— Даже если бы он упал в пределах нашей больницы, мы бы ничего не смогли сделать. И даже в Монтроуз. Травмы такой тяжести? То время, которое у вас было — просто чудо. Я очень сожалею о вашей потере.

Моей потере.

Кольт не потерялся. Я точно знала, где он находится.

Ему не место в морге. Его место было дома, в своей постели, в тепле и безопасности.

— Нам нужно идти домой, — сказала я Бекетту. — Мы должны рассказать Мэйзи, — на глаза навернулись слезы. Как я должна была сказать своей маленькой девочке, что вторая половина ее сердца исчезла? Как она должна была взять себя в руки и продолжать жить, будучи без своей второй половины?

— Хорошо. Пошли домой.

Доктор Франклин что-то сказал Бекетту и тот кивнул. Затем я каким-то образом поставила одну ногу перед другой, и мы направились к входной двери. Перед самой дверью я остановилась. Близнецы родились здесь. Я встала с кресла-каталки на этом самом месте и вывезла их в автокреслах, не обращая внимания на протесты медсестер, я шла, потому что должна была знать, что смогу сделать это сама.

— Элла?

— Я не могу просто оставить его здесь, — у меня защемило в груди, и я секунду боролась с собой, прежде чем смогла сделать вдох. Мое тело не хотело жить в мире без Кольта.

Руки Бекетта обхватили меня.

— Он у них. Он в безопасности. Мы позаботимся о нем завтра. А пока давай просто отвезем тебя домой.

— Не думаю, что смогу двигаться, — прошептала я. Я не могла заставить свои ноги сдвинуться с места, чтобы оставить Кольта позади, пока я иду домой.

— Хочешь, я помогу тебе? — спросил он.

Я кивнула, Бекетт наклонился и подхватил меня, одной рукой обхватив колени, а другой поддерживая спину. Я обхватила его за шею и прижалась головой к его плечу, пока он нес меня к утренней заре.

Бекетт отвез нас домой на моей машине. По крайней мере, мне так показалось. Время потеряло всякий смысл и значение. Я дрейфовала в океане, ожидая, когда следующая волна унесет меня под воду.

Я моргнула, и мы оказались внутри, Ада о чем-то хлопотала. Бекетт усадил меня на диван и накрыл ноги одеялом. Ада что-то сказала, и я кивнула, не заботясь о том, что именно это было. В моих руках появилась чашка кофе.

Солнце взошло вопреки моему горю. Не обращая внимания на то, что мой мир закончился прошлой ночью, оно решило идти вперед.

— Мама? — Мэйзи вошла в комнату, прижимая к себе голубого плюшевого мишку. Она была одета в фиолетовую пижаму, ее волосы были уложены, а лицо покрывали мелкие складочки от подушки. Так похоже на лицо Кольта. Смогу ли я когда-нибудь смотреть на нее и не видеть его?

— Привет, — прошептала я.

Бекетт появилась рядом с ней.

— Он мертв, — сказала она, как будто это был факт, ее лицо было более серьезным, чем когда-либо во время лечения.

Мои глаза метнулись к Бекетту, но он покачал головой.

— Я поняла это прошлой ночью. Боль прекратилась. Я знала, что его больше нет, — ее лицо исказилось, и Бекетт притянул ее к себе. — Он попрощался, пока я спала. Он сказал, что все в порядке, и чтобы я проверила его карман в рюкзаке.

Бекетт усадил ее рядом со мной на диван, а я подняла руку, чтобы обнять ее.

— Мне так жаль, Мэйзи, — я поцеловала ее в лоб, и она прижалась ко мне еще сильнее.

— Это неправильно. Он не должен был умереть. Я должна была. Почему он умер? Это несправедливо. У нас был уговор. Мы всегда должны были быть вместе, — она начала плакать, отчего у меня снова навернулись слезы. Ее крошечное тело прижалось к моему, а слезы пропитали мою рубашку. Я заставляла себя найти нужные слова, чтобы не оставлять дочь наедине с ее горем, потому что не видела выхода из своего.

— Это несправедливо, — сказала я ей, поглаживая по спине ее маленького голубого медвежонка, зажатого, между нами. — И ты не должна была умирать. Никто из вас не должен был. Просто так получилось.

Почему не может быть лучшего объяснения, чем это? Какой смысл в несчастном случае, который вы не могли предвидеть? Где здесь справедливость?

