— Ты беременна? — С издевательским недоверием спрашивает Кассио.

— Прекрати! — Я ругаю его, бросая свою салфетку ему в лицо, хотя не могу перестать хихикать.

— Да ладно. Ты же знаешь, что я просто дразнюсь. — Он аккуратно бросает салфетку мне обратно.

Бьянка легонько шлепает Кассио по руке.

— Тебе лучше перестать шутить о таких вещах, иначе это может вернуться и преследовать тебя.

В ответ Кассио быстро целует свою невесту.

— Шутки в сторону, на самом деле у меня есть захватывающие новости, — признаюсь я.

Все взгляды обращены ко мне в молчаливом ожидании.

— Помните тот рисунок углем, который я сделала для своего выпускного проекта в прошлом семестре? В итоге я отправила его на художественный конкурс… — объясняю я, нервное волнение бурлит внутри меня.

— И? — Аня нажимает, ее голубые глаза блестят от предвкушения.

— Я выиграла место на предстоящей выставке студии! — Взволнованно пискнула я.

— Это потрясающе! — Одновременно восклицают невесты близнецов, а затем меня поздравляют Кассио и Лука.

Аня смотрит на меня с теплой гордостью во взгляде.

— Ты заслужила это, Скаут, — мягко говорит Нико, и эмоции в его глазах согревают меня до глубины души. — Этот рисунок — шедевр.

— Да, каково это — быть художественным вдохновением моей младшей сестры? — спрашивает Кассио, обращаясь к Петру.

Петр усмехается.

— Я бы солгал, если бы не сказал, что польщен.

С того ужасного дня на складе Ильи Попова между Петром и моими братьями установилось легкое взаимопонимание. Почему-то Петр не испытывает к ним неприязни, несмотря на серьезные травмы, которые они ему нанесли, — сотрясение мозга, перелом скулы, несколько сломанных ребер и пять швов на бедре, о чем мы узнали после того, как я заставила его на следующее утро первым делом отправиться в больницу.

И их мнение о моем муже полностью изменилось. Это огромное облегчение — знать, что мои братья способны принять его так же сильно, как люблю его я. Потому что я без ума от Петра, и со временем это только укрепилось.

Наклонившись к нему, я украдкой целую его, и Петр обхватывает меня за плечи. Через минуту приносят ужин, каждая тарелка выложена с размахом, на ней изображено agnello con le olive — классическое итальянское блюдо из баранины.

— Прежде чем мы начнем есть. — Говорит мой отец, впервые за сегодняшний день заговорив, — у меня есть объявление.

За столом воцаряется тишина, все взгляды перемещаются на передний план. Я оглядываю комнату, чтобы понять, не знает ли кто-нибудь уже, о чем идет речь. Но если и знают, то никто не выдает себя.

Мой отец стоит, целенаправленно глядя на каждого человека за столом. Затем, наконец, он говорит:

— Я решил официально уйти в отставку и позволить Нико возглавить наш семейный бизнес.

Моя челюсть едва не падает на пол. Переведя взгляд на Нико, я пытаюсь понять, знал ли он об этом заранее. Но мой брат как всегда невозмутим, поэтому я не могу знать наверняка.

— Когда? — Спрашивает Кассио после минутного молчания.

— К концу года, я планирую, что все будет готово, но мы начнем переход на следующей неделе. — Мой отец возвращается на свое место во главе стола.

Какое-то время никто не говорит.

Затем Илья Попов поднимает свой бокал с вином.

— Поздравляю, — говорит он, его русский акцент плавный, голос глубокий. — Нечасто мужчины, возглавляющие такие известные семьи, как наша, доживают до пенсионного возраста.

Мой желудок подпрыгивает от этого напоминания, и я краем глаза бросаю боковой взгляд на Петра. Илья не ошибается. Его собственный отец умер, когда Илье было около двадцати. А отец Петра умер, когда Петру было еще меньше. Это две из трех семей, с которыми я знакома лично. Одна из самых трудных вещей, с которыми трудно смириться в образе жизни Петра.

