Ее наряд одновременно высококлассный и граничащий с искусством: множество цветов в нужных местах, создающих впечатление организованного хаоса. Она останавливается в дверях, ее голубые глаза сканируют комнату, пока она не находит Петра. Затем улыбка озаряет ее лицо, и ямочки невозможно не заметить.

— Петр! — Радостно восклицает она, обхватывая его за талию, когда он встает, чтобы поприветствовать ее.

В моих жилах закипает тревога, но я быстро подавляю ее, уверенная, что он не пригласит кого-то под предлогом нашего знакомства только для того, чтобы заставить меня ревновать.

— Привет, Дани, — тепло говорит он, прижимая ее к себе. Затем он отпускает ее, чтобы она могла повернуться ко мне лицом. — Это моя невеста, Сильвия. Сильвия, это Даниэль Ришелье. Я ходил в школу с ее старшим братом.

— Приятно познакомиться. — Говорит Дани, обходя стол, когда я встаю, чтобы поприветствовать ее.

Я ожидаю рукопожатия. Вместо этого она притягивает меня к себе и крепко обнимает, заставая врасплох и совершенно обезоруживая. Эта девушка мне уже нравится.

— Мне очень приятно. — Говорю я, когда мы все снова устраиваемся за столом.

— Я так много о тебе слышала, но Петр не упомянул, какая ты потрясающая, — восторженно говорит Дани.

— О, эм… Спасибо. Надеюсь, ты не слышала ничего слишком плохого… — неубедительно шучу я, глядя, как пылают мои щеки.

Дани смеется, принимая мой юмор таким, какой он есть, хотя я задаюсь вопросом, что Петр мог сказать обо мне.

— Я слышала, ты увлекаешься искусством, — добавляю я, желая отвлечь внимание от себя.

— Да! Я… ох, я просто возьму содовую. Спасибо, Оскар, — вклинивается она, как только он появляется.

Он кивает и уходит, а Дани снова поворачивается ко мне, ее голубые глаза блестят от волнения.

— Я люблю искусство. Мне очень нравится фотография, но я очарована всем этим и хочу изучить разные виды искусства. Ты ведь тоже художник, верно?

Я киваю.

— С чем ты работаешь чаще всего? — Дани переплетает пальцы и подпирает ими подбородок, наблюдая за мной с напряженным любопытством.

— В основном рисую углем и немного мелом.

— О, мне это нравится! Я всегда хотела понять это лучше. Это такой особый стиль. Те несколько раз, когда я рисовала углем, получалось больше похоже на дым из двигателя поезда, чем на то, что я пыталась изобразить.

Дани хихикает, и я не могу не присоединиться.

— Ты бы не могла научить меня? — Спрашивает она, ее энтузиазм растет.

— О. — Моя спина напрягается от удивления. — Конечно. С удовольствием. Может быть, в обмен на это ты научишь меня нескольким приемам фотографии.

— Пожалуйста. Ты учишься в колледже Роузхилл. А я тем временем еще учусь в средней школе. Я уверена, что ты уже освоила те приемы, которым научилась я. Но я с удовольствием покажу тебе все, что знаю.

— Отлично. — Я широко улыбаюсь.

Через мгновение появляется Оскар, наш сервер, с напитком для Дани и нашим заказом. Я даже не удостоила его взглядом. Словно почувствовав мое беспокойство, Дани берет меня за руку, чтобы привлечь мое внимание.

— Ты пробовала здешнюю перепелку? — Спрашивает она, ее голубые глаза круглы.

— Нет, а она вкусная?

— Умереть не встать, — восхищается она, затем поворачивается к Оскару и заказывает ее.

— Я возьму то же самое. — Говорю я Оскару, благодарная за ее совет.

— А я возьму антилопу со специями, — заканчивает Петр, собирая наши меню и передавая их официанту.

— Антилопа со специями? — Спрашиваю я в шоке. Мне действительно стоило заглянуть в меню. Похоже, этот ресторан специализируется на редких сортах мяса.

— Я дам тебе немного попробовать, — предлагает Петр, его взгляд слегка забавен.

От того, как оценивающе смотрят на меня его серые глаза, у меня по шее пробегает тепло.

— Спасибо.

— Значит, твоя семья из Чикаго? — Спрашивает Дани, привлекая мое внимание.

— Да, — соглашаюсь я, проглатывая глоток напитка. — А ты родилась в Нью-Йорке?