Бекетт встал на другую сторону, и мы окружили ее всем, что могли дать. Она нуждалась во всем этом. Может, я и потеряла сына, но она потеряла свою вторую половину.

Примерно через час она уснула, повернувшись к Бекетту. Он прижал ее к своей груди, провел руками по ее волосам, и я невольно подумала, не так ли он держал Кольта, когда тот умирал. Потом я отогнала эту мысль и засунула ее за дверь, которую открою, когда буду готова к ответу.

Вошла Ада, держа в руках рюкзак.

— Тебе это нужно? Она сказала проверить карман.

Я залезла в рюкзак и достала кофту Кольта. Там не было ни крови, ни слез, ничего, что указывало бы на нанесенную ему травму. Я осмотрела первый карман и обнаружила пустоту. Следующий тоже будет пуст, если верить логике. В конце концов, если они близнецы, это не значит… Мои пальцы наткнулись на что-то тонкое и сморщенное. Я потянула, и дыхание перехватило.

Это был красный лист.

***

В тот день, когда мы хоронили Кольта, солнце светило необыкновенно ярко. Оно пробивалось сквозь листву деревьев на маленьком острове, усеивая землю крошечными пятнами света. Поднялся ветерок, обрушив на землю каскад цветов, в основном золотистых от осины.

Я стояла между Бекеттом и Мэйзи, когда они опускали в землю маленький белый гроб Кольта. Мэйзи отказалась надеть черное, сказав, что это глупый цвет и Кольт его ненавидит. Она надела желтое, цвет солнечного света, и сжала в руках розового медвежонка Кольта.

Своего голубого она положила к нему вчера вечером, сказав, что только так они могут быть вместе. Но глядя, как свет уходит из ее глаз, я поняла, что мы хороним не только Кольта, но и частичку Мэйзи.

Эмма, маленькая девочка, которую спас Кольт, стояла рядом с родителями, по ее щекам текли крошечные слезы. Я безмерно гордилась тем, что сделал Кольт, и не могла заставить себя желать зла Эмме, она ни в чем не виновата. Но я все еще не могла понять, как Бог мог обменять жизнь одного ребенка на жизнь другого.

Был ли это Кольт вместо Эммы?

Или я слишком усердно молилась последние пару лет и случайно обменяла Кольта на Мэйзи своими отчаянными мольбами о том, чтобы она жила?

Очередь скорбящих стала подходить к нам, желая выразить свою скорбь. Зачем мне слушать, как сильно они по нему скучают? Я едва могла дышать, пытаясь впитать в себя боль Мэйзи и поддержать Бекетта. Для чужого горя просто не оставалось места.

— Я не могу, — сказала я Бекетту.

— Ладно, я справлюсь, — сказал он и проводил меня к маленькой скамейке, которую мы поставили на острове после смерти Райана. Мэйзи села рядом со мной, Бекетт и Ада принимали соболезнования, а Ларри провожал всех к маленьким лодкам, которые мы наняли, чтобы доставить людей на берег.

— Теперь я такая же как ты, мама.

— Какая детка?

Ее глаза не отрывались от Кольта.

— У нас обеих здесь братья.

Еще одна волна горя нахлынула на меня, затягивая в такие густые волны, что я не могла дышать, не могла видеть дорогу. Как кто-то смог пережить потерю ребенка? Почему боль просто не остановит мое сердце, как она постоянно угрожала, и не отправит меня вместе с ним?

Рука Мэйзи нашла мою, и в легкие потянулся воздух.

— Мы должны быть сильными, — наконец-то я нашла в себе силы ответить ей.

— Бекетт тоже с нами, — она перевела взгляд на Бекетта, который кивал и пожимал руку последнему из очереди. — Оба его лучших друга здесь.

Я в тысячный раз сглотнула, пытаясь прогнать постоянный комок в горле, наблюдая за ним. Он стоял крепко и уверенно, справляясь с тем, с чем не справилась я, хотя его горе не уступало моему. Он просто был настолько сильным.

Вскоре на скамейке остались только Бекетт, Мэйзи и я, сидящие лицом к дому, который Бекетт построил для нас.

— Вы готовы? — спросил Бекетт. — Мы можем пробыть здесь столько, сколько захотите.

Мне было невыносимо смотреть, как они засыпают грязью моего маленького мальчика, заслоняют солнечный свет на его лице. Это было слишком неправильно.