На пороге появилась моя знакомая служанка. Она опустила взгляд и протянула мне сорочку для купания.

— Госпожа, я принесла сорочку для купания, — сказала она.

— Сорочка для купания? Зачем она мне? Я просто хочу помыться.

— Но госпожа, правила… — прошептала девушка.

— Какой смысл изводить тепло и воду, если я не смогу толком смыть с себя грязь в одежде? — сказала я. Мои слова прозвучали грубо, и девушка испуганно попятилась назад.

— Давай договоримся, я моюсь, как захочу, а ты никому ничего не говоришь об этом, согласна? — предложила я более дружелюбно.

— Вам помочь принять ванну? — спросила служанка.

Я вздохнула. Идти против правил — значит, скорее всего, выкопать себе уютную могилу. Поэтому мне ничего не остаётся, как согласиться и расставить руки в стороны, чтобы служанка сняла с меня одежду.

Вода была горячая, и по моей промёрзшей коже сразу побежали мурашки.

— Сделать прохладнее? — осведомилась девушка.

— Нет, вода замечательная, то, что мне сейчас нужно… — я расслабилась, ноги немного всплыли.

— Раньше вы меня ругали, когда вода была горячая.

— Вкусы меняются, моя дорогая. Возможно, мне сейчас не понравится то, что ты растираешь в руках, — я принюхалась. — Что это? Пахнет отвратительно.

— Это успокаивающие масла, Ваше Высочество, — сказала служанка, растирая в ладонях каплю отвратительной жидкости.

— Они меня нервируют. Давай не будем такими жуткими способами расслабляться.

— Простите, раньше ароматные масла поступали из Скандарии. Теперь же мы довольствуемся тем, что у нас есть, но из перемёрзших деревьев не получается нужный аромат масла.

Я вздохнула. На кой чёрт разводить войну, если заранее ясно, что Мэйнфилд не выйдет из неё победителем.

— Может, есть что-то менее… ароматное? — скривилась я. Служанка позволила себе улыбнуться.

В итоге мне пришлось довольствоваться дегтярным мылом и розовой водой. Цветы специально выращивают во дворце в теплицах, чтобы разнеженные тела вельмож не воняли, как навозная куча.

— Скажи, а эта леди Диверсати, как она относится к слугам? — спросила я, пока служанка причёсывала мои влажные волосы. Нельзя спрашивать напрямую, но думаю, стоит разболтать служанку, и она расскажет всё на свете. Будет моим маленьким шпионом.

— Она требовательная госпожа, за каждую провинность она… — я молчу, но понятно, что эта дамочка та ещё… — Мне повезло, что я служу вам, а вот сестре моей не повезло.

— У тебя есть сестра?

— Да… — она помолчала, а потом её глаза наполнились слезами. Но воли им она не дала.

— Что случилось? — я повернулась к ней, чтобы не смотреть через зеркало.

— Простите… я не должна… — она глубоко вздохнула. — Моя госпожа, что-то ещё?

Может, я снова пойду против правил, но в моей душе нет места мерзости. Я должна помочь этой девушке, если в моих руках есть какая-то власть.

— Да, я желаю узнать, почему ты плачешь.

— Сегодня, когда мы ушли в храм, из библиотеки вышел лорд Рик, сын леди Диверсати. Он попытался овладеть моей маленькой сестрой, когда она разводила огонь в его покоях. Отвратительный человек! И эта дура, ложная принцесса, под него легла, иначе он не был бы так самоуверен при нашем разговоре.

Я была в ярости на этого Рика, и моя фантазия уже рисовала картины, как его голова болтается, подобно елочному шару.

— Что он с ней сделал? — спросила я.

— Она отбилась от него, но обожгла руку, сейчас она в лазарете. Говорят, там появился новый лекарь, который вернулся с границ Скандарии. Все сегодня говорят о ней.

— О ней? — Я поняла, что служанка говорит о Ри. — Да, сегодня ещё конюх повредил ногу, и она помогла ему. К концу дня он уже смог ходить.

— Изумительно, — улыбнулась я. — Ты можешь пойти к сестре и передать ей, когда женщина освободится от пациентов, что её ждёт принцесса.

— У вас что-то болит? Вам плохо? — запереживала служанка.

— Нет! — Как ей объяснить, что «новый лекарь» — моя «старая тётя»? — Если она приехала с границы, то может посвятить меня в некоторые тонкости жизни наших соседей.

