— Непременно, — пролепетала леди Диверсати, словно сомневаясь в этом.

— Можешь идти, — обратился ко мне отец, а сам достал бумагу и перо и взглядом указал пеструхе на кресло напротив своего стола. — Женева, обсудим детали.

Весь остаток дня я сталкивалась со сплетнями о моём покушении, об отравлении, а самое главное, нашу ночёвку с принцем раздули так, что в итоге оказалось, что мы давние любовники. Хотелось найти ту служанку, что разнесла слух о нашей ночёвке с Тристаном, и публично отчитать её. Но если бы я начала реагировать на подобную клевету, это бы подтверждало слова сплетников и побуждало их строить новые гипотезы касательно моей персоны. Нужно было задавить этот бред в зародыше, и поэтому я решила игнорировать слухи. Ещё в детстве я поняла, что это лучший способ отвадить от себя врагов. К тому же отец приставил ко мне гвардейцев из своей охраны. Два огромных лба ходили за мной как хвостики, чем очень смущали местных девиц и их матерей. Остаться одной я могла только в своих покоях.

А позже, когда по дворцу разошлась новость о моём решении касательно наказания леди Диверсати, люди поняли, что не нужно стоять у меня на пути. Рты многих болтушек прикрылись. Никому не хотелось тратить свои состояния на то, что их попросту не волнует.

Ещё через день заточения я чуть не сошла с ума от скуки. Решив прогуляться, я распахнула двери и быстрым шагом направилась в сторону библиотеки. Однако мои охранники не отставали, хотя и не ускоряли шаг. Я потратила много энергии на быструю ходьбу, но они даже не увеличили скорость. Что ж, мне было далеко до их мужского шага.

Отдав первый в своей жизни приказ, я почувствовала лёгкое волнение.

— Стойте здесь, — сказала я. — Если мне будет что-то угрожать, я закричу. Громко. Услышит весь замок. Обещаю.

Не дожидаясь ответа, я развернулась и захлопнула дверь перед их носом.

Я пришла в библиотеку неслучайно. Мне безумно хотелось проверить, существует ли на самом деле хвостатый друг, или это моя фантазия, галлюцинация. И если это всё же галлюцинация, то мне не хотелось, чтобы кто-то узнал об этом.

— Эй, — я вглядывалась в ряды книг, стеллажи и полки, — Жоржик? — я сделала паузу и стала ждать хоть каких-то признаков существования горгульи. — Ты настоящий или это было моё воображение?

Я уже собиралась подняться на верхний уровень библиотеки, когда с потолка раздался писклявый голос:

— Неужелюшки девчушечка спаслась? — Горгулья сидела на самом верху стеллажа, упёршись руками в доску, и по-детски дёргала ногами.

— Спаслась, — я улыбнулась его акценту. — Значит, ты настоящий?

— Ага, — он ловко спикировал на пол. — Ты принесла мне вкусняшки?

— Нет, а надо было?

— Конечнюшки, а как же без гостинцушек?

— И чем питаются горгульи? Гранитом? Мрамором? Галькой?

— Сама галькой питайся, дуреша, — деланно обиделась каменюка.

Да, камни на меня ещё не обижались.

— Мы, горгульи, создания благородные, любим фруктишки разные, можно овощи, но никакого лука! — серьёзно закончил мой новый друг.

— Никакого лука! Запомнила! А почему лук нельзя? — не отрываясь, я смотрела, как Жоржик важно заложил правую лапу за спину, а выставив указательный палец левой лапы, расхаживал и давал указания.

— Потом мы теряем свои знаниюшки, — объяснил Жоржик. — Чем больше сладкого и сочного мы едим, тем больше мы запоминаем. А от острого и солёного мы становимся глупыми и слабыми.

— Вот как, — я присела на корточки и погладила каменюку по голове. Ему это понравилось, а мне было в диковинку. — Сейчас мы это исправим.

Возвращаясь к дверям, я приоткрыла их, и рядом сразу возник гвардеец.

— Пусть немедленно доставят фрукты в библиотеку. Я желаю читать книги и отдыхать, — закрывая обратно дверь, я чуть не врезалась в грудь Жоржика.

— Кто ж ты такая, что раздаёшь приказы?

— Позвольте представиться, — приседая в реверансе, сказала я. — Фрея Мандфельдская, наследница земель Мэйнфилда и хранительница очага Камы.

