— Давай поболтаем в другой комнате, — предлагаю я, беря его за руку и ведя к двери. — Мы вернемся через минуту.

Я оглядываюсь на Аню, и она благодарно кивает мне. Затем она снова садится в свое кресло с Кларой. Тихо закрыв за собой дверь, я тяну Нико по коридору в гостиную их пентхауса.

Снаружи огни города сияют на фоне раннего вечернего неба. Это захватывающий вид через окна от пола до потолка, которые охватывают две полные стены его дома с открытой планировкой. Но я едва ли могу оценить его, когда мой брат в таком взволнованном состоянии.

— Что случилось? — Бормочу я, когда уверена, что мы вне пределов слышимости. — Почему у тебя все костяшки пальцев в крови?

Взяв его руки в свои, я поднимаю их, чтобы рассмотреть поближе. Это его кровь. Я уверена в этом по открытым порезам. Должно быть, он ударил что-то достаточно сильно, чтобы порвать кожу. Николо вырывает у меня руки, сжимая кулаки.

— Кассио рассказал мне, что сделал Петр, — хрипло говорит он, явно все еще навзводе.

У меня сжимается живот. Вот почему я вообще боялась говорить с Нико.

— Что ты сделал? — Я еле дышу. — Пожалуйста, не говори, что ты убил Петра, — я умоляю про себя, глядя в глаза брата.

— Ничего. Все в порядке. Мы его немного потрепали. — Нико колеблется. — И я пригрозил убить его. — Он качает головой, опуская глаза в пол. — Я должен был убить его, черт возьми…

— Нико, нет, — говорю я непреклонно. — Пообещай мне, что не сделаешь этого. Это определенно начнет войну с Велесами, и я не могу вынести мысли о том, что потеряю тебя, Касса или Луку из-за того, что произошло.

Губы Нико сжимаются в тонкую линию, когда он вызывающе смотрит на меня.

— Этот самодовольный ублюдок не получит тебя, Сил, — яростно заявляет он, схватив меня за щеку с братской привязанностью. — Ты слишком хороша для него. А он даже не видит этого. Я мог прочитать это в его тупой ухмылке.

— Я не хочу быть с ним больше, чем ты. Но я выйду за него замуж, чтобы защитить семью. Я, может, и не сильный боец или стратег, который может командовать людьми, как ты, но я могу выйти за Петра Велеса, чтобы не рисковать безопасностью всех. Так что, если мы не найдем способ разорвать мой контракт, не начав войну, я пойду до конца.

Мой брат качает головой.

— Нико, обещай мне, — настаиваю я. — Я никогда не прощу тебя, если ты поставишь нашу семью на карту ради меня. Так что дай мне слово, что ты больше не сделаешь ничего столь безрассудного. — Я удерживаю зрительный контакт, намереваясь смотреть на него, пока он не согласится.

Между нами повисает долгое молчание. Наконец, он тяжело вздыхает.

— Ладно. Я не убью этого ублюдка. Но он этого заслуживает. — Гнев, исказивший черты моего брата, тускнеет, когда он опускает плечи.

— Спасибо. — Я обнимаю его за талию и крепко обнимаю.

Нико прижимает меня к себе, несколько мгновений гладит по волосам.

— Тебе стоит пойти умыться, чтобы Клара не увидела, какой беспорядок ты из себя представляешь. — Мягко поддразниваю я.

Он усмехается и отпускает меня.

— Ты права. — Сжав мои плечи, он одаривает меня улыбкой и направляется в гостевую ванную комнату.

Как только я остаюсь одна, я переключаю внимание на узел тревоги в животе. Даже если мои братья не убили Петра, ничего хорошего из их действий не выйдет. Я люблю их за то, что они пытаются защитить меня, даже если я ненавижу, что ответ Нико — это насилие так часто. Но я не сомневаюсь, что Матрона и ее сын ответят тем же.

Я только надеюсь, что это не закончится тем, что кто-то другой пострадает. Все, что я хочу, — это чтобы ссоры прекратились. Вот почему я старалась смотреть на свой брак с Петром в позитивном свете. Потому что я предпочла бы быть с тем, кого не люблю, чем потерять тех, кого люблю.

