Однако после того, как высказались предводители всех кланов и отрядов, поднялся один из главных вождей Змей — Сула-наг. А к нему приходилось прислушиваться: он считался не только грозным бойцом и удачливым военным вождём, но и очень сильным колдуном.

— Вы говорите, что потеряли много воинов, — начал он спокойно, даже буднично, и голосом негромким, который, однако, услыхали все. — И что коровьи юноши нас побили. Это поистине так. Но произошло сие лишь потому, что вы, ирги, продолжаете оставлять в небрежении Змееногую мать.

Рука вождя висела на перевязи, и он периодически замолкал — говорить ему явно стоило труда. Но единственный глаз его яростно сверкал, отражая пламя костра, и речь оставалась внятной и ровной.

— Вы решили, что мы нападаем на Страну городов только ради того, чтобы захватить добычу, скот и рабов. И в этом ваша великая вина перед Матерью. Нет! Мы воюем с ними, потому что они отвергли её и отдали свои души богам, которые на самом деле не боги, которые враги Матери, с которыми она враждует ещё с тех пор, как не было ни земли, ни людей на ней.

В его словах ощущалась такая сила, что слушатели — суровые и жестокие мужи — робко примолкли, словно малые дети, которым рассказывают страшную сказку.

— Люди, поддавшиеся этим богодемонам, уже и не люди, — продолжал Сула-наг. — Они делают ужасные грязные вещи: живут со своими коровами вместе, словно с жёнами, потому их и зовут мужами коров. Мать дала первым людям коней и собак, и только они могут жить рядом с ними и помогать нам, остальное же зверьё вольно жить как знает в лесах и полях.

— Но и у коровьих юношей есть лошади, — осмелился возразить один из вождей.

Сула-наг замолчал и поглядел на него долгим тяжёлым взглядом, под которым тот словно уменьшился и потупил глаза.

— И что же они делают с ними? — наконец произнёс Змей, и в голосе его явно послышалось зловещее шипение. — Злые духи показали им, как строить повозки, и они загоняют коней, заставляя их возить. И коней они равняют с людьми, и лошади им вместо жён, как и коровы.

На сей раз не возразил никто, но у многих копошились сомнения: ведь и у них, иргов, кони таскали и повозки, и сани, и волокуши, и лыжников… А арийские колесницы просто быстрее. Разве ж это плохо?

Почуяв, что доверие внимающих пошатнулось, Сула-наг прибег к простому и безотказному приёму:

— Они дошли до такого зверства, что поедают человеческое мясо! Не как мы — дабы почтить доблесть врага и перенять его силу, а лишь затем, чтобы насытить свою утробу!

Такие обвинения всегда производят сильное впечатление, и ирги вновь воззрились на Змея с доверием.

— Но вы усомнились в необходимости войны, — голос Сулы приобрёл ещё более зловещее звучание. — Вот почему Змееногая отдала победу им — чтобы вы поняли, что у нас нет иного выхода, кроме как убивать этих выродков! Ради нашего и их блага — их следует отучить от мерзких обычаев и вернуть к служению нашей Матери. А кто тому противится — выбросить из жизни.

На сей раз вожди ощутили прилив энтузиазма, раздались одобрительные восклицания.

— Потому нам должно вновь напасть на Страну городов как можно быстрее. И Мать дарует нам победу, — Сула-наг знал, что люди подобны меди, вещи из которой можно отливать, лишь пока она горяча и жидка.

Теперь некоторые вожди даже одобрительно закричали, но многие всё ещё сомневались.

— Змееногая сказала мне это, явившись в своём истинном облике! — провозгласил Сула, чтобы окончательно подавить сомнения. — И ещё она сказала…

Он обвёл всех тяжёлым взглядом и повторил.

— Она сказала мне это, воины ирг, открыв своё лицо!

Собрание замерло, осознав величественную жуть этого откровения.

— Среди арийцев есть главный её враг, которого она хочет отомстить сама. Она велела мне найти его, пленить и отдать ей. Это было уже давно, и с тех пор я ищу его по всей земле. Пять лет назад мы столкнулись с ним в Лесном краю, но тогда он ушёл. Я встретил его в прошлой битве, и почти взял его, но он снова спасся. Я, великий наг Сула, поклялся Змееногой, что доставлю его к ней. И потому продолжу биться с ариями, пока райжа Аркаина Гопта, истинное имя которого Бхулак, не объявится здесь, среди нас!

