Но ведь Поводырь и сам есть создание тьюи, непостижимый уму человека механизм. Так получается, он и есть Улликумми? А тьюи тогда — Кумарби, воплощённое зло? Но кто же тогда Ану, Отец богов?..

Шум снаружи нарушил течение его мыслей. Услышал его и Аказази, прервал пение, поднялся с места и прохромал к двери, выходившей прямо на мощёную булыжником улицу. Когда он открыл дверь, в дом ворвался гомон толпы. Медник вышел и вскоре из-за двери послышалось, как он в чём-то горячо убеждает людей, которые отвечают недовольными криками.

— Они говорят, что ты — посланник зла, — встревоженно заговорил Аказази, вернувшись в дом. — Так сказала им одна старая женщина. Лувии сами, как старухи — верят всему и всего пугаются.

Он называл местных жителей хеттским словом. Бхулак мысленно пожал плечами: для него все эти люди ещё вчера были одним народом. Они и оставались таковым…

— Я поговорю с ними, — сказал он, поднимаясь.

— Берегись! Они злы, потому что боятся, — предупредил мастер, но Бхулак успокоительно положил ему руку на плечо и вышел на улицу.

За века, конечно, люди здесь сильно изменились: высокие светловолосые соплеменники Бхулака смешались с приземистыми смуглыми южанами, что порой порождало впечатляющее сочетание — особенно это касалось немалых и у тех, и у других, но разной формы носов. Однако это всё ещё были именно они — люди, которым он не раз был вождём, царём и первосвященником.

Он мог бы и теперь обратиться к ним, и вскоре их глаза зажглись бы верой в него, а лица выразили бы готовность идти вместе с ним хоть до небесной обители богов, хоть до преисподней. Но для нынешнего его дела люди эти никак не пригодятся, так что следовало просто успокоить их.

— Что вам нужно? — обратился он к стоящей впереди согбенной старухе с выпирающим из-под головной накидки крючковатым носом, над которым яростно сверкали глаза.

— Чтобы ты ушел! — злобно взвизгнула та.

— Почему?

— Сам знаешь — тебя прислал Кумарби, чтобы погубить всех нас!

Толпа отозвалась встревоженными криками. Видимо, эта старуха имела немалый авторитет. Такие провидицы были непременной принадлежностью всех здешних поселений, и иногда их предсказания действительно были удивительно точны. Сейчас Бхулака поразило, что обвинения пожилой дамы так хорошо совпали с его собственными недавними мыслями. Может она, сама того не ведая, как-то сумела подключиться к сознанию Поводыря и что-то усвоила оттуда — хоть и в меру своего разумения?..

— Ты ошиблась, — ответил он спокойно.

— Нет! — взвизгнула бабка. — Уходи сейчас же, иначе мужчины убьют тебя!

Они могли, и Бхулак знал это. Он не взял с собой кинжал, да тот бы и не помог ему отбиться от довольно большой толпы. Но почти все, кто стоял сейчас перед ним, даже старуха, были его детьми, что полностью отдавало их в его руки.

Уйдя в себя, Бхулак пропел Песню. Чуждый, нездешний ритм мгновенно ввёл всех его стоящих тут потомков в состояние транса. Те же немногие, на кого песня не подействовала, оглядывались на своих вдруг застывших соседей с недоумением и испугом.

Теперь пробуждённым надо было произнести формулу инициации. Но делать этого Бхулак не стал: ему нужно было сейчас не подчинять их, а лишь отвадить. Вдобавок каждого инициируемого следовало назвать по именам, которых он не знал. Поэтому он просто несколько секунд подержал их в трансе и отпустил, издав ещё один краткий звук.

Теперь Бхулак мог в любой момент инициировать уже пробуждённых — только вряд ли ему это когда-нибудь понадобится. И они жизнь проведут в томлении неосознанного сожаления о несоединении с праотцом.

Такова, значит, была их судьба.

И все они спокойно разошлись по своим делам — старуха тоже. Несколько оставшихся потоптались с ошеломлённом видом и тоже ушли. Мостовая перед домом опустела, по ней проскользнула юркая ящерица.

— Я знал, что ты бог, — глядя на Бхулака горящим взглядом сказал так и простоявший всё это время посередине комнаты Аказази.

