— Живут они где-то на скалистых островах в Нордическом море, называют себя викиями. Верховодит ими вождь. Известны как хорошие мореходы, которые ограбили уже всех своих соседей. Теперь вот добрались до нашего континента. Промышляют они набегами и грабежами, безжалостно убивают стариков, а молодежь охотно берут в плен в качестве рабов. Да не для себя, а для продажи. Сами они рабов практически не имеют, разве что есть немного у вождя.

— Раз так, значит добыча им нужна постоянно. Значит, на Грейден-холле они не остановятся, отец.

— Да, сын, ты прав, — Ингвар нервно ходил по комнате, вспоминая свой разговор с отцом перед походом на каридасов. Как же циклична история! У каждого поколения своя война, и от этого никуда не деться, увы…

— Когда выступаем отец? — Эрик чувствовал напряжение в мышцах, казалось, их наполняет огненная мощь, которая требует выхода.

— Я уже разослал гонцов управителям ланов Сноварген, Лилльсольм и Феррстад, чтобы они выслали свои дружины в Сноварген как можно скорее. Думаю, в течение двух дней они соберутся в назначенном месте. Дружина Сноваргена первой примет бой, перекрывая путь викиям на столицу лана — Лиссберг. А затем с трех концов наши дружины подтянутся и ударят по варварскому сброду!

— Отец, позволь мне начать сбор дружин.

— Да, Эрик, начинай, — конунг стряхнул с себя ненужные сейчас эмоции и вновь стал собранным. — Ты будешь руководить своей дружиной, а второй — кай Аттель. Ну ты его помнишь, Королек который?

— Конечно, помню, отец! — Ему Эрик доверял, как самому себе.

— А поведу вас всех я, — Ингвар посмотрел на сына, предвидя возражения и пресекая их одним только взглядом. — Сын, в трудное время конунг должен быть со своим народом и со своим войском. А пока мы там разбираемся с викиями, твоя мама — королева Элла — прекрасно управится с делами. Она у нас умница, ты же знаешь.

Ингвар улыбнулся при упоминании имени своей жены и тут же нахмурился, представив себе неизбежную сцену прощания перед походом. Когда он ушел на войну с каридасами, он не смог попрощаться с невестой из-за обстоятельств. Но в этот раз ему придется увидеть слезы своей жены.

— Эрик, обязательно попрощайся с невестой. Слышишь? — обратился он к задумавшемуся сыну. Тот поднял голову и вопросительно посмотрел на отца.

— Ее образ будет оберегать тебя в бою. Итак, завтра на рассвете выступаем.

С самого утра весь Дрокенсвёрд гудел, как потревоженный улей. Весть о нападении викиев на мирный Сноварген потрясла людей, из которых многие были связаны с тамошними жителями родственными узами. В любом случае все понимали, что если варваров не остановить, они проникнул вглубь континента, сея смерть и уводя людей в полон. Смотреть, как их жен и детей продают дикари на невольничьих рынках никто не собирался.

И простой люди, и знатные драконьи семейства начали готовиться к походу. Богачи жертвовали средства на броню для пехотинцев, луки, стрелы и мечи. Горожанки попроще снимали из ушей золотые серьги, чтобы отец, муж, сын или брат могли вооружиться для предстоящей битвы.

Пред сборами Эрик мчал коня к дому невесты. Он помнил слова отца о том, что надо обязательно увидеться на прощание перед походом. Ему и самому хотелось еще раз прижать к себе любимую, вдохнуть аромат ее волос, ощутить вкус ее нежных губ. Спрыгнув с коня, он бросив поводья слуге и буквально вихрем ворвался в дом без доклада. Не то время, не до церемоний.

Герцогиня Ирма, увидев Эрика, всплеснула руками, обняла его, затем подняла на него заплаканное лицо.

— Эрик, как же так? — запричитала она.

— По-другому нельзя, дорогая дея Ирма, — мы должны быть во главе и вести свой народ. Разве было бы лучше, если бы мы попрятались по углам? Вы, наши дорогие женщины, первыми перестали бы уважать трусов.

— Ты прав, сынок. Можно я уже буду тебя так называть?

— Конечно, дея Ирма, — сказал Эрик, блуждая взглядом по лестнице, ведущей на второй этаж.

— Беги к ней, Эрик! — герцогиня пожала ему руку и махнула зажатым в кулаке кружевным платком в сторону второго этажа.

