— Кофе? — предложил я.

— Нет, спасибо. Может, начнем?

Мы все собрались за столом в столовой. Даниэль сидела во главе стола, раскладывая папки и тетради, словно готовилась к экзамену. Элла сидела рядом со мной с одной стороны, крепко сжимая мою руку, а Донахью — с другой, откинувшись в кресле, потягивая кофе. Парень всегда умел держать себя в руках. Но зачем ей понадобилось вызывать его?

— Давайте начнем. Мистер Джентри, расскажите мне, пожалуйста, как получилось, что вы решили усыновить детей мисс Маккензи? — она надела очки, достала ручку и закрепила ее над желтым блокнотом. Старая школа.

— Я служил в одном подразделении с ее братом, Райаном. В своем последнем письме он просил меня приехать в Теллурид и позаботиться о его сестре, Элле.

Она кивнула, быстро записывая.

— Могу я взглянуть на письмо?

— Нет, — ответила Элла. — Это личное и не ваше дело.

Даниэль наклонилась вперед, устремив свой ястребиный взгляд на Эллу.

— Ваша дочь была удочерена в июле и с тех пор обошлась нашей компании более чем в миллион долларов за лечение заболевания, которое было известно ранее и сразу же лечилось с помощью терапии, одобренной вашим врачом. Если вы не хотите оплачивать эти счета, я предлагаю вам отдать мне письмо.

О, эта женщина была та еще штучка. Я приподнял бедра и достал письмо из заднего кармана, протягивая его ей через стол.

— Вы не можете его забрать.

— Вы храните его при себе? — спросила она, глядя на меня поверх очков.

— Да. Когда твой лучший друг просит тебя о чем-то подобном, ты стараешься держать это рядом.

Она открыла письмо и перечитала его, а потом сфотографировала на телефон. Я почувствовал себя оскорбленным, как будто она только что сфотографировала обнаженную душу Райана без его разрешения. Но это то, чего бы он хотел. Он хотел бы, чтобы его семью защищали. И я тоже.

— Интересно, как подразделение одобрило эту миссию? — спросила она Донахью.

— Не знаю, какое подразделение вы имеете в виду, — ответил он, пожав плечами.

— Я прекрасно знаю, чем вы занимаетесь, капитан Донахью. Я проследила за вашими бумагами и за сделкой, которую вы заключили с мистером Джентри, чтобы удержать его в этой маленькой лазейке с инвалидностью. Вы все спланировали? Вы держите его на временной нетрудоспособности, чтобы он мог оплатить страховку младшей сестры его друга?

Донахью сделал глоток кофе, и я был потрясен, настолько он был крут.

— Нет, но, если это было преимуществом моего предложения, я рад, что помог. Джентри предложили временную нетрудоспособность, потому что у меня есть полномочия предложить ее, и он был не в состоянии вернуться на службу.

— И эти причины были… — она подняла на него глаза.

— Превыше ваших полномочий. Послушайте, я согласился приехать сюда ради Эллы и Бекетта, и у меня нет проблем с тем, чтобы прояснить все вопросы, которые вы считаете существенными. Но у вас нет допуска, чтобы знать… ну, почти все. Все, что вы узнаете, это то, что я был уполномочен предложить ему временную нетрудоспособность в надежде, что он достаточно поправится, чтобы вернуться на военную службу в любое время в течение следующих пяти лет. Были поданы соответствующие документы, и он по-прежнему имеет право на медицинское обслуживание. Вот и все. Это все, что вы от меня получите.

Она поправила очки и перевела взгляд на нас с Эллой.

— Значит, вы случайно появились в Теллуриде, чтобы выполнить просьбу вашего покойного приятеля и усыновить ее детей.

— Не случайно, но да. Я влюбился в детей, как и в Эллу. Когда любишь кого-то, хочется его защитить. У них не было отца, и я хотел стать им для них.

— Но вы могли бы просто жениться на мисс Маккензи и добиться того же, верно? — ее взгляд скользнул, между нами.

— Тогда это было бы мошенничеством, — сказал я, когда Элла крепче сжала мою руку. — Это дало бы вам повод для разбирательства, хотя если бы вы преследовали каждую молодую девушку, которая гонялась за пособиями солдат, вы были бы слишком заняты, чтобы появляться здесь.

— Я не очень-то верю в брак, — добавила Элла.

Что. Что. Черт?

— Не верите? — спросила мисс Уилсон, явно не веря ей.