Остальные за столом поднимают бокалы в знак тоста, и я звеню своей водой об их бокалы с вином на ножке. Затем мы все усаживаемся за стол, чтобы поесть. Я молча рассматриваю Нико, пока жую, зная, что мой брат будет далеко не тем доном, которым так долго был мой отец.

Я горжусь Нико и тем, кем он стал — если он и не совсем законопослушный гражданин, то все равно хороший человек и замечательный муж и отец. Не говоря уже о лучшем старшем брате, о котором только может мечтать девушка.

Я рада за него, что он получил шанс возглавить нашу семью. По правде говоря, хотя я мало что знаю о бизнесе, я верю, что Нико прекрасно справится с этой задачей. А с Нико у нашей семьи и семьи Петра, думаю, будет еще больше шансов развиваться вместе. То есть, как только Петр станет паханом.

В моей жизни произошло столько новых захватывающих перемен, что я с трудом успеваю за ними следить. Но, сидя за обеденным столом и подсчитывая свои благословения, я понимаю, что лучшей жизни и желать нельзя. Пройдя путь от защищенного детства, когда я была погружена в книги и сказочное видение реальности, до года сложных переживаний и интенсивного роста, я чувствую, что наконец-то стала самостоятельной женщиной. И хотя Петр по-прежнему любит называть меня принцессой и, полагаю, в некоторых отношениях я действительно ей соответствую, я стала ценить реальность, в которой живу, больше, чем когда-либо училась любить эти сказочные миры. Потому что в этой жизни у меня есть кое-что получше прекрасного принца.

У меня есть мой Петр.

Он — все для меня. И мы не просто живем долго и счастливо. Ведь впереди у нас еще столько приключений, семья, которую нужно вырастить, и жизнь, которую нужно построить.

Так что для нас это только начало.

СИЛЬВИЯ

ПЯТЬ ЛЕТ СПУСТЯ

Нервное возбуждение пульсирует во мне, когда я заканчиваю разговор с Дани, пока мы убираем наши художественные принадлежности.

— Как давно это было? — Спрашивает она, ее глаза блестят от моей нервной энергии.

— Слишком долго, — честно отвечаю я.

Месяцы? Я не видела своих братьев целую вечность, и я так рада, что они все сразу приехали в Нью-Йорк. Мы не собирались все вместе в одно и то же время уже больше года, но в эти выходные у меня есть нечто особенное, чем я хочу с ними поделиться. Поэтому я позаботился о том, чтобы они все были здесь.

— Ну, тогда я лучше уберусь с твоих глаз, чтобы ты могла закончить готовиться. — говорит Дани, притягивая меня к себе в объятия.

Я не знаю, что бы я делала без своей младшей подруги. С тех пор как я переехала в Нью-Йорк, она стала моей лучшей системой поддержки, как и Мила, сестра Петра. Но мы с Дани можем общаться через искусство, и это наполняет мою душу радостью.

— Увидимся в четверг? — Говорю я, провожая ее до двери нашего бруклинского дома.

— Звучит отлично, — соглашается она. Помахав через плечо, она выскальзывает за дверь.

Я на мгновение заглядываю за занавеску и наблюдаю, как она направляется по улице к своей машине. Только после того, как она скользнула за водительское сиденье, я опускаю шторку.

— Хм, посмотрите на эти сексуальные черные пальчики, — раздается глубокий голос позади меня. Мгновение спустя сильные руки находят мои бедра и притягивают меня к твердому телу.

Я удовлетворенно мурлычу, тая в объятиях Петра, и наклоняю голову, чтобы он открыл доступ к моей шее. Его губы касаются нежной плоти, отчего по рукам бегут мурашки.

— Весело провела время? — Шепчет он мне на ухо.

— Мне всегда нравится проводить время с Дани.

— А я смогу увидеть, над чем ты работаешь?

— Нет, пока я не закончу. — Говорю я, и Петр повторяет за мной своим глубоким баритоном, отвечая на свой же вопрос совершенно синхронно, потому что он слишком хорошо знает мое правило.

Я хихикаю, поворачиваю голову, чтобы посмотреть на него через плечо, и встречаю его напряженный серый взгляд.

— Я оставил Ислу с няней, — пробормотал он, имея в виду нашу дочку.