— Куда мы едем? — спросил он.

— Ко мне домой.

Он наклонился к окну, осматривая территорию.

— Ты живешь здесь?

— Да, — мы въехали на небольшую территорию, где стоял дом, и Кольт повернул голову.

— Ты живешь на другой стороне озера?

— Ага. Довольно круто, правда? — я заехал в гараж и заглушил двигатель.

— Конечно, — Кольт схватил свой рюкзак и оказался в доме раньше меня.

Я открыл дверь, и он влетел внутрь, упал на колени там, где коридор соединялся с кухней, и обнял Хавок. Она скулила, била хвостом по полу, положив голову ему на одно плечо, потом на другое.

— Я знаю. Я тоже скучал по тебе, девочка, — сказал Кольт, потрепав ее за ушами. — Все в порядке.

Не знаю, кто в этот момент убивал меня больше, Кольт с его ласковыми словами или Хавок с ее плачем. Она вела себя точно так же, когда Мэйзи вернулась домой после химиотерапии в декабре.

— У меня есть мороженое в морозилке, — предложил я.

— Нет. Мне и так хорошо. Давай поиграем!

Он бросил сумку, схватив куртку, и Хавок вывела его через парадную дверь, ее мячик уже был у нее во рту. Я последовал за ними и сел на ступеньки крыльца, пока Кольт бросал игрушку на берег озера. Он был всего в тридцати футах от меня, но черт возьми, я так за ним соскучился, что мне показалось, будто до него несколько миль.

Через несколько минут я подошел к ним.

— Тебе нравится? — спросил я.

— Отсюда не видно моего дома, — сказал он, пожав плечами.

— Нет, он за островом.

— Так вот почему ты забыл обо мне? — он бросил мяч на берег.

Да, такими темпами я не переживу и нескольких часов с ним. Элла найдет меня мертвым, а Кольт будет держать в руках растерзанные останки моего сердца.

— Я никогда не забывал тебя, Кольт. Это невозможно.

Хавок поднесла ему игрушку, и он бросил ее сильнее, в этом движении было больше злости, чем физической нагрузки.

— Да, точно.

— Кольт, — я опустился на колени и повернул его к себе, а затем сделал огромный вдох, чтобы успокоиться. По его щекам текли дорожки слез. — Я не забыл тебя.

— Тогда почему ты больше не приходишь? Однажды я пошел в школу, а когда вернулся домой, мама сказала, что вы больше не друзья, и на этом все закончилось.

— Приятель, это сложно, — я положил руки ему на плечи.

— Так говорят взрослые, когда не хотят ничего объяснять, — он моргнул, и еще одна пара обиженных слез упала.

— Знаешь что? Ты прав. Отношения между взрослыми людьми очень трудно объяснить, но я попытаюсь. Я все испортил. Ты понял? Не твоя мама. Это не ее вина, а моя. И я облажался так сильно, что мы расстались.

— Но ты же не порвал со мной! — закричал он. — Или с Мэйзи! Ты просто исчез! А когда я пришел к тебе, тебя уже не было. Ты ушел, не попрощавшись и не объяснив причины.

— Я здесь, — сказал я, и мое горло сжалось, едва не подавив слова.

— Но я не знал этого! Ты сказал, что любишь меня и что мы друзья. Друзья так не поступают.

— Ты прав. Кольт, мне так жаль, — я вложил в свои слова все чувства, надеясь, что он поймет, насколько они правдивы. — Я скучал по тебе каждый день. Не было ни одной минуты, когда бы я не хотел увидеть тебя или поговорить с тобой. То, что произошло между твоей мамой и мной, не означает, что я не люблю тебя и Мэйзи. Просто… — почему у меня не было слов для этого? Почему я не мог объяснить ему причину, не перекладывая вину на Эллу? Это была не ее вина. Это была моя.

— Все это ложно, — закончил он.

— Да. Сложно.

Его гнев угас, а на губах застыла печаль.

— Я просто… я вроде как думал, что ты мой отец. Или может быть, когда-нибудь им станешь. А потом тебя не стало.

На этот раз его слезы уничтожили меня. Я прижал его к груди, обхватив руками.

— Я тоже, Кольт. Ничто не сделало бы меня счастливее, чем быть твоим отцом. Ты самый лучший мальчик, которого я только мог себе представить. Это не твоя вина. Это не вина твоей мамы. Это моя вина. Так что, если ты хочешь злиться, это нормально, но ты должен злиться на меня. Ни на кого другого. Обещаешь?