— Твоя клятва исполнена, Сула, — раздался громкий голос.

Тёмная фигура раздвинула вождей и вошла в освещённый круг. Пришелец сбросил длинный плащ с капюшоном, и перед иргами предстал рослый рыжебородый муж.

— Я Гопта, райжа Аркаина Пламенеющего, вождь клана Медведя. Я Бхулак, и я пришёл на ваш совет, ирги, — провозгласил он.

…Слушая речь Сулы, он ясно осознал непреклонную волю людозмей уничтожить Страну городов. И ещё, что Поводырь всё это время продолжал искать его, пользуясь иргами — как и говорила Арэдви. Может быть, он совершил огромную ошибку придя сюда, но обратного пути уже нет.

Его появление, разумеется, привело собрание в ступор, но привычные к неожиданным нападениям воины быстро опомнились, вскочили на ноги и ощетинились оружием. Сула-наг выхватил кривой нож, недавно пронзивший его грудь. Но Бхулак, не тронув меч и кинжал на поясе, вытянул вперёд открытые ладони.

— Я один и пришёл с миром, — заверил он. — Я хочу говорить с вами от имени вождей Страны городов.

— Хватайте его скорее! — закричал Сула, и теперь в его голосе уже не осталось тяжёлого спокойствия — лишь бешеная ярость.

— Я посланник и пришёл говорить о мире, — возразил Бхулак. — Или правду говорят враги иргов, что они не чтят никаких обычаев и не блюдут законов?

На вождей это произвело впечатление, они остановились, многие опустили оружие.

Бхулак с самого начала осознавал безумный риск этой затеи — хотя расчёты Арэдви показывали, что успех миссии реален. Как, впрочем, и провал. Конечно, тогда здесь произойдёт страшная резня, но ведь они вдвоём с машиной не смогут перебить целое войско… Однако другого выхода он не видел, как ни прикидывал. Не оставалось сомнений, что, если сейчас случится ещё одна битва с играми — у стен ли Аркаина, или далеко в степи — для арийцев она станет роковой. Значит оставался путь дипломатии — в чём Бхулак искусен. А ещё он своими глазами видел истоки и ариев, и иргов, и змеелюдов, знал, что все они объявились не сами собой, а благодаря долгим и сложным цепочкам событий, да ещё при личном его участии. И что вещи и отношения, которые нынешним людям представляются изначальными, на самом деле когда-то и почему-то появились, и также по прошествии времён исчезнут.

Всё это давало ему немало преимущество в переговорах. Но имелся и ещё один расчёт — вернее, надежда, что случится именно так.

Сула-наг был вовсе не глуп и быстро сообразил, что немедленное пленение врага в таких обстоятельствах вызовет недовольство прочих вождей. Нагов ирги, конечно, почитали и побаивались, но ещё более ненавидели, и всплеск лютой нвражды мог случиться по любому поводу, тем более после серьёзного поражения, которое обычно непобедимые ирги потерпели под водительством Змей. Потому он решил пока выяснить, что собирается делать этот в одиночку явившийся в их стан безумец.

— Ирги чтят закон, — проговорил он на том же смешанном языке степи, на котором говорил и Бхулак. — Мы выслушаем тебя, нечестивец.

Вожди с облегчением уселись на свои места — они искренне почитали Змееногую, но среди них мало кто сомневался в бытии и мощи арийских богов. А те жестоко карали за попрание закона гостеприимства, в том числе убийство посланников.

Не обратив внимания на оскорбления Сулы, Бхулак заговорил:

— Ирги пришли в страну ариев и бились с нами. Ирги могучие воины, но арии победили.

Среди вождей послышалось злобное ворчание, но возражений не последовало.

— Но я, райжа Гопта, спросил себя: «Зачем славные крепкие мужи убивают друг друга? Разве мало нам степей? Неужели иргам некуда больше пойти, помимо Страны городов?..»

Собрание примолкло, явно обдумывая эти слова. Молчал и Сула, но Бхулак чуял, что тот готовит собственный ход.

— Что нас разделяет? — продолжил убеждать Бхулак. — Боги? Но мы тоже почитаем Мать — наряду с нашими богами. Род? Но среди вас есть люди одного с ариями корня, а среди ариев — ваши кровные родичи. Месть за павших? Но разве все мы три дня назад не насытились ею?..