Не помню, какой титул мне присвоили, но что-то в этом роде там звучало.

— Рыбьи головешки, — проскрипел Жоржик. — Ты принцесса!

— Сама в шоке, — смеюсь.

— Подожди, девчушечка, — он снова меня понюхал.

— Что такое? — Растерялась от такой наглости. Никогда не любила, когда нарушают личное пространство без разрешения.

— Ты не пахнешь этим миром. Ты странная. Тебя не погубил яд. Ты не принцесса, — перечислял Жоржик, размышляя.

Как же хотелось с ним согласиться.

— Рассказывай мне правду, девчушечка, иначе мне придётся вытягивать её из тебя семейным способом. И он тебе не понравится.

Осторожно сделала шаг назад. Жоржик говорил практически без акцента, без писклявого голоса и выглядел как горгульи на крышах готических строений. И этот вариант каменюки мне не понравился.

— Хорошо, — я вздохнула. — Но поклянись, что никому не разболтаешь о том, что услышишь.

Он клянётся, потому что явно не глупый, и я клянусь говорить правду, потому что точно не хочу проверять на себе семейный способ выяснения правды от горгулий.

Когда принесли фрукты, мы уселись на диване, а между нами стоял серебряный поднос с едой, которую Жоржик поглощал с невероятной скоростью. Я старалась вкратце объясниться с ним. Он снова по-детски болтал ногами, иногда кивал головой с милыми рожками и закидывал в пасть очередную виноградину.

— Это правильно, девчушечка, что ты согласилась выйти за принца. И правильно, что никому не рассказала.

— Кроме тебя, — уточнила я, подмигнув и хитро улыбнувшись.

— Кроме меня, — он подмигнул в ответ.

— Так почему ты живёшь в библиотеке? Почему не завёл знакомых? Разве нет больше в замке твоих сородичей?

Я дождалась, пока Жоржик догрызёт яблоко. Мордочка его испачкалась в соке фруктов, но выглядел он очень умилительно.

— Дело в том, — он выплюнул огрызок на разнос и продолжил, — что мой вид не живёт в этом мире. Мы так же перемещаемся порталами. Каждый сородич может раз в жизни пройти через него. Портал решает сам, куда нам отправляться. Чаще всего это место, где атмосфера знаний чище и ярче. Мы питаемся этим. Это что-то сродни аккумулятора. Но этим порталом пользуются не многие. Потому что обратного пути уже нет. Шагнув один раз в портал, дверь домой закрыта навеки.

Существо погрустнело, наверное, если бы камень умел плакать, то Жоржик так и сделал.

Он сгорбился, его острые кончики ушей начали подрагивать, а перепончатые крылышки опустились ниже, рискуя острым краем порвать обивку дивана.

— Зачем же ты перешёл? — спросила я.

— Я не хотел, — ответил он писклявым и грустным голоском. — Меня толкнули. Я был помощником при школе тайных знаний и секретов вселенной. — Он увидел мой непонимающий взгляд и с энтузиазмом принялся объяснять: — Это что-то вроде ваших академий. Там стоит портал, который закрыт на ключ, хранящийся у великого хранителя в единственном экземпляре.

В тот день, когда это случилось, волны магии были непостоянны. Всполохи, магические бури и выбросы нечистой магии — частое явление. К большому сожалению, портал часто «выплёвывал» такие вещи.

В тот день я и несколько помощников второго разряда помогали великому хранителю сдерживать выбросы портала.

Мне было очень жаль это маленькое потерянное создание. В нём я увидела себя. Меня тоже никто не спрашивал.

— Они метили на твоё место? — спросила я.

— Вероятно, — вздохнул Жоржик. — Папенька будет расстраиваться. А маменькины пирожки уже никогда не посетят мой желудок.

— Тебя любили родители? — спросила я.

Жоржик вздохнул:

— Очень. Я был младшим в нашей семье. Младших всегда любят больше всего.

— Тебе повезло, мои родители меня не любят. Видят во мне выгодный контракт. Я не жалуюсь, просто…

— Никогда так больше не говори о своих родителях, — перебил меня Жоржик. — Они у тебя одни, и никто не сможет их заменить.

— Меня всю жизнь воспитывала другая женщина, — сказала я.