— Я не хочу злиться, — он заплакал в мою рубашку. — Я хочу, чтобы ты все исправил!

— Я бы хотел. Но есть вещи, которые слишком сложны, чтобы их исправить.

Он отстранился и посмотрел на меня.

— Мэйзи была очень больна, и вы с мамой ее вылечили. Она часто плачет, но мама говорит, что ей станет лучше, если она будет бороться.

— Я знаю, — обычно я хорошо понимал детскую логику, но тут он поставил меня в тупик.

— Вы не так больны, как Мэйзи, вы можете попытаться это исправить. Ты не видишь, как Мэйзи сдалась, а ведь прошла целая вечность, — он затянул последнее слово. — Вы с мамой изменили все за один день.

— Мне бы очень хотелось, чтобы все было так просто, Кольт.

— Мэйзи тоже. Но она достаточно храбрая.

Семилетний ребенок серьезно учил меня отношениям.

— Знаешь, на кого ты сейчас похож?

Он поднял брови, но не ответил.

— На твоего дядю Райана. Прямо как он.

Он посмотрел на остров и вернул взгляд ко мне.

— Ладно. Так ты будешь пытаться это исправить? Или ты сдаешься?

Для Кольта все было так просто. Он еще не видел худших проявлений человечества, того, что люди способны сделать друг с другом. Не видел, что я сделал с его мамой. Не знал, что я стоил ему дяди. В тот момент я еще больше любил Эллу за то, что она не настроила их против меня.

— Я могу попытаться, дружище. Для тебя и Мэйзи я могу попытаться.

Я уважал желание Эллы исчезнуть. Это показалось мне лучшим способом оказать ей честь. Кроме того, я не заслуживал второго шанса. Но что, если я совершил ошибку? Что, если мне следовало надавить? Она бы оттолкнула меня в ответ.

— Хорошо. Извинись. Девушкам это нравится, — он кивнул и похлопал меня по плечу.

— Я буду иметь это в виду. Что-нибудь еще?

Его лоб на мгновение наморщился, а потом он ухмыльнулся.

— Им также нравится, когда ты сражаешься за них.

Боже, мне нравился этот парень.

— Эмма — та самая, да?

Из того, что я помнил о дне рождения Кольта, она была милой, доброй и умной, с большими карими глазами и вьющимися черными волосами на несколько тонов темнее, чем ее цвет лица.

— У нее красивая кожа, — он кивнул, чтобы подчеркнуть.

Я присоединился к кивку, умудрившись не захихикать.

— Ты ей это говорил?

— Нет! — он на секунду огляделся по сторонам, раздумывая. — Может быть, когда нам будет по двенадцать.

— Играем в долгосрочную игру, понял, — я встал, когда он повернулся и снова бросил мяч Хавок, которая терпеливо ждала. — Я думаю то, что ты сделал для нее сегодня, было просто потрясающе. Всегда нужно защищать тех, кто поменьше. Хотя, может быть, стоит поменьше применять кулаки.

Он кивнул.

— Я очень разозлился.

— Да, я тоже это понимаю. Но это большая часть того, как быть мужчиной — знать свою силу и контролировать свой гнев.

— Мне семь.

Я чуть не рассмеялся, осознав, что уже достаточно долго нахожусь в его жизни, чтобы услышать эти слова. И хорошо помню, когда он впервые сказал «Мне шесть».

— Так и есть. Ты мог бы просто оттащить его, результат был бы не таким приятным, но таким же эффективным. Кроме того, не было бы никакого наказания.

— Я буду иметь это в виду, — сказал он, повторив мои слова, сказанные ранее.

— Так что ты думаешь о доме? — я построил этот дом для него, для Мэйзи… для Эллы. По иронии судьбы, мы расстались как раз перед тем, как я смог бы сделать ей сюрприз. А может, мне просто следовало сказать ей об этом с самого начала, как и обо всем остальном.

Он посмотрел на дом, его брови оценивающе сошлись.

— Он хорош. Мне нравится.

— Рад это слышать.

— Здесь нужен домик на дереве, — он указал на кучу сосен. — Вот здесь было бы неплохо.

— Принято к сведению.

— И канатная дорога.

— Ты ведь не собираешься отказываться от этой идеи?

— Никогда! — он сорвался с места и погнался за Хавок по пляжу, когда зазвонил мой телефон.