— Нет. Я была замужем за биологическим отцом Кольта и Мэйзи. Он ушел, как только узнал, что у нас будут близнецы. Вскоре после этого он развелся со мной. Женитьба с Бекеттом была бы абсолютным мошенничеством, а я не верю в этот институт. В конце концов, что это такое, когда клятвы ничего не значат, а лист бумаги связывает твою жизнь с чьей-то так же легко, как следующий лист расторгает эту связь? Это ничего не значит. А вот усыновление — да. Он удивительно привязан к моим детям и разделяет с ними столько же родительских обязанностей, сколько и я. Он водит Мэйзи на процедуры, берет Кольта на футбол и сноуборд. Он построил для них домик на дереве и собирает ланчи по утрам. По-вашему, это похоже на мошенничество?

Наступила неловкая тишина, пока мисс Уилсон притворялась, что просматривает свои записи. Все это не имело никакого смысла. Конечно, счета Мэйзи были астрономическими, но люди каждый день усыновляют детей с высокими потребностями.

— Если мы закончили на этом… — начал Донахью.

— Я не удовлетворена, — тон ее голоса, то как она уставилась на Донахью, заставили меня наклониться вперед и рассмотреть все детали ее лица. Это было личное.

— Откуда вы узнали о подразделении? — спросил я.

— По моим предположениям, она узнала об этом от своей сестры, Кассандры Рамирес, — Донахью пристально посмотрел на нее.

Рамирес. Его уволили после того, как он потерял руку. Судя по тому, что я слышал от ребят перед отъездом, процесс был нелегким. В этом отношении Элла была права — такие парни, как мы, не отказываются от адреналина без боя. У меня были поисково-спасательные работы. У Рамиреса… не было.

Она сглотнула и несколько раз постучала ручкой по бумаге, прежде чем поднять глаза.

— Да, я сестра Кэсси. Но это не имеет никакого отношения к данному расследованию.

Чушь собачья.

— Конечно, имеет, — сказал Донахью, пожав плечами. — Вы хотите справедливости за то, что с ним случилось. За то, что ему пришлось уйти раньше, чем он был готов, и я не смог предоставить ему ту же сделку, что и Джентри. Не деньги — их покрывала его медицинская пенсия, а надежду на возвращение. Вот почему вы здесь. Не ради Мэйзи, или Бекетта, или Эллы. Это из-за меня.

Она прочистила горло и отложила папки в стопку.

— Это не имеет к этому никакого отношения. Вообще. И мне очень жаль, но если вы не сможете предоставить мне доказательства того, что у вас были какие-либо отношения с этим ребенком до постановки диагноза, я буду рекомендовать пересмотреть ваше дело и приостановить все текущие процедуры, пока мы не проведем дальнейшее расследование.

— Вы не можете этого сделать! — огрызнулась Элла. — Они его дети по закону. Он заботится о них, поддерживает их и ведет себя как их отец во всех отношениях.

— Забавно, но когда я случайно столкнулась с Колтоном в школе, он сказал мне, что у него нет отца. А когда я спросила его о вас, он сказал, что вы были лучшим другом его дяди и, что вы парень его мамы, но ни разу не упомянул, что вы его усыновили. С чего бы это?

— Вы разговаривали с моим ребенком без моего согласия? — Элла перелетела через стол, и мне оставалось только обхватить ее за талию и притянуть к себе.

— Успокойтесь. Это точно не было частью моего расследования. Я случайно зашла в школу, чтобы уточнить, когда Маргарет забрали из школы и изменились ли контакты Колтона, и случайно увидела его.

— Лгунья! — прорычала Элла.

— Ты перегнула палку, — сказал я как можно спокойнее. — Все это расследование — перебор, и когда мы тебя закроем, можешь в этом не сомневаться, мы будем правы.

— На кону жизнь маленькой девочки, — Элла говорила ровным тоном, но ее рука держала мою в смертельной хватке. — А тебя волнует только то, как отомстить Донахью.

— Я забочусь о том, чтобы соблюдались правила, которые эти люди должны уважать без всяких колебаний. Правда в том, что этот человек усыновил двух детей своей нынешней подруги, один из детей нуждается в лечении на миллионы долларов, а вы даже не сказали детям, что они усыновлены. Это очень плохо пахнет. Если выяснится, что полное расследование «Tri-Prime» не требуется, вы, конечно, получите мои искренние извинения. В этом году борьба с мошенничеством становится все более жесткой.