Сделав глубокий вдох, я возвращаюсь по коридору в игровую комнату Клары. Она и ее мать поднимают глаза, когда я вхожу, и дочь Нико одаривает меня широкой красивой улыбкой.

— Где папа? — Спрашивает она.

— Он вернется через минуту. Ему просто нужно помыть руки.

— Ладно! — Клара возвращается к раскрашиванию, не задумываясь.

Я сажусь, чтобы присоединиться к ней, и Аня внимательно наблюдает за мной. Протянув руку через стол, я сжимаю ее руку, успокаивая ее и одновременно пытаясь успокоить себя.

ПЕТР

Когда я вхожу в внушительную библиотеку кампуса и вижу богатое дерево и темно-зеленые мраморные полы, я чувствую себя не в своей тарелке. Тихая атмосфера заставляет мою кожу покалывать и настораживает мои чувства. Что иронично, потому что я — самое опасное, что только что прошло через тяжелые двойные двери.

Пройдя мимо стойки регистрации, я направляюсь в главную комнату. Ряды полок за рядами заполняют двухэтажное пространство, все они завалены книгами разных размеров. Я здесь впервые, хотя знаю, что Сильвия часто приходит сюда после окончания занятий, я очень внимательно следил за ее расписанием.

Я осматриваю комнату, отмечая большое количество студентов, заполняющих столы и спрятавшихся в укромных уголках и щелях. Неплохое количество для того, что я хочу донести — множество людей, чтобы получить сообщение и распространить его. Затем мой взгляд останавливается на той, кого я ищу.

Сильвия сидит за одним из больших общих столов в центре библиотеки, ее локоть опирается на плотное дерево, ее пальцы запутались в ее густых волосах цвета красного дерева, а щека покоится на запястье. Она выглядит глубоко погруженной в книгу, лежащую открытой на столе перед ней. В ее красоте есть что-то нежное, почти хрупкое. Хотя она худая, кажется, что она полностью состоит из мягких краев — олицетворение поговорки «ни одной злой косточки в ее теле».

Я наблюдаю за ней несколько минут, за тем, как ее светлые глаза сканируют страницы перед ней почти жадно, как ее волосы падают, словно разделительная занавеска между ней и человеком слева от нее. В ней есть умиротворенность, которую я никогда не мог найти в жизни и которой мог бы легко позавидовать, если бы задумался.

Невинность исходит от моей невесты, наивность, которая окружает ее, как защитная подушка, и в то же время оставляет ее широко открытой — уязвимой для всех зол мира… Как я.

Я почти чувствую себя виноватым за то, что собираюсь сделать. Но моя челюсть все еще разбита из-за силовой игры Николо, и я не могу просто так позволить такому поведению сойти с рук. Теперь моя очередь расставить все точки над i. Время устроить публичную демонстрацию.

Я шагаю по тихому первому этажу. Второй уровень выходит на главный атриум, почти как трифорий старой церкви. Перила из темного дерева идут по периметру, открывая большое количество студентов, обучающихся на втором уровне. Скорее аудитория, что мне подходит.

Когда я дохожу до Сильвии, она все еще настолько погружена в свою книгу, что даже не замечает меня. Во мне вспыхивает любопытство, когда я задаюсь вопросом, что может быть настолько захватывающим. Я заглядываю через ее плечо на название, написанное на шапке страницы, но я его не узнаю. Восток. Я также не узнаю автора, Эдит Патту.

И все же она не заметила меня, стоящего всего в нескольких дюймах от ее локтя. Чтобы привлечь ее внимание, я просовываю пальцы под обложку и с грохотом захлопываю тяжелую книгу в твердом переплете. На обложке изображена женщина, стоящая рядом с белым медведем, — так что это определенно художественное произведение.

Сильвия смотрит на меня, ее карие глаза темнеют от удивления и замешательства. Затем они расширяются, когда встречаются с моими.

— Петр, — ахает она, отстраняясь от меня, словно инстинктивно зная, что будет дальше.

— Хорошо проводишь время? — Многозначительно спрашиваю я.

— Я, э-э… — Она смотрит на свою книгу, а затем снова на меня, закусив губу. Медленно она поднимается со стула. Не сводя глаз с моего лица, она осторожно отступает, как от опасного хищника.