими синими омутами так, что я забыл, о чем думал полчаса назад. Ощущение от ее прохладной кожи все еще длилось и возбуждало. Но не только в плотском смысле, но и в другом. Я стоял и смотрел вслед удаляющейся точеной фигурке в шелках, словно завороженный, а во мне горели сразу два солнца — на уровне груди и там, у бедра, которого касалась ее нежная ручка. Нет, она не Снежная Королева. Королева — да! Но ее холод — это маска, за которую, по чистой случайности, мне сегодня удалось заглянуть. Просто она не из тех, кто вешается на шею сыну конунга. И это очень хорошо: я устал от кривляк и жеманниц, которые так и норовят забраться в мою постель. Да, я пользуюсь ими, как всякий мужчина, таковы законы природы. Все самцы таковы в животном мире. Хотя, говорят, что волки и лебеди — однолюбы.

Смешно, но мне покровительствует волк, а Райнару — лебедь, судя по нашим месяцам рождения (он родился в месяц Ветрокрыла). Ну, Райнар-то в отличие от меня ни с кем не встречается после неудачного романа с какой-то актриской из Даалберга. А я ему говорил, девушка для серьезных отношений должна быть нашего круга. Не забывай, ты сын конунга прежнего, и брат конунга нынешнего. Так что актрисы, танцовщицы, маркитантки — для развлечений и только. Но он, кажется, вообще перестал думать о женщинах, из библиотеки не вылезает.