— Боитесь, что не понравитесь жениху? — смущаясь, спросила девушка. — Забудьте об этом. Вы самая красивая девушка Мэйнфилда, вы его будущая королева, поэтому оценивать должны вы, а не вас!

— Оу… — Я немного растерялась. Никто не делал мне таких комплиментов. — Хорошо, я по достоинству оценю жениха, — улыбнулась я, хотя весь день до этого лишь злилась. — Но ты всё равно её пригласи.

— Слушаюсь.

Служанка закончила меня причёсывать и покинула мои покои. Я осмотрела свою спальню, и в каждой вазе стояли засохшие цветы. Это не может быть нормальным. Ещё утром их меняли слуги, по любым законам природы они должны стоять даже без воды как минимум сутки. Ничего не понимаю.

На столике стоял мой ужин. Я подошла и сняла крышку с блюда. Какие-то овощи и кусок отменно запечённого мяса с соусом. Отлично, поем и, возможно, успокоюсь. А если это яд? Значит, успокоюсь навечно, но всё равно лучше, чем исходить голодом.

Когда с едой было покончено, мне принесли чай и сливки. Я искренне надеюсь, что сливки добывали не у крылатого единорога и кусок мяса не принадлежал криворукому купидону. Однако всё было вкусно. Взгляд всё падал на рабочий стол, усыпанный бумагами и свитками. Наверное, стоило бы разобраться со всем этим.

На бумагах были нарисованы эскизы причёсок и нарядов. Так значит, любительница слащавых мальчиков подалась в модельеры? Хотя лучше бы этого не делала. Фасоны — ужас.

— Вызывали, Ваше Высочество? — В дверном проёме стояла Ри в том же наряде, в каком я её видела последний раз.

— Проходи и не делай вид, будто боишься меня, — буркнула я, раздражённо отталкивая бумагу.

— Что случилось?

— Не день, а кошмар, — я потёрла виски, чтобы скрыть негатив хотя бы от Ри, но он так и рвётся наружу. — Куда ты меня привела? Никакая из меня принцесса! Это всё ты с Даатом придумала? Да как вы вообще посмели?!

В глазах потемнело, яркие оранжевые, красные, жёлтые всполохи, подобно назойливым мухам, стали маячить перед взором, а по всему телу начал разливаться нестерпимый жар. Но быстро начавшись, так же внезапно и закончился. Я мотнула головой и увидела недоумевающее лицо тёти. Мне стало стыдно. Что за бесовщина творится со мной?

— Прости, пожалуйста, — мне искренне стыдно, но румянец так и не появился, словно я не до конца поняла свою вину. — Не понимаю, я весь день сама не своя…

— Ничего, дорогая, это нервы, и портальные переходы оставляют свой след. Так Даат говорил, — Ри выглядит спокойно, будто не я только что пыталась её непонятно в чём обвинить.

— Я была у Даата и видела, как портальные переходы влияют на тех, кто их открывает. Он выглядел постаревшим лет на десять.

— О, Богиня! — Ри прикрыла рот рукой, то ли от удивления, то ли от испуга. Я не поняла.

— Кстати, о ней. Я пришла к нему за советом, а он устроил спиритический сеанс с Богиней, и Она послала мне пророчество.

— Он связался с Камой? Невероятно…

— Почему?

— По слухам, легендам и сказаниям, Богиня снисходит до потомков только в том случае, если их роду грозит опасность. Чтобы предостеречь их, Она связывается с жрецами. Такое случается крайне редко. Она даже не предупредила твоего отца о грядущей войне.

— И что это может значить? — спросила я. — Я лишь не исключаю, что здесь меня может убить кто угодно, кроме тебя. — Я выразительно посмотрела на Ри.

— Я вернулась к своему ремеслу, — сказала тётя после небольшой паузы. — Сегодня у меня побывало около десяти человек. Я узнала кое-что о Лже-Фрее, но не уверена, что это облегчит тебе жизнь.

— Рассказывай, — я закинула ногу на ногу и немного расслабилась. Ну, или попыталась.

— Слуги говорят, что она была замкнутой девочкой с затравленным взглядом, немного полнее тебя, судя по описанию…

— Неудивительно, с таким рационом, повар, скажу я тебе, хорош.

— Всегда затравленный взгляд и скромная одежда, не подходящая принцессе. Говорят, отец не сильно её любил, а мать редко занималась её воспитанием, в основном этим занимались няни, которые были не против выместить свою злость на короле на его дочери.