Эрик влетел в комнату Айвены, как ураган. Девушка вскрикнула и бросилась ему на шею. Они стояли так несколько минут. Айвена крепко сцепила руки за шеей Эрика, словно боялась, что если она их расцепит, то больше не увидит жениха никогда. Потом оторвала лицо от его груди, взглянула на него большими голубыми глазами, покрасневшими от слез, и принялась лихорадочно целовать его лицо: глаза, брови, щеки, нос, губы.

— Эрик, любимый, — задыхаясь от слез и поцелуев, шептала Айвена.

Эрик почувствовал, что он уже на взводе, и его мужское естество, порывы которого ему и всегда было сдерживать непросто, сейчас просто вздыбилось от жарких прикосновений любимой девушки.

— Айвена, я не смогу остановиться…, — запинался Эрик, уже плохо соображаю, что делает, — если ты продолжишь….

Айвена тоже не могла остановиться. Мысль о том, что жених уходит на бой, туда, где боль и смерть, заставляла ее обнимать его еще сильнее, прижимаясь к нему всем телом.

— Эрик, целуй, обнимай меня, делай все, что хочешь… — жарко зашептала девушка, — Я хочу тебя, прямо сейчас, здесь.

Парень так крепко сжал в объятиях ее стройное тело, что из груди Айвены вырвался тихий сладострастный стон. Эрик подхватил ее на руки и положил на постель. Они начали быстро раздеваться. Когда Эрик увидел невесту нагую, эти нежные, полные, округлые груди, золотистый пушок на лобке, внутри него взревел древний дракон. Его вдыбившееся мужское достоинство неудержимо влекло ко входу в желанную пещеру.

Эрик навалился горячим телом на девушку, которая бессознательно обхватила его талию ногами, как делали все праматери с сотворения Земли. Она расширившимися глазами смотрела в пламенеющие оранжевым блеском глаза Эрика со ставшими вертикальными глазами. Под его мышцами, бугрившимися на его вытянутых руках, которыми от поддерживал свое мускулистое тело, вдруг пробежала тень, напоминающая рисунок драконьей кожи. Девушка ощутила, как в ее девственное лоно осторожно и бережно, словно исследуя, входит член Эрика, доставляя ей неизведанное прежде наслаждение. Она закрыла глаза и застонала. И тут почувствовала резкий толчок и зажмурилась от резкой боли, которая, впрочем, вскоре сменилась яркими спазмами и отступила перед сладострастным ощущением от вливающейся в ее лоно горячей струи. Айвена впилась ногтями в спину Эрика, выгнула спину, и они оба застонали.

Потом влюбленные лежали в объятиях друг друга, не в силах расстаться.

— Айви, ты теперь совсем моя женщина, — улыбался Эрик. — Моя, только моя.

— Конечно, твоя и больше ничья, — засмеялась Айвена. Ей стало смешно от мысли, что Эрик, такой красивый, мужественный и неотразимый, еще мог думать, что она могла бы кого-то сравнить с ним.

— А помнишь, когда мы были детьми, — вдруг вспомнил Эрик, улыбаясь, — ты меня назвала дураком и сказала, что я не умею играть.

Айвена рассмеялась и легла на обнаженную грудь Эрика, играя пальцами с растительностью на ней.

— А я и сейчас от своих слов не отказываюсь, — пошутила она. — Но играть с тех пор ты научился!

Эрик обнял девушку покрепче и мечтательно сказал: «Вот мы с тобой и нарожаем глупых эриков и беленьких айвен. Только сначала надо вернуться с войны…»

После горячего прощания с невестой воодушевленный Эрик вернулся домой, чтобы одеться в броню и подготовиться к походу. Затем он помчал к месту сборов дружин.

Конница была полностью сформирована из представителей драконьей знати. Эрик на своем белом жеребце объезжал дружину, вглядываясь в знакомые лица. По раскраске хохолков на шлемах всадников и цвету шелковых шарфов, намотанных на шею рыцарей, чтобы не натирать ее при резких поворотах головы, можно было узнать, какие семейства послали свои сыновей на бой с варварами

Фиолетовый — цвет герба графа Уоррика. Эрик кивнул улыбчивому Лансу Уоррику, графскому сыну, задире и бабнику, завсегдатаю салонных вечеринок, с некоторым удивлением обнаружив его в рядах защитников. С ним был его брат Гент, серьезный парень, которого принц, напротив, ожидал здесь увидеть, поскольку хорошо знал его по своей бойцовской школе.