— О, да. Моя семья живет здесь уже больше века. Мой отец говорит, что именно поэтому он так хорошо понимает, как бьется сердце города. — Дани закатывает глаза.

— Чем занимается твой отец?

— О, он генеральный прокурор штата, — бесстрастно отвечает Дани, отмахиваясь от вопроса, как будто он не имеет ни малейшего значения.

Тем временем мои глаза чуть не вылезли из головы. Дочь генерального прокурора общается с одним из наследников преступного мира Нью-Йорка? Это не кажется правдоподобным. Я бросаю взгляд на Петра в поисках помощи и получаю лишь веселое хихиканье.

— И он не возражает, что ты проводишь время с…? — Я колеблюсь, не уверена, что Дани понимает, кто именно такой Петр. Я не хочу быть тем, кто лопнет этот пузырь.

Дани отмахивается от вопроса взмахом пальцев.

— То, чего не знает мой отец, ему не навредит. Кроме того, Петр — старый друг Бена. Этого мне вполне достаточно.

Я бросаю взгляд на Петра и вижу, что он смотрит на меня, как это часто бывало сегодня. Он ничего не сказал с момента появления Дани, но, похоже, его заинтриговала моя линия вопросов.

— Итак, какое твое любимое произведение искусства? — Спрашивает Дани, резко переводя разговор в другое русло.

— Ты хочешь, чтобы я выбрала только одно? — Недоверчиво спрашиваю я, вздыхая, выражая тем самым невыполнимость поставленной ею задачи. — Я имею в виду, что есть так много невероятных работ, выполненных разными средствами. Как я могу сравнить Ван Гога с Эшером или Бернини с Джорджией О'Кифф?

— Хорошо, тогда любимый рисунок углем, — уточняет Дани.

Я надолго задумываюсь.

— Наверное, «Проклятая душа» Микеланджело, — наконец говорю я.

— Никогда о нем не слышала. — Говорит Дани, наклоняясь ко мне, заинтригованная.

Я подробно описываю картину, рассказываю о том, какое затравленное выражение запечатлено на лице мужчины, о его глазах. Непрекращающийся поток вопросов Дани раззадоривал, все они проницательные и увлекательные, сосредоточены исключительно на искусстве. Вместе с ней я погружалась в мир картин, рисунков и фотографий, погружаясь в глубокий разговор. Мы едва переводим дух, когда приносят еду. Хотя мне приходится воспользоваться моментом, чтобы в полной мере насладиться божественным вкусом блюда из перепелов. Петр вежливо слушает всю трапезу, кажется, внимательно, хотя ему почти не удается вставить ни слова.

Я люблю каждую минуту, поражаясь тому, что могу встретить такую близкую душу так далеко от своего дома. Дани кипит творческими мыслями и энтузиазмом, и, хотя она на несколько лет младше меня, я чувствую, что мы могли бы стать близкими подругами. И каждый раз, когда я бросаю взгляд на Петра, ожидая, что ему наскучит этот вечер, он удивляет меня. Кажется, он совершенно спокойно относится к нашей болтовне об искусстве. Почти… счастлив, что я так хорошо поладила с Дани. А его задумчивые серые глаза задерживаются на мне удивительно долго. Каждый раз, когда я погружаюсь в страстный монолог о том или ином художнике или технике, он с открытым интересом наблюдает за мной.

К концу ужина мы с Дани обмениваемся номерами телефонов, а затем обнимаемся на прощание. Мне почти грустно видеть, как она уходит. Но она уходит, пообещав связаться со мной в ближайшее время и увидеться в следующий раз, когда я приеду в Нью-Йорк.

— Ну что ж. — Говорит Петр, когда мы смотрим, как Дани забирается на заднее сиденье своего такси. — Отличный вечер. Как ты смотришь на то, чтобы вернуться домой пешком?

Я оглядываю незнакомый район, удивляясь тому, что мы можем находиться в нескольких минутах ходьбы. Но он не ошибся. Воздух совершенно мягкий, дует приятный прохладный ветерок, но не слишком холодный.

— Звучит замечательно, — соглашаюсь я. — Это не слишком далеко? — Мои ноги болят от всей сегодняшней ходьбы, но я не хочу отказываться и досрочно завершать вечер.

Петр качает головой.

— Всего несколько кварталов в ту сторону. — Он жестом показывает вниз по улице.