Его изуродованное лицо приняло выражение вдохновенной решимости и стало почти прекрасным.

— Это не так, — покачал головой Бхулак.

Не отвечая, медник вышел в двери, ведущие на двор, и направился к своей мастерской. А вернулся оттуда с оружием в руках.

Этот клинок из прекрасной бронзы, напоминал большой кинжал, но таких кинжалов Бхулак ещё никогда не видел — он был вдвое длиннее и шире самого длинного.

Мастер молча протянул его гостю. Да, этим оружием можно было рубить — ничуть не хуже, а, может, и лучше, чем потерянным хопешем. А ещё — колоть. Плавно сходящееся остриё достигало игольной остроты, а режущие кромки были прекрасно прокованы — хоть брейся.

В старательно отполированном лезвии Бхулак чётко видел своё лицо — прямо зеркало, а не оружие.

Налюбовавшись прекрасной вещью, он протянул её обратно хозяину, но тот отрицательно вскинул руку.

— Я назвал это «меч», — горячо заговорил он. — Другие мастера смеялись надо мной и говорили, что у меня никогда не получится сделать его настолько длинным, чтобы им можно будет рубить, что он станет слишком легко гнуться. Но я придумал сделать жёсткое ребро посередине клинка и теперь согнуть его непросто. Я взял лучшую медь с мышьяком, долго подбирал верную пропорцию. Наконец отлил его, а потом ковал, ковал, чтобы он стал таким крепким и острым, и полировал, чтобы он сверкал, как звёзды. Я делал так несколько лет. Думаю, я сработал лучшее оружие из того, что есть сейчас в мире. И оно твоё.

Теперь руками взмахнул уже сам Бхулак.

— У меня нет при себе столько серебра, чтобы заплатить за него, — запротестовал он. — Это вещь должна стоить, как большое стадо овец.

— Я дарю его тебе, — твёрдо ответил Аказази. — Теперь я думаю, что для тебя я его и делал, Тархун. Возьми его и срази Улликумми!

Заглянув ему в глаза, Бхулак перестал возражать. Одной рукой он взял меч, а вторую возложил на голову медника.

— Благословен ты, Аказази, — торжественно произнёс он.

Лицо мастера осветила радость — словно внутри его существа вспыхнуло яркое пламя.

------------------------------------------------------------------------------

*Перевод с древнемалоазиатских языков Вячеслава Иванова.

Поводырь

Сообщение № 929.717 надзирающе-координирующего искина код 0-777.13.666.12/99…

О коррекции тактики миссии «Вторжение»

По результатам анализа зафиксированных изменений в реакциях представителя Бхулака, а также иных обстоятельств, была признана необходимость коррекции тактических аспектов миссии «Вторжение» (см сообщение № 898.735/67).

Причина 1

Согласно первоначальному плану, представитель должен был добраться на торговом корабле до пролива во внутреннее море, пересечь его на другом судне или обогнуть по побережью, высадиться на северном берегу, а потом, используя имеющиеся речные и сухопутные пути, самостоятельно добраться до конечной цели — поселений этноса ирг.

Предполагалось, что за время пути представитель хорошо изучит обстановку среди племён внутренней континентальной равнины, освоит языки и культурные коды, что должно будет помочь ему в реализации целей миссии.

При этом, поскольку такое путешествие может занять несколько лет и сопровождается многими неопределёнными факторами, Поводырь предполагал, что на каком-то этапе пути возникнет необходимость переноса эмиссара к конечной цели в виде фотонного облака.

Однако во время входившей в прогноз вероятных событий сильной бури у побережья юго-западного полуострова он был смыт в воду, что не укладывается в вероятностные расчёты, хотя допустимо в качестве кратковременной аномалии. Ускорив биологическое время представителя, Поводырь помог ему добраться до побережья.

Теперь оптимальный маршрут эмиссара, если он отправится из точки своего нынешнего пребывания (обозначаемой аборигенами звуками «питура»), рассчитывается следующим образом: он должен пересечь весь полуостров, переправиться через внутреннее море в его восточной части, перейти значительную горную систему между этим и другим внутренним морем, и подняться на север до дельты впадающей в него большой реки. Далее актуален первый вариант маршрута.